И хотя на Семик Лана беззаботно плясала под его вещую дудочку вместе с празднующими начало лета духами, она бы предпочла, чтобы наигрыш ей сыграл тот другой, а еще лучше подхватил ее и увлек в круг зажигательной пляски, раз уж в небо вдвоем им подняться уже не судьба. Но Андрей, хоть и стоял рядом, а с упоением наблюдал за брачными играми лягушек и, конечно, не видел, как к Лане подбирается Хозяин Нави.
На этот раз Кощей не стал трудиться над поддержанием человеческого облика, предстал перед ней черным смерчем, вновь напоминая о брачном договоре, срок которого тысячи лет назад прошел, да и не был осуществлен, в отличие от ее договора с Яромиром.
— У меня есть нареченный жених, — напомнила Лана.
— Только он тебя не узнает, даже не видит, — рассмеялся Кощей.
— Кто его таким сделал? — гневно сверкнула глазами Лана.
— Он сам выбрал свою судьбу. А я только наказал его за предательство. Разве ящеры поступили бы с ним иначе?
— Можешь сколько угодно глумиться, — проговорила Лана, — но если он вернулся, значит, в этом есть какой-нибудь смысл.
— Конечно есть! — плотоядно улыбнулся Кощей. — Он ведь привел меня к тебе. Отдай мне Вольный Устюг, последний раз добром прошу. И живи сколько хочешь со своими Яромиром-Андреем. Не согласишься — пеняй на себя.
Он обернулся черным смерчем исчезая, в глубинах Нави.
А на следующую ночь, когда Лана гуляла по заводям на границе своих владений, ее опутала ледяная сеть.
Глава 36. Перстень с сапфирами
Поначалу Лана не до конца осознала опасность, пытаясь освободиться, хотя уже понимала, что за рыбак поставил на нее сеть. Но почти невидимая тонкая, частая леска лишь еще больше ее опутывала, нестерпимо больно впиваясь в тело, не оставляя надежды. Лана чувствовала, как холод постепенно сковывает ее, замедляя кровь в жилах и грозя дойти до сердца. Похоже, Константин Щаславович сумел углядеть незамеченное ею слабое место в защите Вольного Устюга и пробить там брешь, зная, что Хранительница рано или поздно попадется.
Жутко испугавшись, она принялась звать на помощь, пока голос ее хоть как-то слушался. Ее призыв, правда, получался больше похожим на лебяжий прощальный крик, хотя стояло начало лета. Да и за время, пока билась в сетях, она уже успела принять человеческий облик. Изнемогая в безнадежной и почти бесполезной борьбе, она уже не верила, что ее хоть кто-нибудь, кроме Кощея, услышит. Как же все глупо получилось. Ждала столько лет, отгородилась ото всего мира в добровольном затворничестве и на пороге своего счастья так глупо попалась. Видимо, пробудившаяся любовь к Яромиру, вернее, теперь Андрею, притупила ее осторожность.
Когда до нее донесся топот приближающихся шагов, Лана так испугалась, что даже не сразу узнала голос, который слышала во сне столько лет, не чая услышать наяву. Ему вторил другой, надо сказать, совсем уже забытый. В этом, вероятно, содержался какой-то высший смысл, что и сотни лет спустя защитить ее от Кощея спешили все те же двое — потомок Медведко и вернувшийся Яромир. Она краем уха слышала, что неугомонный исследователь и его гость целый день провели на мусорном полигоне и только закончили париться в бане, очищая тела от скверны Нави. Лана даже чувствовала принесенный ими добрый дымок.
— Держитесь, потерпите немного, я сейчас! — приговаривал Андрей, осторожно подтягивая сеть вместе с добычей к берегу, пока потомок Медведко Михаил, используя дарованную его роду силу двух миров и живительную магию Ханительниц, выжигал погань Нави и распутывал ледяные узлы.
Тем временем Андрей, закутав свою невероятную находку в ветровку, поднял ее на руки, унося в сторону избы, и Лана, обнимая его за шею, плакала, сама, не ведая, от чего. Он наконец-то ее увидел, хотя, конечно же, так и не узнал. Она представляла себе эту встречу как-то иначе и все равно млела в объятиях, вдыхала его аромат, исходила медом под исполненным обожания взглядом синих любимых глаз. Велес-батюшка, похоже, сыграл неплохую шутку, когда позволил Кощею поставить эту сеть, ускорив встречу своей внучки с избранником.
И все же Лана понимала, что ей надо немедленно вернуться обратно. Вот только сил ни на что не хватало, а глаза сами собой слипались, как у лягушки в формалине или рыбки во льду.
— Мне надо идти, — вяло пыталась протестовать она, когда Андрей, обработав каким-то снадобьем смертных ее порезы, заботливо закутал в одеяло и отпаивал чаем с шоколадом.
Рядом суетились смотритель биостанции Кузьмич и Михаил, который единственный догадывался о том, что происходит. Еще пересекая порог избушки на руках, словно входящая в дом мужа невеста, Лана увидела начертанные на земле оберегающие руны. Кудесник готовился к бою, и Лана со своей стороны собиралась ему помочь.
— Не отдавай меня ему! — взмолилась она, имея в виду того, кто назывался Константином Щаславовичем и кто караулил ее за порогом.
Она понимала, что Хозяин Нави, обозленный неудачей, даже в том случае, если она укроется в своих заповедных владениях, отыграется на оказавших ей помощь смертных. Да и не имела она сейчас сил, чтобы обратиться и долететь до Вольного Устюга. Особенно когда со стороны полигона полезла голодная и безобразная навь.
О том, что творилось за пределами избы, лучше всего мог рассказать только кудесник Михаил, который всю ночь стоял на крыльце с дудочкой, пока Андрей успокаивал метавшуюся в бред Лану. Раны от сетей нестерпимо болели, и она чувствовала, что чудовища, которых Хозяин Нави создал из дешевых упаковочных материалов, у смертных называвшихся полиэтиленами, ее душат хуже любых сетей.
Его сила иссякла с рассветом, тогда ушел на покой измученный Михаил, и Лана под охраной Андрея сумела забыться тревожным сном, зная, что на следующую ночь предстоит новая битва, и в Вольный Устюг она не уйдет. Еще Андрея защита пропустит. Насчет Михаила и Кузьмича она не знала. А ведь еще существовали ничего не подозревавшие деревенские, жившие неподалеку от полигона возле коттеджного поселка, где Константин Щаславович выстроил себе роскошный особняк, отдаленно напоминающий терем Землемысла.
Поскольку Андрей и Кузьмич утром уехали в деревню, Лана сумела побеседовать с Михаилом наедине. Поблагодарила за заступничество, а потом помогла еще раз опахать биостанцию, прося у батюшки Велеса защиты. Почему не может вознаградить своего заступника так, как бы тот хотел, Лана объяснять не стала. Впрочем, чуткий кудесник и сам все понял, когда она побежала к берегу, едва услышав знакомый звук мотора, а потом увлеченно примеряла скромное ситцевое платьице из сельпо и прочие женские безделушки, которые привез для нее Андрей. Вчера во время борьбы с сетью ее сорочка изорвалась, и по биостанции Лана расхаживала в доходившей ей до колен мужской фланелевой рубахе, подпоясанной армейским ремнем.
— Вам же необязательно возвращаться именно сегодня? — не зная, как найти повод, чтобы уговорить ее остаться еще погостить, подошел к ней Андрей, и Лана едва сдержалась, чтобы не запрыгнуть ему на руки, повиснуть на шее и уже никогда не отпускать.
Любимый мог ее неправильно понять. Она и так не могла толком объяснить, кто и откуда, повторяя только свое имя, которое ее Яромир в новом воплощении, увы, не помнил, хотя, как и предсказывала Хозяйка, влюбился без памяти.
— Не такая я уж важная особа, чтобы обращаться ко мне на «Вы», — подбодрила его Лана, благодаря за подарок, и морально готовясь к новой встрече с врагом.
Она понимала, что Андрей в этот раз ей не помощник. После вчерашнего бдения возле нее, он спал сном младенца, даже когда Хозяин Нави привел жутких выползней, едва не прорвавших оберегающий круг, который они построили с Михаилом. К счастью, на этот раз Лану услышал не только батюшка Велес, но и тучегонитель Перун. Добрая гроза с сильнейшим ливнем разогнала всю навь, смыв скверну и придав сил выложившемуся без остатка Михаилу. Лана вспоминала про разорванное легкое Медведко и придирчиво присматривала за кудесником, не зная, удастся ли им всем пережить третью ночь.
