Композиция "Foggy Notion", записанная одной из первых, представляла из себя простой и прямолинейный ритм-энд-блюз, а смешная и немного детская "Andy’s Chest" заимствовала мотаун-бит[75] старых поп-хитов 1960-х. В новых песнях Лу Рид демонстрировал свою мальчишескую, обаятельную сторону. Одной из них была безоблачно романтичная "She's My Best Friend". Она щеголяла крайне привязчивым поп-припевом, а не менее легковесная, слегка истерическая "Ferryboat Bill" – невзыскательным, почти карикатурным текстом («Паромный Билл, вернись домой, твоя жена вышла замуж за сына лилипута»). Не менее курьезна "Coney Island Steeplechase" – жизнерадостная и нарочито позитивная, она несла дух романтической и игривой старомодности музыки 1920-х годов. "I'm Sticking With You" двигалась еще дальше: душещипательный дуэт Лу и безголосой Мо напоминал двухминутный, но крайне обаятельный мюзикл, поставленный в любительской, домашней обстановке.
Лу Рид будто снова вернулся во времена работы на Pickwick, где от него требовалось клепать примитивные поп-хиты на все вкусы. Однако в новых песнях Лу видятся не столько попытки «хитануть», сколько возвращение к духу старых рок-н-роллов и беззаботных поп-песенок. И если автор иногда позволяет себе подтрунивать над их наивностью, то делает это с исключительной любовью. Рид оставался верен себе – The Velvet Underground делали все, чтобы не повторяться. Другое дело, что подобное музыкальное ретроградство явно не имело шансов на успех в хит-параде образца 1969 года. Определенным сходством с хитом обладала более резкая композиция "I Can’t Stand Anymore" – пожалуй, ближе всего подходящая к формату классики The Velvet Underground, но слегка до нее не дотягивающая. Это еще одно «музыкальное письмо» Шелли Элбин, содержащее строчки: «Шелли, если только ты вернешься, все будет в порядке». Итог этому свежему набору песен подводила композиция с простым и говорящим названием "Rock’n’Roll".
Лу Рид: «Один аккорд – это отлично. Два – на грани. Три – и ты уже в джазе» [188].
Энергичные ритмы не оставляли места для серьезных мыслей. Единственным местом для рефлексии среди задорных номеров была задумчивая композиция «Ocean», в которой Лу Рид, подобно русскому поэту Александру Сергеевичу Пушкину, предавался размышлениям под шум свободной стихии: «Я ленивый парень, ничего не доделываю». По всей видимости, Лу и его команда поступили именно так – не завершив работу, музыканты отправились на активные летние гастроли, чтобы вернуться в студию, словно в школу, с наступлением сентября.
Новые сессии в Record Plant принесли урожай в виде еще пяти новых песен, однако теперь в них начала проникать осенняя меланхолия. Лишь одна "We’re Gonna Have a Real Good Time Together" искрилась дружелюбием и зажигательным драйвом и напоминала о весенних записях. Помимо нее «Вельветы» записали сразу несколько версий песни "Ride Into The Sun" – одного из самых светлых и недооцененных номеров Лу Рида. Одна версия содержит редкостной красоты гитарную партию Стерлинга Моррисона – настолько красивую, что, по всей видимости, именно она отправила запись на полку: есть соблазн предположить, что Рид не решился заглушать ее своим вокалом. Текст "Ride Into The Sun" (сохранившейся и в версии с вокалом без партии Моррисона) неожиданно услышать от автора, всегда питавшегося энергией и вдохновением родного мегаполиса: он передает стремление лирического героя «уехать в солнце» из города, который предстает «грязным» и «трудным для жизни». Строчка «если ты устал и полон жалости к себе» также наводит размышления. Тему эскапизма продолжает нехитрый номер "One Of These Days", в которой герой обещает своей возлюбленной, что однажды уедет от нее. Стил-гитара, еще одно новшество для The Velvet Underground, сообщает композиции неожиданный кантри-аромат. Приджазованный шаффл "I’m Gonna Move Right In" представляется проходным номером, зато номер "Lisa Says" – достойным продолжением серии портретных песен-интервью, одним из классических номеров Лу Рида. Интересно отметить, что на концертах Velvet Undeground песня завершалась «свинговым» финалом, достойным исполнения Фрэнка Синатры. Сходное звучание имел так и не записанный в студии концертный номер "Over You", напоминавший какой-нибудь неизвестный эвергрин пера Коула Портера или Ирвинга Берлина.
К сожалению, новые композиции The Velvet Underground продолжали одна за другой отправляться в бездонные архивы компании MGM – музыканты не имели представления, когда лейбл надумает выпустить эти записи, и планирует ли вообще это делать. Тот факт, что все предыдущие альбомы группы проваливались, определял музыкантам статус «бедных родственников», вынужденных смиренно ожидать своей участи. Роберт Куин вспоминал: «Весной 1969-го я подслушал, как Лу Рид говорил, что они полны сил и делают новый альбом. Затем я спросил его об этом в ноябре, когда он только записал его [и получил ответ]: без комментариев»[189]. «Потерянный четвертый альбом» The Velvet Underground пребывал в полумифическом статусе, пока, наконец, значительная часть упомянутых выше песен не вышла на архивных сборниках «VU» (1985) и "Another View" (1986). Впрочем, и сегодня среди исследователей нет единого мнения относительно статуса студийных пленок «Вельветов» 1969 года: некоторые считают, что они делались исключительно как демо-записи для демонстрации другим лейблам. Также циркулирует история, что «настоящий» четвертый альбом был записан группой в Калифорнии и отправлен почтой в Нью-Йорк, но потерялся по дороге (видимо, был похищен почтальонами-меломанами), однако серьезного доверия этот сюжет не вызывает.
Альбом для Atlantic: «загруженный хитами»
Есть все основания полагать, что значительная часть злоключений The Velvet Underground на MGM связана с именем Майка Керба, молодого президента лейбла. В 1969 году ему исполнилось 25, однако несмотря на сравнительно юный возраст, Керб уже был сознательным гражданином США[76] и охотно откликнулся на призыв Ричарда Никсона разобраться с положением дел в музыкальной индустрии – с радиостанциями и лейблами, активно продвигавшими «про-наркотическую» музыку в неокрепшие умы американской молодежи. В 1970 году Billboard сообщал, что Керб «расторг контракты с 18 исполнителями, которые, по его мнению, продвигают и эксплуатируют тяжелые наркотики посредством музыки» [190]. Характерно, что в списке пострадавших значились не только The Velvet Underground, но даже Фрэнк Заппа со своими The Mothers Of Invention – известный противник любых запрещенных веществ. В истории не сохранилось свидетельств о том, что лейбл MGM в явной форме выдал отказ «Вельветам». Вернее будет предположить, что когда Стив Сезник добился внимания куда более заинтересованного Ахмета Эртегюна, президента лейбла Atlantic, MGM не стали удерживать группу. На полках у Керба остались записи так называемого «четвертого альбома», и VU, вероятно, еще допускали вероятность того, что эти пленки будут выпущены. Поэтому, когда в апреле 1970 года в нью-йоркской студии Atlantic начались сессии записи нового альбома The Velvet Underground, Лу Рид предложил музыкантам изрядно обновленный набор песен – из старых запасов на пластинку попал несомненный хит "Rock’n’Roll", хотя были попытки доработать также и «Ocean» и "Ride Into The Sun".
Слово «хит» является ключевым для описания задачи, которую ставили перед собой «Вельветы», приступая к работе над альбомом под названием «Loaded». Контракт с Atlantic для такой маргинальной команды, как The Velvet Underground, был кредитом доверия, и это чувствовал даже Рид, на плечи которого легла задача выдать на-гора альбом, «загруженный» хитами – именно это устремление и отражено в названии пластинки. Музыканты подходили к процессу крайне ответственно и старательно – прошли времена, когда они записывали треки живьем с первого дубля. «Вельветы» экспериментировали с темпом и аранжировками песен, делали студийные наложения; много времени занимал «окончательный монтаж» и микширование готовых записей. Даг Юл называл «Loaded» «сконструированным альбомом, построенным, дорожка за дорожкой, на небольшой основе базовых треков. Много эффектов, усиленная компрессия. Это определенно был полностью студийный альбом»[191]. Создавалось впечатление, что The Velvet Underground неожиданным образом превратились в странное подобие лабораторной группы The Beatles. Atlantic не были настроены пускать процесс на самотек – контролировать его был назначен штатный продюсер и звукоинженер, британец Эдриан Барбер. Затем, когда боссам лейбла показалось, что запись затягивается, в студию был вызван еще один британец Джеффри Хэслам, а на помощь ему – еще продюсер по имени Шэл Кэган. Может показаться, что вместе с неограниченным студийным временем и бюджетом The Velvet Underground, наконец, получили возможность записать свой «прорыв». Однако, увы, на тот момент группа переживала серьезную проблему. По словам продюсера Хэслама, эта проблема заключалась в том, что «группы, как таковой, не было»[192].
