Мы стояли под большим, закрывающим от солнца пологом, где расположились офицеры ответственные за организацию маневров и приглашенные гости. Солнце палило по-летнему немилосердно, и даже в тени было жарко. Градусов под тридцать. Учитывая стандартную военную форму этого времени, которая шилась из сукна — то есть из шерсти — пусть даже тонкого и высококачественного, находится на улице было не слишком комфортно.
— Простите, ваше императорское высочество, — мгновенно отреагировал генерал, вытянувшись в струнку и еще не до конца понимая причину разноса. — Но командир данной роты действовал согласно наставлениям. Подошел на двести шагов, дал залп, потом дал залп со ста шагов и ударил в штыки.
Я покачал головой, понимая, что так просто объяснить людям, мыслящим категориями Отечественной войны 1812 года, новые изменившиеся «правила игры», будет совсем не просто.
— Яков Петрович, вы-то хоть понимаете, о чем я толкую? — Кульнев последние пару лет сильно сдал. Сказывались старые раны, генерал сильно болел и практически самоустранился от управления министерством. Снимать я правда его не спешил, без дела старик — хотя какой старик, ему едва за шестьдесят перевалило — быстро зачахнет. Однако и с работой министерства нужно было что-то делать. Срочно.
— Не совсем, ваше императорское высочество, — одетый в гусарского покроя доломан, Кульнев сильно страдал от жары, постоянно промакивал лоб платком, но старался держаться бодрячком. — Вы имеете в виду, что нужно больше уделять внимание огневому бою и не увлекаться штыковой.
— Ну конечно! — Я фыркнул от того, что приходится объяснять умным, опытным, взрослым людям очевидные вещи, — будь вон те болваны вооружены таким же оружием, рота бы просто не дошла до их позиций. Полегала бы в полном составе.
— Ну уж и в полном составе, — под нос себе пробормотал Дибич, но я его услышал. И это изрядно вывело меня из себя.
— Так! Генералы! Кто готов поставить на кон свои погоны? — Я обвел собравшихся взглядом, — предлагаю пари. Если вы выиграете, получите внеочередное звание, если я — звезду с погон долой. Согласны?
Желающих рискнуть ожидаемо не нашлось.
На следующий день провели эксперимент, который, как мне казалось, должен расставить все точки над «ё».
Для начала я взял роту егерей — наступать на них должны были батальон преображенцев, один к трем обороняющиеся-атакующие, все приближенно к реальным условиям — и приказал им окопаться.
На удивленные вопросы генералов ответил.
— Винтовка Маркова заряжается с казенной части, а значит нет необходимости, для того чтобы ее перезаряжать, вставать в полный рост и подставляться под пули. Мне кажется достаточно логичным в такой ситуации использовать преимущества, которые дает новое оружие, — глядя на то как егеря роют небольшие окопчики малыми пехотными лопатками, кои были выданы этому полку в качестве эксперимента в прошлом году, я только пожал плечами.
— Это что же, пулям теперь кланяться, — сказал кто-то за спиной, явно уделённый подобными нововведениями.
— Будет надо, я вас и ползать научу, — ответил я, не поворачиваясь, и на этом всякая дискуссия закончилась.
Методология эксперимента была крайне проста. Сначала на вырытые егерями окопы — места людей заняли деревянные мишени, изображавшие из себя лежащих в окопах солдат, для достоверности им даже фуражки егерские сверху приделали — наступали преображенцы. Имитируя чистое поле боя наступали они с расстояния одной версты, останавливаясь иногда и давая дружный залп в сторону подло спрятавшихся «егерей». Время наступление на позиции противника было засечено и составило в итоге примерно десять минут. Все же по заросшему травой полю выстроенный в густые ротные цепи — хорошо хоть уже батальонными колоннами генералы не пытались солдат в атаку водить, видимо чему-то их прошедшая чужая война все-таки научила — батальон при всем желании не может перемещаться слишком быстро. Только на последней сотне метров преображенцы ускорились и перешли на бег, имитируя удар в штыки.
Последующий осмотр мишеней для атакующих оказался весьма обескураживающим. Из чуть больше сотни «егерских голов» убитыми вражеской пулей оказалось всего четверть. Сходу по небольшой теряющейся в траве мишени стрелять у гвардейцев получилось не слишком хорошо.
— Остальных штыками закололи, — малое количество попаданий было единогласно воспринято собравшимся вокруг генералами как доказательство бессмысленности прицельной стрельбы с дальних расстояний. Мол никаких особых принципиальных преимуществ новое оружие не дает. Да заряжать быстрее, но реальной пользы от этого в бою не так чтобы уж и много.
Я на это только усмехнулся и покачал головой. Еще в 1812 году наши генералы по приказу Барклая экспериментировали с залеганием на земле для снижения потерь от артиллерийского обстрела. Этот достаточно положительный опыт был быстро похерен с окончанием реальных боевых действия. Вот эта изменчивость наших офицеров, мгновенно переходящих из режима «умелый и инициативный командир» во время войны в «острожный и не высовывающийся офицер» мирного времени поражала меня больше всего. И ладно бы это были разные люди, но нет же — те же самые. Феерия!
Мои же просьбы изучить опыт войны седьмой коалиции и по возможности позаимствовать лучшее, судя по всему и вовсе пропали втуне. Черт побери, ну не могу же я пошагово контролировать исполнение вообще всех распоряжений, которые исходят из моего секретариата. На это никакой жизни не хватит!
После этого места в окопах заняли егеря, а на них с отмеренным темпом начали «наступать» мишени. За те пять примерно минут, что деревянным бойцам понадобилось для преодоления расстояния в шесть сотен шагов — а именно с такой дистанции егеря начали вести прицельную не залповую стрельбу — каждый из бойцов успел сделать около трех десятков выстрелов. Можно было бы и больше, но все-таки дымный порок порядком ограничивал нас в скорострельности. При безветренной погоде уже после десятка залпов в пороховом дыму можно было натурально прятаться.
— Сколько попадний? — Подсчитать все отверстия было не так-то и просто. Несколько мишеней от ударов шестилинейных свинцовых пуль просто поломало на куски, а дерево разлохматило в щепу. В итоге подсчёт занял добрых пятнадцать минут времени.
— Тысяча сто двадцать семь, — молодой поручик егерского полка вытянулся во фрунт, поедая начальство глазами.
— Вольно, благодарю за службу. Свободен.
— Рад стараться, ваше императорское высочество, — по-уставному, ответил офицер и утопал к своим подчиненным.
— Ну что, соколики, — я повернулся к генералам, которые похоже были изрядно сбиты с толку неожиданным результатом. — Кого вы там колото штыками собрались? Ваш батальон на сближении три раза был уничтожен.
— Ваше императорское высочество, — Дибич который воспринимал все происходящее во многом на свой счет, попытался оправдаться, — но егеря только в этом «бою» потратили полтора боекомплекта. В реальной ситуации у них бы так ловко перестрелять атакующих просто не получилось бы. Не хватило бы боеприпасов.
— То есть вы мне хотите сказать, Иван Иванович, — я изумленно посмотрел на генерала, — что если нам не хватает патронов, то их нехватку нужно компенсировать человеческими жизнями? Вместо того чтобы построить еще один патронный завод и увеличить носимый боезапас в полках в два раза? Или в три? Будем соревноваться у кого закончится быстрее? У нас солдаты или у противника патроны. Так что ли?
Видимо что-то в моем голосе Дибича убедило, что в данный момент пререкаться не нужно, поэтому он тут же «сдал назад».
— Как можно, ваше императорское высочество, — начальник Главного Штаба покачал головой. — Я лишь говорю, что для подобной тактики нам сейчас не хватает боеприпасов.
— Нам и винтовок не хватает, — буркнул я недовольно. Перевооружение армии на практике оказалось более сложной и затратной штукой, чем я рассчитывал. Даже переделка шестилинейных штуцеров под заряжание с казны изрядно буксовало, о том, чтобы перейти на калибр поменьше и речи пока не шло. Да что там винтовок: не хватало латунных донцев для бумажной гильзы. Пришлось приказать их не выбрасывать, а при экстракции складывать в специальный подсумок и потом пускать на переснаряжение. Это несколько снижало возможный темп стрельбы, но экономило казне пару лишних рублей. — Шлемами бы еще обеспечить пехоту, вообще было бы шикарно.
