Так что Макс отделался условным сроком и прохождением курсов по контролю гнева. А Горняков попал на настоящую, каторгу, где много через что прошел.

Он на всю жизнь запомнил, как его пытались унизить старшие каторжане, и чуть не сделали, так сказать, представителем низшей касты.

— Все нормально, щенок. Все по малолетке шнырями были. Будешь носки нам стирать… пока что. А там посмотрим, — с издевкой говорили ему.

Он помнил, как отвечал «Нет», а иногда откровенно посылал наезжавших, не желая играть по их правилам. Помнил, как его лупили толпой, ломая кости. Помнил, как долго потом лежал в лазарете.

А главное, помнил, как его защитил вор в законе. Старик, у которого не было блокировки магического дара, когда другие арестанты были полностью заблокированы.

Он сжег огненной струей лица двум заключенным, которые хотели прирезать Горнякова после очередного конфликта. А потом, как ни в чем не бывало, сказал:

— Давно за тобой наблюдаю, малец. Вижу, ты не сдаешься. Толк будет. Идем чифирнем маленько, да за жизнь перетрем.

— Да… господин. Спасибо! А как же они? — испуганно спросил Тимофей, глядя на трупы с обожженными до черепа головами.

— Они сдохли гы-гыыы, — хищно ухмыльнулся старик и плюнул в сторону убитых им урок.

Тимофей вгляделся в серые глаза деда, в которых не было ничего, кроме мрака и пустоты. Он понял, что его жизнь скоро изменится. Причем, явно в лучшую сторону. А вот враги пожалеют, что родились на свет. Хотя нет, уже не успеют. Он прикончит их раньше, чем они что-либо осознают.

В тюрьме Горняков много раз доказывал свою твердость. Нет, у него не было силы и крепости кулаков. Но в таких местах, это особо не важно. Куда важней внутренний стержень, который смог разглядеть старый вор.

Что помогло в дальнейшем слабому парню стать Тимофеем Горским, грозой всего города и укротителем самых напыщенных выскочек высшего света.

Придя с каторги, он улучшил свой дар. Не самым правильным способом, но… Но какое кому дело! После сменил фамилию и пустил в ход деньги, подогнанные корешами в виде подъёмных.

Взамен, он должен был выполнить пару делишек, которые без проблем провернул.

А дальше все пошло как по маслу. Стартовый капитал, сильный (хоть и искусственный) дар, светлая голова на плечах, стальной стержень внутри.

Казалось, живи не хочу. Но вскоре парнишка понял, что Волков распускал про него грязные сплетни. Или это был не он, но какая разница.

Слишком уж счастливым был этот гад. Слишком легко отделался после того случая. Слишком нагло украл то, что принадлежало ему.

Конечно, прошлый Тимоха мог простить парня, решив завязать с бессмысленными разборками. Но человек, прошедший ужасы тюрьмы и магическую модификацию, думал совсем по-другому. Или кто-то решал за него. Кто-то темный и скользкий, поселившийся глубоко в душе в последние годы.

Плевать. Он не смог удержать свой порыв, приступив к выполнению мести. А потом… потом все пошло по накатанной. Недели складывались в месяцы, месяцы в годы. И Горский оказался там, где сейчас находился.

В постели с красивой, изящной девушкой, которая полностью в его власти. Хотя сам был во власти гнева, который был строгим хозяином, не желая подчиняться воле здравого смысла.

Я шел по вечерней улице своего района. Нет, не того, где находится Вертикаль. Пришел к бабушке в гости, чтоб купить продуктов. И да, поесть ее шикарного жаренного цыплёнка под кислым соусом.

Не знаю, где она научилась, но готовила просто божественно. Посетил уже несколько ресторанов, но везде было как-то не так. Если сравнивать с кухней бабули.

Ох, как же мне хорошо! Не знаю, как там летают бабочки в животе. Но жаренные цыплята с румяной корочкой порхают очень приятно. Прям гастрономический оргазм, если можно так выразиться.

После такого грех не погулять на свежем воздухе и не полюбоваться мрачными красотами своего бывшего гетто.

С этой мыслью я шел по раздолбанной дороге, как вдруг наткнулся на компанию молодежи. Обычное дело для наших мест. Здесь живут и другие подростки, кроме меня.

Да, но в свете тусклого фонаря отчетливо разглядел Надю. Она была одета в уродскую кожаную куртку с кучей стальных заклепок, и весело болтала с какими-то чуваками.

Хех, вот и славно. Надеюсь среди этих мачо найдется принц ее сердца, и она от меня наконец-то отвалит.

Пока сделаю хлебало шлакоблоком и прошмыгну мимо, как тень. Благо, это у меня хорошо получается. Дай, только включу специальную маскировку, и все.

Стоп, не успел. Сорокина меня засекла и поперлась вперед. А за ней сразу несколько неформалов лет двадцати. Этакие студенты бунтари с проколотыми ушами, носами и… очевидно, мозгами.

— Здравствуй, Волков, как настроение? Что, решил прогуляться? — сходу сказала мне Надя.

Причем, это была явно не дружеская фраза. Не понял! Эти клоуны что, наехать на меня что ль решили. Ох, как бы не заржать раньше времени. Посмотрим, что они там проблеют.

— Да, что-то не так? — спросил, изображая искреннее удивление.

— У меня? У меня, как раз очень так, мальчик мой! — выпалила девчонка. Судя по голосу и запаху она уже приняла нечто спиртное, потому была особенно смелая.

— Хех, тогда поздравлю. В столовке только больше не спотыкайся, красотка, — говорю ей ее же тоном, чем вызываю жгучую ярость.

Не самой Сорокиной, а ее ухажеров. Которые, кстати, считают меня малолеткой и пялятся как на дерьмо. Судя по виду некоторых, они вообще не вдупляют, зачем красивая девушка тратит время на такого вот маломерка.

— Слышь, ты как разговариваешь, сопляк?

— Язык придержи, малолетка! — срываются на меня двое.

Но Надя их осекает, как бы не желая, чтоб неформалы причинили мне вред. Хах, очень смешно.

— Спокойно, ребят. Я сама поясню, — сдержанно говорит она, набирает в грудь больше воздуха и выдает: — Не путай берега, Дима! Ты конкретно уже офигел. Не знаю, чем ты запугал школоту, но у меня есть друзья посерьёзней. Здесь тебе не шарага для малолеток. Будешь выеживаться, огребешь по самые не балуйся!

— Че? Это на каком языке сейчас было? — усмехаюсь, понимая, что против меня применили самое страшное оружие: волну кринжа.

Ублюдки звенят своей бижутерий и хрипят. Кто-то предлагает начистить мне морду. А Надя тыкает в меня пальцем и громко орет:

— Прощения проси, идиот! Проси прощенья, пока я тебя не порвала, скотина-а-а-а!

— Эм, ладно, так уж и быть. Прости за то, что ты полезла ко мне целоваться при училке, а я тебя отшил. Извини, — говорю, как ни в чем не бывало.

Пацанчики меняются в лице. Кто-то издает «Ооо», будто хочет спеть арию из известной оперы.

— Че это он там пропищал? — спрашивает самый высокий.

— Надь, ты что с этим мелким что ль… ну капец, — выдает другой парень.

— Нет! Придурки, кому вы верите? Он все врет. Слухи про меня распускает, в интернете говно пишет. Я ж говорила хнык-хнык, не знаю, как его отвадить, капец, — истерично верещит девушка и закрывает лицо руками, делая вид, будто плачет.

Отличная команда для местных карманных оленей. Пацаны без лишних вопросов распускают павлиньи перья, начинают орать как резанные и бросаются на меня.

«Плачущая» Сорокина украдкой усмехается и отходит в сторону, ожидая приятного зрелища эпичного отмщения. Жаль, ее так обламывать, но шоу идет малость не по сценарию.

— Ты что, попутал, щенок??? Ну, сука! Сюда иди! — вопит один, пытаясь ударить меня рукой в кожаной перчатке без пальцев.

Пускаю в ход эрну и приступаю к вечерней разминке. Уклоняюсь от первого удара, ныряю вниз и луплю придурка по печени. Так, что он визжит как свинья и валится на землю.

В меня летит тонкая серебристая цепь. Перехватываю ее, отбираю и бью по лицу второго ушлепка, заставив его упасть на колени и зарыдать. В отличие от Сорокиной, по-настоящему.

Третий, бросается светящимися хреновинами, видно, что одаренный. Но я легко уворачиваюсь, кидаю в него цепь, сокращаю дистанцию и провожу неплохую серию ударов.