Клэр услышала укол и улыбнулась, понимая, что он тоже завидовал ей в чём-то.

— Последний год я ухаживаю за одним стариком. Он почти всю жизнь служил в горячих точках. У него нет семьи и близких, честно говоря, он невыносимый и сварливый, пьёт, не просыхая, и мне было очень тяжело с ним поначалу. Он тоже грозился отправить меня в военную школу. Он очень трудный подопечный, от него сбегают все волонтёры. Я его почти ненавидела, пока не поняла, как мы с ним похожи.

Ноктис украдкой улыбнулся, он, кажется, понимал, что она имеет в виду.

— Он помог мне поступить, несмотря на ту историю с полицией, несмотря на то, что сам был против. Он написал рекомендации нынешнему директору академии.

Ноктис всё еще наблюдал за её прозрачной рукой, она — и солдат? Нет, он почему-то не хотел этого.

— Ты достойна чего-то большего.

Клэр поперхнулась смехом, почти детским и милым. Что за глупая попытка льстить ей или самому себе? Ведь было в этом что-то собственническое. Она оторвалась от спинки кресла и посмотрела на него, прижимаясь щекой к плечу:

— А чего я достойна? — кокетство в её голосе скорее походило на издевательство.

Конечно, она права. Он эгоист и, чтобы из себя не строил, не сможет её переубедить, ведь не знает её ни капельки.

— Ты красивая, — тихо сказал Ноктис, глядя на неё снизу вверх. Лицо её тут же помрачнело, так что он сразу понял, какую глупость сказал.

— И что? Ты говоришь так, потому что хотел бы со мной переспать, — спокойно и бесстрастно ответила она. — Не пытайся обмануть меня и себя. Это плохо кончится.

Клэр была права, он сам уже признался в этом и ей, и себе. Но рука его поднялась к её лицу, он аккуратно кончиками пальцев коснулся её щеки.

— Не знаю, мне всё равно кажется, что оно того стоит. Нам было бы хорошо вместе.

Пальцы коснулись её губ, и мурашки пробежались по коже. Она ведь тоже знала это, будто чувствовала — они две детали, подходящие друг другу. Но жизнь напомнила ей, что подобный союз обречён.

— Похоже это все, что возможно между нами. Ты ещё не понял этого?!

Ноктис сглотнул от того, что этот разговор разбудил в нём. Она пыталась призвать его разум, но откликнулось лишь желание, и он приподнялся, утыкаясь в её губы. Клэр дёрнула головой.

— Уйди, пожалуйста, — тихо сказала она.

Он неожиданно ощутил на своих щеках жар, а на её - влагу.

— Я не хотел тебя обидеть.

Клэр откинулась на спинку, смотря огромными и влажными глазами на краснеющее небо.

Ноктис поднялся и побрёл с этой крыши.

Странный это оказался разговор. Столько о себе, о том, что живёт внутри неё, Лайтнинг не говорила никому и никогда. Неужели Клэр научилась кому-то доверять? И это был не Зак, не Клауд. Жмурясь на последние лучи солнца, она вдруг пожалела, что разругалась с Страйфом. Лучше бы на месте Ноктиса оказался Клауд. С ним было бы легче… Наверное… Не так больно.

Клэр вдруг поняла, что искренность её была отчасти лживой. Многогранная правда была в том, что она, рассуждавшая о счастье, сама его не чувствовала. Она знала истину того, как это должно работать. Вот только не могла запустить этот механизм для себя. В ней не было даже минимума для спокойной жизни, она до сих пор не нашла саму себя здесь и сейчас.

========== 13. Последний день ==========

Ей приснился сон.

Все проносилось мимо: люди, машины, время. Клэр стояла и смотрела, не смея шевельнуться, даже дышать, казалось, разучилась. Зак преградил ей путь. Одежда его была мокрой, с рукавов стекала вода.

Справившись со смятением, она поняла, что это лишь призрак. Пусть он и был здесь ярче всех людей, это только подчеркивало его нереальность, как солнечное небо, отражающееся в лужах и мокром асфальте.

«Сон, всего лишь сон,» — успокаивала себя Клэр. Она понимала, что он пришёл к ней во сне, чтобы уравновесить её жизнь. Конечно, после Клауда и Ноктиса должен был появиться и он, чтобы также поймать врасплох на дороге и поговорить.

Клэр сделала шаг, ожидая, что же Фейр ей скажет. Его первые слова были самым важным, как будто Зак одним махом мог ответить на все её вопросы. Не те, что вертятся на языке, когда встречаешь погибшего друга. Другие, те, что во сне и наяву терзают тебя, те, что ненавидят тебя и мучают, не желая даже собраться в единую мысль.

Зак молчал, лицо его теряло очертания и перетекало, когда Клэр старалась его рассмотреть. Как ускользает сон, когда пытаешься его осознать. Она поймала лишь беззвучное движение его губ и клуб белого пара, вырывающегося как будто в морозный день. Это не было ни натянутым «Привет!» Клауда, ни легким «Здравствуй» Ноктиса. Это было прощанием.

Он таял в её сне, а Клэр пыталась его догнать. Она шла, пока небо не потемнело, хотя так и не сдвинулась с места. Ноги её лениво, будто в воде, двигались тяжелым шагами вперёд, пока Клэр не почувствовала, как в кромешной тьме путается в собственных простынях.

Ей стало страшно, будто приход мертвеца — дурное предзнаменование.

Она лежала в темноте, пытаясь понять, что это значит. Но лишь скручивала себя в пружину. Лайтнинг всё больше убеждалась, что должна ещё раз поговорить с Клаудом, помириться на прощание. Как бы она не списывала это на появление Зака в её сне, в конце концов это было и её желание — собственное гложущее чувство вины.

Завтра последний день, чтобы всё отпустить. Завтра утром она наконец срежет с руки амулеты и талисманы. Это шанс встретиться с Клаудом, объяснить ему хоть что-то, попытаться оставить своё детство здесь.

Новую жизнь нужно начинать без долгов, с чистого листа.

***

Фэррон снова поймала Клауда между стендами с товарами. Он помнил, что сегодня за день — важный для Клэр, её день рождения, помнил и их последний разговор. Клауд опустил руки, очень хотелось забыть Лайтнинг, с легкостью выгнать из своего сердца. Он устал от неё и того, что обязан всегда под неё подстраиваться, терпеть. Если в нем и жило чистейшее чувство дружбы, как в заповеди — не предавай, не оставь без помощи, то она его растоптала, показав, что в реальном мире это все слабость и наивность.

Клауд с укором смотрел на Лайтнинг. Что в этот раз привело её? Она никогда не приходила к нему просто так по-дружески поговорить, ей всегда нужно что-то. Сама же она ничего не давала взамен, теперь он это знал. Фэррон всегда пользовалась им без зазрения совести.

Лайтнинг тоже чувствовала себя здесь неуместно. Скулу Клауда украшала ссадина, губа была разбита.

— Банды уже дерутся? — спросила она, даже не поздоровавшись.

— Тебе это действительно интересно? — вопросом ответил Клауд и отвернулся.

Клэр выдохнула, опустив плечи, и сделала шаг к нему. Клауд почувствовал её дыхание кожей. Должно быть кончик её носа почти касался его шеи.

— Ты прав, я не из-за этого пришла.

Его рука, переставляющая банки на стенде, замерла. Она говорила слишком тихо, так что Клауду пришлось затаить дыхание. Боясь шевельнуться, он так и стоял к ней спиной.

Лайтнинг видела, как ходили его плечи, он весь превратился в слух. И она поджала губы, благодарная за то, что Страйф не заставляет её смотреть себе в глаза.

— Я пришла из-за Зака… Из-за того, что произошло зимой.

Пальцы Клауда сжались на стеклянной банке. Они раньше никогда не говорили об этом, это было непризнанное табу. Клауд старался улыбаться как и прежде, Клэр же просто делала вид, что Зака никогда и не было.

— Вы с Заком… Вы встречались? — спросил вдруг он, это был ещё одна запретная тема. Клауд всегда догадывался о том, что между его друзьями есть что-то, во что его не посвящают. Он чувствовал себя маленьким ребёнком, при котором родители стесняются показывать чувства. Он даже ревновал: Клэр и Зак проводили друг с другом времени больше, чем с ним. И то, что после гибели Фейра Лайтнинг перестала общаться со Страйфом, только подтверждало его догадки.

Клэр сглотнула.

— Нет, — сухо ответила она.

Костяшки на руке парня побелели, стекло под пальцами грозило треснуть, как скорлупа. Он никогда не задумывался, как много врёт Клэр. Он всегда брал её слова за чистую монету, но вот сегодня впервые усомнился в честности Фэррон — и сразу все её слова, действия изменили окраску. А вдруг она лгала всегда? Лайтнинг — цепкая и вёрткая, ложь такому человеку необходима, как воздух, чтобы выжить.