Лайтнинг, вытерев тыльной стороной ладони влагу со лба, повернулась к окну, там спала Сэра. Чертов вечер и чертова жизнь — все летело наперекосяк как и всегда. Ноктис сделал ей очень больно, так ответив на её внезапный порыв дружелюбия.

Ей бы отправиться в одно из своих тайных мест, чтобы зализать внутренние раны в полном одиночестве, но даже на это не было сил.

Сглотнув спёкшимся горлом горечь, Клэр сделала пару шагов к окну и аккуратно подняла одеяло сестры. Она легла рядом. Мягко обняв голову Сэры, Клэр хотела хотя бы так получить чужое тепло.

Сейчас она ненавидела всех в этом мире — Клэр Фэррон больше других. Она не смогла переступить чужую мораль внутри себя. Сделав это, Лайтнинг доказала бы, что эта самая мораль для неё ничего не значат, она сильнее. Но Лайтнинг не смогла — стало быть она всё ещё что-то значат, очень много.

Как же отвратительно сегодня было всё. Только Фэррон могла так влипнуть. Как такая осторожная и разумная Клэр умудрялась иногда не обращать внимания на общеизвестные уловки и подставы… Её самоуверенность сыграла с ней дурную шутку. Стоило давно усмирить это прожорливое чувство в себе.

Фэррон вдруг до слёз стало горько — она не могла существовать по-иному. Наглость — это всё, что было у Клэр. Не будь Лайтнинг такой, от неё ничего не осталось бы. Её растащили на кусочки те, кто считал Фэррон последней дрянью и прирождённой преступницей.

Она почувствовала, как сестра тихонько коснулась кожи на её спине тоненькими пальчиками. Лайтнинг опустила лицо в её волосы, розовые и мягкие, как у неё самой.

Фэррон беззвучно заплакала, здесь был единственный человек в мире, рядом с которым она могла себе это позволить. Сэра — её единственная нежность и любовь. К чёрту всех других на свете, лучше она помрёт одна без этих подонков, чем будет использованной и сломанной Чужим человеком. Звуки далекой прачечной до сих пор резонировали с её сердцебиением.

Сэра осторожно приоткрыла глаза, боясь выдать сестре, что не спит. Она знала, что Клэр плохо. Та очень и очень редко прокрадывалась в её кровать, и только тогда когда была на волоске от края. Редко, но такое случалось. Сэра — последняя защита Клэр в борьбе со всеобщей травлей.

Младшая Фэррон привыкла к ледяной коже, которую сестра грела под её одеялом, к чужим запахам, принесённым в её волосах, к её беззвучным слезам. Это всё было нездорово, неприятно и оставляло в душе Сэры осадок шершавого песка: «Я младше и слабее». Но она терпеливо принимала это от Лайтнинг, так же как их родство. «Если не я то кто?»

Сэра знала, как нужна Клэр, возможно, даже больше, чем Клэр нужна ей. Нужна, чтобы завтра утром Лайтнинг снова была твёрдой и уверенной в себе, наглой и непоколебимой.

Сэра молча несла этот крест, терпя её душные объятья до последнего, пока Клэр не засыпала от бессилия. Только потом она могла аккуратно отодвинуться от Лайтнинг и вздохнуть полной грудью. Фэррон-младшая давно знала, что жизнь старшей сестры никогда не будет счастливой. Клэр слишком со многим боролась в себе и вокруг себя.

========== 9. Дьявол и детали ==========

— Придётся её обыскать, — будничным тоном сообщил детектив.

Грузный мужчина в сером плаще стоял в одной из комнат крыла девочек. Все это утро шёл дождь, и его ботинки оставляли грязные следы на кафельном полу.

Одна из воспитательниц закрыла своей грудью Фэррон:

— На основании чего? — спросила она, руки сцепились замком, массивная грудь вздымалась перед глазами детектива.

Девчонка Фэррон, дернув головой, выглянула из-за её плеча.

— Обыскивайте! — выпалила она, краснея от ярости и резко распахивая дверцу своей тумбочки.

Все эти матроны, сгрудившиеся полукругом в комнате девочек, лишь делали вид, что защищают Лайтнинг. Конечно, ни один из работников не позволит, чтобы имя приюта очернили. За любой проступок достанется прежде всего им. Вот они и не желают, чтобы что-то эдакое выходило за стены этого дома.

— Клэр, — тихо прошептала рядом с ней Сэра. Лайтнинг почувствовала, как рука сестры крепко вцепилась в её предплечье.

— Вы ничего не найдете! — прошипела Лайтнинг, оглядываясь на Сэру.

Вся защита воспитателей — обман. Стоит только полицейскому уйти, и эти женщины сами устроят обыск и допрос. Они постараются все выведать и найти крайнего… Конечно — Клэр.

Фэррон знала, что может спастись от них, лишь сразу показав всем, что невиновна.

— Вы ничего не найдете! — тверже повторила она, глядя прямо в глаза детектива.

Перши ухмыльнулся девчонке. В общем-то она уже давно не походила на ребенка — сформировавшаяся девушка. Такой сорт подростков он тоже знал и не любил особенно, потому что считал, что их моральное развитие не поспевает за телом.

Он опустился на корточки, заглядывая в тумбочку. Скудность её содержимого выглядела как пощёчина. Что взять с человека, который ничем не владеет? Несколько тряпок, потертый плеер и, конечно, никаких явных улик, а что он желал увидеть — баллоны с краской? Он всего лишь надеялся её припугнуть, заставив говорить. Детектив и забыл, что у приютской шпаны повадки бывалых заключённых.

Брать на экспертизу её личные вещи без основания он не мог. Но стоило поискать следы краски, и ещё…

Взгляд Перши проскользнул по полу, рядом с кроватью Фэррон и остановился на кедах, надетых на ноги девчонки. На подоконнике Каэлумов был найден довольно чёткий след от подобной обуви.

Лайтнинг, несмотря на внешнюю уверенность в себе, трясло от ярости и страха. Она действительно считала, что в её тумбе никто ничего не найдет. От краски она избавилась в туже ночь, кинув в мусорку за дальним супермаркетом. Пятна с правой руки она оттирала чуть ли не до самого утра до саднящей боли на коже, кофта с капюшоном отправилась на заколоченный чердак всего лишь за пятно возле кармана, на её шортах и на обуви больше следов не было.

Клэр смутилась, когда её мысли о кедах совпали с пристальным взглядом полицейского.

Ей захотелось провалиться под землю. Неужели попалась?! Она пообещала себе сегодня же от них избавиться - к чёрту, что других у неё нет.

— Разувайся, — спокойно приказал детектив.

Лайтнинг, ощущая, как горят её щеки, наклонилась и начала резкими движениями развязывать шнурки.

Получив в руки потрепанные кеды, Перши напомнил себе, что не имеет права сейчас что-либо забирать у Фэррон, тем более при свидетелях. Он поставил её обувь в тумбу прямо поверх одежды.

— Надеюсь, ничего из твоих вещей не исчезнет к завтрашнему дню, когда я приду с нужными документами?

Мужчина в строгом костюме захлопнул дверцу тумбочки. Это был директор, наконец появившийся тут.

— Не волнуйтесь, мы за этим проследим, — сообщил он и демонстративно повернул ключ в замке. Перши улыбнулся, как будто повстречал старого друга.

— Могу я изучить дело Фэррон и получить на неё характеристику сегодня? — спросил детектив слащавым голосом.

Директор ответил очередной неприятной улыбкой, предчувствуя, что это дело может и не навредить приюту.

— Давайте продолжим разговор в моём кабинете.

Оба покинули комнату. Клэр же осталась на месте, её сознание как будто тоже стало тумбой с запертыми вещами, только вместо них — мысли.

Кеды такие же как у всех, только потертые и синие, подобных полно на свете, никто и не заметит пропажи одних из них.

Одна мысль пульсировала в её голове: «Сделать срочно что-нибудь».

Первая самая слабая мысль была о том, что ей нужно сбежать. Но куда и зачем? Лайтнинг всего ничего осталось до выпуска. Уже послезавтра она должна была уехать на собеседование в академию.

Всё ещё шёл дождь, и Лайтнинг, промокшая до нитки, брела по улице, не замечая ничего.

Пожалуй, если детектив что-то и мог сделать, он сделал бы это сейчас. Весь его визит — одна сплошная акция бессилия. Он просто ждал от неё признания на пустом месте. Побегом она точно выдаст себя. Если Клэр всё сделает правильно, обойдет и перехитрит всех, никто не сможет посадить её. Скоро она будет свободна, как птица.