Прошло несколько мгновений, прежде чем магистры осознали, что она потеряла сознание. Эстель соскользнула на пол.

– В лекарскую! – скомандовал Гимель.

Он топнул ногой, и пол отозвался едва заметной вибрацией. Аврора догадалась, что магистр земли предупреждает кого-то, наверное врачей, – она сама не раз получала от него вести таким образом. Далет помог Гимелю поднять бесчувственную королеву, и вместе они вынесли её в холл. Когда их голоса затихли, Аристарх неловко встал с кресла. Он сгрёб со стола проклятую записку, сказал, что разыщет госпожу Венду и Бету, и удалился, оставив Аврору наедине с Альфой Камилой.

Аврора, впрочем, даже не заметила, что Камила не ушла вместе с остальными. Магистр воздуха продолжала сидеть без движения, спрятав лицо в ладонях. Серебристая, в цвет воздуха, шаль укрывала её полные плечи, и Камила сливалась со стенами пастельных тонов, словно была предметом обстановки. Аврора, задумавшись, совсем о ней позабыла.

Авроре впервые было по-настоящему страшно. С тех пор как она пересекла невидимую границу между Поверхностным и Новым миром, дела в королевстве шли хуже и хуже, но Аврора никогда не теряла веру в то, что однажды всё наладится. В этом удивительном месте жили удивительные люди, они открыли для неё совершенно иные перспективы. Здесь она наконец поняла, что значит быть счастливой. Флориендейл не заслужил того, что с ним собирались сделать чужаки из её мира.

Опустив глаза, Аврора с любовью погладила жёсткий корешок Атласа. Книги… Они провожали её в путь в тот день, когда она случайно, как и многие другие, шагнула из Поверхностного в Новый мир и оказалась на незнакомой набережной, хотя всего несколько мгновений назад стояла в библиотеке в Тюбингене. В руках у неё так и осталось старое издание «Потерянного Климта» Валя и Краммера. Аврора обернулась, но за спиной не оказалось двери, через которую можно вернуться обратно. Ни норы, ни зеркала, ни атмосферных аномалий, свидетельствующих о том, что только что здесь существовал проход прямо в центр Европы. Нет, за спиной был только старый город с синими крышами. Как Аврора потом объяснила Эстель, именно синие крыши и небо странного бирюзового оттенка подсказали ей тогда, что она оказалась очень, очень далеко от своего университета.

Аврора обожала Флориендейл. Она исследовала его с присущей ей страстью искусствоведа. Другая религия, культура, история – всё было необычно, и она с наслаждением открывала для себя новую страницу каждый день. Многие мигранты, ярые сторонники Линчева и Роттера, утверждали, что королевство их не принимает, но Аврора знала: это не так. Королева Эстель протянула им обе руки – бери не хочу! Аврору даже избрали магистром, и никто не посмотрел на то, что она чужестранка с Земли.

Беспорядки начались неожиданно и застали магистров врасплох. Тогда, ещё в самом начале, когда всё казалось ошибкой, недоразумением, временным испытанием, был убит отец Эстель. За один день госпожа Венда совершенно переменилась и с тех пор ни разу не улыбнулась, даже когда узнала, что её дочь ждёт ребёнка.

Затем случился провокационный марш в Ориентале: снова погибли люди, но на этот раз полиции удалось схватить зачинщиков. Магистр правосудия приговорил их к пожизненному заключению и на следующий же день, возвращаясь домой, был убит неизвестными.

Последние иллюзии магистров развеялись. Ни Эстель, ни Венда не могли больше вести дела и задавать курс, и страна, словно гигантский корабль, дрейфовала к закату. Как всегда, магистр Эдриан принял командование на себя и встал у руля. И вот теперь его нет… и корабль идёт ко дну. Когда такой финал стал неизбежным? Неужели только сегодня, когда магистры признали, что магия покидает Флориендейл, когда Эдриан погиб, а короля опасно ранило, когда Атлас отказался делиться своей мудростью? А может, когда чужаки из Поверхностного мира вышли на улицы Ориенталя, требуя созыва парламента? Аврора покачала головой. Она догадывалась, что началось это не сегодня и не вчера, а уже довольно давно: когда Эдгар Линчев, биофизик с Земли, распознал свойства пространственных дыр; когда он научился контролировать их и превратил нестабильные прорехи в надёжные, постоянно действующие коридоры между мирами. Это и было началом конца.

Аврора провела здесь пять лет, и за это время сам Флориендейл ничуть не изменился. Из окна она видела всё те же синие крыши под бирюзовым небом, что и в первый день, солнце всё так же всходило на востоке, внезапно выглядывая из-за зеркального Занавеса. Законы мироздания, казалось, остались прежними, хотя магистры стихий знали, что это впечатление обманчиво. Но люди! Люди страдали, и вместе с ними страдали стихийные народы воды, воздуха, земли и огня, вынужденные скрываться, чтобы не попасть в руки террористов.

Альфа Камила шевельнулась в кресле. Аврора вздрогнула и рассеянно взглянула на неё.

– Давай поговорим снаружи, – неожиданно спокойно сказала та.

Они спустились в сад. Весна в этом году пришла поздно; солнце уже поднялось и позолотило кроны деревьев, но в парке всё ещё было прохладно и сыро. Альфа Камила взяла Аврору под руку – старомодный жест доверия.

По широкой аллее они молча миновали укутанные в вечнозелёный плющ старые беседки и пустую чашу фонтана, на дне которой блестели изумрудные монетки, и вышли на открытую площадку у озера. Сильный ветер тут же спутал волосы Авроры, и, пока она их поправляла, Альфа Камила стояла у балюстрады, закрыв глаза, раскинув руки, обнимая воздух.

– Что вы чувствуете? – спросила Аврора, так и не дождавшись, когда Альфа нарушит молчание.

– Печаль, – помедлив, отозвалась Камила. – Боюсь, что сегодня прощается со мной воздух.

– Но почему? Вы знаете, в чём причина?

Камила покачала головой.

– Не может быть! – воскликнула Аврора. – Должны быть какие-то догадки, ведь вы… Альфа Камила, вы магистр!

– Знать и догадываться – разные вещи, Аврора. – Альфа обернулась и натянуто улыбнулась. – Ведь догадываешься о чём-то и сама ты. Скажи, что тебе в голову приходит первое, почему исчезает магия?

Аврора поколебалась, прежде чем ответить. Да, конечно, она об этом думала. Те несколько часов, проведённых над выцветающими страницами Атласа, она просто не могла думать ни о чём другом!

– Это может быть связано с соотношением людей во Флориендейле, которые верят в волшебство и не верят. Я так решила: чем больше чужаков из моего мира, которые не хотят интегрироваться, тем слабее магия… Нет?

– Важная твоей теории часть – вера. И, может быть, права ты. Если хочешь знать, от тебя недалеко ушла я в своих догадках. Думается, что решающее значение имеет королевы вера. – Альфа Камила сложила правую ладонь в привычном стихийном жесте: четыре пальца плотно сжаты, большой лежит поверх. – Королева – наша сила, наш пятый элемент. Держит всё вместе: и нас, и стихии, и магию. Кроме неё, не может этого никто. Jus sanguinis… право крови.

– Что же, Эстель больше не верит во Флориендейл? – напряжённо спросила Аврора, крепче сжимая синий Атлас, как будто её собственная вера в эту книгу могла компенсировать недостаток веры со стороны королевы.

– Слаба и измучена Эстель. Прежде всего, не верит сама в себя она. А хуже всего именно это.

Аврора обернулась и посмотрела на замок – запутанный ансамбль белокаменных строений, то взмывающих в небо, то одноэтажных, с разбитыми на крышах садами. Тут и там виднелись башенки с синей черепицей, ярко сверкали золотые шпили. Над самой высокой из башен развевался флаг Флориендейла – полоса моря, полоса земли, огненное солнце встаёт из-за горизонта, а на небе – россыпь звёзд. Где-то там, в одной из комнат замка, Эстель уже, наверное, привели в чувство. Она потеряла почти всех родных, лишилась контроля над государством и скоро должна была принести в этот опасный, безрадостный мир ребёнка. Нет! Аврора погладила корешок Атласа. Пока у Эстель есть её магистры, она не одна. Они помогут ей найти выход, это их долг!

– Как нам всё исправить, как заставить её поверить в свои силы? Неужели она не понимает, что могла бы… – начала Аврора.