— Да ладно тебе, — примирительно улыбнулась Шурка. — И так все ясно.

— Что тебе ясно?!

— Ну, Март — он мало того что красив, еще и одаренный пилот, хорошей фамилии. Как в такого не влюбиться?

— И ничего я не влюбилась! — отвернулась, насколько это было возможно в данной ситуации, Татьяна.

— А Ким, что ж, он просто Ким. Ни кола, ни двора, да еще и из инородцев…

— Слушай, ты! — впилась возмущенным взглядом в соседку Калашникова. — Витя — он очень хороший! И тоже одаренный! И оружейник, каких мало! И вообще…

— Впереди грозовой фронт!

— Что?!

— Я говорю, впереди густая облачность и гроза. Надо или обойти его, или подняться выше.

— Ой, и правда. Как ты заметила?

— Ты забыла, что я одаренная? Некоторые вещи мы чувствуем.

— Что, все?

— Почти. Просто дар у всех разный. Времени не так много, так что принимай решение, или давай вызовем капитана.

— Нет! Он не любит, когда его отвлекают во время работы. Если бы враг показался, это другое дело, а по пустякам… В общем так, увеличиваем высоту до восьми тысяч.

— Есть!

— Курс норд-тень-тень-вест. Обойдем чуть выше и южнее.

— Надо предупредить экипаж, чтобы надели кислородные маски.

— У нас подводная лодка. Забыла?

— Точно! — демонстративно хлопнула себя по лбу Шурка и с облегчением выскользнула из «сферы».

Будь рядом Март или даже Виктор, она никогда не решилась бы на подобный эксперимент. «Одаренный» сразу бы почувствовал манипуляцию, но Таня не имела дара, а потому ничего не заметила. Зато теперь она не просто знает о чувствах Кима, но и сама начала думать о нем!

На какое-то мгновение Зиминой стало стыдно. Нехорошо манипулировать бесхитростной девушкой, и она это прекрасно понимала. Но, с другой стороны, Шурка ясно видела то, что даже не замечал ее «суженый», каким бы супер-мегасильным человеком силы он не был. Тане было очень одиноко, и в экипаже «Ночной Птицы» она нашла для себя почти что новую семью. А еще ее доброе и чистое сердце жаждало любви. И она готова была отдать всю себя без остатка.

Единственное, что Александра не учла, точнее не знала, это искусственный интеллект «Птицы». Он точно уловил, что она делала, и запомнил, если так можно выразиться о блоке памяти.

До Гатчины оставалось еще почти восемь часов полета, когда усталый Хаджиев вытер дрожащими руками лоб и счастливо вздохнул.

— Готово!

На столе перед ними лежали три миниатюрных артефакта и один побольше, игравший роль ретранслятора. Связанные в единую сеть они могли улавливать любой звук, различимый человеческим ухом, и передавать его на расстояние не менее двух километров. Последнее, впрочем, следовало еще проверить, но в любом случае успех был налицо!

— Ибрагим-сан, дорогой! — порывисто обнял его Март. — От лица командования и от себя лично выражаю вам огромную благодарность!

— Благодарю, командир-сама, — на жуткой смеси японского и русского отвечал ему бывший самурай. — Но все же надо еще раз проверить…

— Вот после прилета и проверим. Но в любом случае с меня литр самого лучшего саке!

— Лучше коньяка, — скупо улыбнулся липовый черкес.

— Хорошо. Какой предпочитаете? «Камю», «Мартель» или, быть может, как истинный кавказец — «Шустовский»?

— Вы когда-нибудь пили саке? — с непроницаемым лицом поинтересовался японец. — Поверьте, даже не очень хороший коньяк будет лучше и для желудка, и для головы!

В своих обоих жизнях Март успел попробовать множество разных спиртных напитков, но вот японской рисовой водки и впрямь не доводилось. Но то, что офицеры микадо, несмотря на весь свой патриотизм, предпочитали для личного пользования коньяк, причем на его вкус довольно дрянной, он знал.

— Коньяк так коньяк, — кивнул Колычев. — Все равно вы его один пить не станете.

— Почему? — не понял Ибрагим.

— Не берите в голову, — засмеялся молодой человек. — Это такая русская шутка!

— Все-таки сложный у вас язык, — покачал головой японец. — Как можно пить коньяк, не беря его в рот? Ведь рот на голове!

— Ничего-ничего, — поспешил успокоить его командир. — Если вы смогли изготовить такие уникальные артефакты, то и с русским языком как-нибудь управитесь…

— Идея и основные элементы — ваша разработка, капитан. Мне оставалось только немного додумать и технически реализовать.

— Не скромничайте, друг мой. В конце концов, ставить задачи много ума не надо. Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что!

— Э, нет! Вы точно знали, что вам нужно, и что это можно реализовать. Другие до такой возможности просто не додумались. Во всяком случае, пока.

— Кстати, как вы думаете, одаренный сможет учуять присутствие этих артефактов?

— Думаю, да, сенсей. Но поначалу это не будет проблемой.

— Что вы имеете в виду?

— Видите ли, многие простецы имеют артефакты, призванные защитить их от ментального воздействия. У одних они слабые, у других довольно сильные, но в любом случае это не редкость. Поэтому большинство просто не обратит внимания. Ну, есть у хеймин[22] амулет, что ж с того? То, что с его помощью можно подслушивать, никому даже в голову не придет. Разве что встретится мудрец, способный постигать суть вещей!

— Понятно, — кивнул Март. — Ладно, об этом мы подумаем позже. Вы, наверное, устали, идите, отдохните.

— Конечно, — помялся японец, — только…

— Что?

— Если не возражаете, я бы немного покушал.

— В самом деле, — хлопнул себя по лбу Март. — У нас с вами черт знает сколько времени маковой росинки во рту не было. Сейчас распоряжусь.

— Это было бы просто чудесно!

Заглянув в рубку, Март обнаружил, что там сидит одна Сашка.

— Это как понимать, товарищ стажера? — включил командира Март. — Кто вас допустил до самостоятельного управления кораблем?

— Капитан, разрешите доложить! — бодро принялась рапортовать ничуть не смутившаяся его грозным видом Александра. — Видимость миллион на миллион[23], высота на эшелоне пять тысяч, летим строго по курсу без отклонений, включен автопилот. Первый пилот Калашникова на минутку отлучилась, сейчас вернется. Докладывает стажер Зимина. Доклад окончен!

— Принято! — машинально кивнул Колычев.

— А что это за должность «товарищ стажера»?[24] Не знала, что у тебя еще есть стажеры. Или стажерки?!

— Прости, я просто оговорился, — вывернулся Март, вовремя заметив ревнивый огонек в глазах «суженой». — Конечно же, ты у меня одна!

— То-то!

— Ну и как тебе?

— Управлять кораблем? Здорово, но немного скучно. Не зря дед говорил, что главное для летчика — терпение и усидчивость.

— Значит, в другой раз не попросишься, — одними уголками губ улыбнулся командир.

Шурка лишь загадочно улыбнулась в ответ, явно давая понять, что надеждам будущего мужа не суждено оправдаться. В этот момент на пороге рубки материализовалась смущенная Татьяна. Мгновенно сообразив, в чем ее промах, она попыталась оправдаться, но Март не стал ее слушать.

— Тише-тише, я сам виноват. Пропал на несколько часов, а вы ведь тоже не железные!

— Хорош командир! — еле слышно хмыкнула Шурка, но ее никто не услышал. Ну, или сделал вид.

— Однако на будущее, — голос Колычева заметно построжел, — приказываю: стажерам, пассажирам, техникам, да и вообще кому бы то ни было управление без особого на то дозволения командира или лица, его замещающего, не передавать! Всем ясно?!

— Так точно, капитан! — звонко ответили девушки, преданно поедая начальство глазами.

— Вот и славно. Теперь вольно! Командование принимаю на себя!

— Есть, капитан!

— Можете отдыхать, только сначала…

— Что?

— Девчонки, сообразите нам с Хаджиевым что-нибудь перекусить. А то мы скоро кони двинем с голодухи!