Однако прежде чем приступать к диалогу нужно решить еще один вопрос:

— Даша, — я кивнул головой в сторону выхода.

Блондинка мимолетно скорчила гримаску, явно показывая, что идея оставить нас здесь ей не нравится совсем. Однако эта пантомима ничуть не затормозила ее в богоугодном деле выполнения приказа.

Вздохнув, я подошел к столу, за которым восседал бородач.

— Карот? — негромко уточнил я. — Свободно?

Мужик обратил внимание на меня не сразу. Сначала расправился со стаканом. Как видно, уже не первым. И лишь затем обернулся в мою сторону.

— Ну, Карот, а ты кто? — сфокусировал он взгляд на мне.

— Не хами, Карот, — поморщился досадливо, но без особой агрессии. — Я с миром.

— С миром он… — выдохнул здоровенный мужик, огладив свою всклокоченную бороду.

Повторяться не стал. Просто спокойно ждал, пока он закончит ритуал стимуляции мозговой активности. Вот кто-то затылок чешет, стараясь через черепную коробку до мозга «дотянуться», а он, похоже, бороду теребит.

— Что ты хочешь? — наконец поинтересовался он.

Взгляд его к тому времени уже приобрел некоторую осмысленность. Оно и правильно. С ним, вообще-то, если посудить непредвзято, не свинья лает, а говорит человек, теоретически способный отдать приказ на зачистку всей Литы.

— Понять, — твердо обозначил свои намерения я. — Мы собирались в гостиниче при трактире остановиться и внутренний дворик занять под наши повозки…

Карот фыркнул невесело:

— Я знаю, что такое машины, — сообщил он.

«Ага, значит, наши тут бывали. И не раз.» — отметил про себя я. Дипломаты, возможно. Или торговцы. Все-таки некоторый товарообмен шел и до того как удалось наладить хоть какие-то контакты.

— Замечательно, — равнодушно оценил уровень познаний своего собеседника я. — Мне важно, чтобы никакой херни не случилось с участием моих людей. А пока вокруг что-то до хрена непонятного происходит.

Кажется, староста очень хотел мне сказать много разного и отправить в известном направлении… но передумал. Все-таки, ему еще жить здесь. В смысле, в первую очередь он должен думать о процветании Литы, а не о своих загонах. Иначе перенесут трактир километров на пять в соседнее поселение и уровень жизни в его деревеньке сиииильно упадет. Все что у них останется — Врата и демоны… которым негде будет тратить иномирное золото.

— Пить будешь? — поинтересовался староста наконец.

Я поморщился. Мысленно. Алкоголь сам по себе меня интересовал не сильно. Даже разрешенную своим людям и нелюдям норму я употреблял крайне редко. Бывало, конечно, рвало башню. Но к тому, обычно, обстоятельства располагали очень и очень.

— Буду, — ровно ответил я.

Дипломатию делать будем, чтоб ее. А это штука такая. Тут не до личных предпочтений.

— Рила! — тут же рявкнул мужик.

К нам мгновенно метнулась девочка лет пятнадцати. В чертах ее лица явно угадывалось сходство со старостой. Однако если косматый мужик явно не был эталоном красоты, то его дочурка явно собиралась этот недостаток исправить лет этак через пять. Задатки к тому были вполне себе очевидны. Да и если раньше она рисковала годам к двадцати пяти уже превратиться в старуху от тяжелого физического труда, то с появлением демонов и рассветом деревеньки, у нее появлялись все шансы.

— Что, глянулась? — тут же криво усмехнулся Карот.

Нехороший у него в тот момент взгляд был. И я не понял, чего в нем было больше: обещания «тронешь-порву» или свежей боли, которую он старательно глушил гномьим горлодёром.

— Хороша Маша, но не наша, — ответил я ему вольным переводом нашей земной поговорки.

Тут, главное, тон поспокойнее, чтобы мужик за топор войны не схватился. А то решит еще, что я его дочери угрожаю… Или, напротив, оскорбляю ее, «посчитав уродкой».

А «Маша» тем временем принесла очередной кувшин с горлодером. И даже стакан мне не забыла, за что спасибо ей, доброй душе.

— Корд онна тора расс! — глухо буркнул мужик одну из местных здравиц, и опрокинул в себя где-то около ста грамм.

— Ну, будем! — согласился я, повторив его «подвиг».

Лицо Карота скривилось. Он несколько раз глухо выдохнул.

Мне же подобная крепость была никак. Ну, градусов тридцать. От силы. Но в этом мире алкоголя естественного брожения дварфовы «эксперименты» были и впрямь нелегким испытанием для человека неподготовленного.

А выпить стоило. Мне в этих местах еще часто бывать. И непоняток за спиной в такой ситуации лучше не оставлять.

— Не будет у нас с вами проблем, — заверил он. — Вставайте лагерем во внутреннем дворе. Левое крыло — ваше. Но сегодня я бы не стал касаться местных.

— А что случилось? — поинтересовался я, разливая по второй.

Не самая лучшая идея сейчас с расспросами лезть. Человек и так в горе. Да вот беда — на мне тоже ответственность за моих людей и нелюдей. Да и выяснить стоит откуда беда пришла.

— Сам понимаешь, мне надо знать.

Старейшина понимал.

— Пошли! — Резко выдохнул он, опустошив очередную «соточку».

Я последовал за ним. В обоих смыслах. Полную тару тут оставлять не стоит. Могут принять за оскорбление.

За нами последовала Син. Остальные остались в зале. Не стоит столь явно демонстрировать недоверие. Но один сопровождающий — самое оно.

— Любуйся, — зло выдохнул Катор.

Тела. Тринадцать тел. И грубость в голосе старейшины меня не обманывает. Кажется, для него это очень личная потеря.

Сразу у заднего входа на отрезах ткани лежали восемь женщин и пять мужчин. Не было на Алоре традиции покойников накрывать с головой, а потому я прекрасно мог оценить повреждения тел. И сделать выводы.

Мужчин убили. Большинство, похоже, в бою. Лишь одному не повезло попасть к противнику еще живым — ему незатейливо перехватили горло. А вот женщинам повезло меньше. Разорванная одежда, характерные травмы на ногах и теле… Их перед смертью насиловали. Всех. Жестко и без всякой жалости.

— Суки, — только и выдавил я из себя глухо.

Лишь с удивлением отметил, что уже без всякого трепета смотрю на человеческие тела… Даже на те, чьи души покинули этот мир ой как не просто.

Хотя от желания рассадить ублюдков, попытавшихся снять скальпы как минимум с двух молоденьких девушек, по кольям «привычка» меня не избавила.

«Стоп!», — одернул я сам себя.

— Могу я осмотреть тела? — обернулся я к Катору.

Тот ответил мне очень внимательным взглядом.

— Я даже не коснусь их, — пообещал негромко. — Но это важно. И для вас тоже!

Староста сверлил меня взглядом секунд тридцать, прежде чем слегка заторможенно кивнуть.

Я тут же склонился над телом женщины лет двадцати.

— Отвали, чужак! — тут же попытались одернуть меня.

— Иза, стой! — выбросил в сторону молодого еще парня Катор.

Но поздно. Его уже остановила. Суккуба. И сейчас дерзкий юноша замер с клинком у горла.

— Так, давайте все успокоимся! — потребовал я негромко.

— Не смей трогать Гиту, ублюдок! — зашипел тот.

Но двигаться благоразумно не стал.

— Никто не тронет ее, Гарон! — заверил староста внушительно. — Чужак лишь осмотрит ее.

— Нет! — заорал молодой, бросаясь вперед.

Суккуба пощадила его, просто сбив с ног.

— Никто не тронет ее!!! — продолжал надрываться молодой, пытаясь ползти по земле.

Однако крепкая хватка суккубы ему в том немного мешала. То есть, более чем полностью.

— Не тронет, — согласился я, поднимаясь на ноги. — Катор…

— Гарон, замолкни, ты позоришь отца своего! — потребовал старейшина.

Минуты через две молодой примолк. Еще через парочку суккуба рискнула разжать хватку.

Правда, староста, молодец, не стал рисковать.

— Уведите его! — приказал он двум крепким мужикам, подоспевшим к месту происшествия.

— Нам лучше бы уйти, — негромко буркнул бородатый крепыш. — Поторопись.

А то я не заметил, как вокруг нас стали собираться люди. До предложения поднять чужаков на вилы еще далеко, но и глаза местным пока мозолить лучше не стоит.