Она рассказала новоприбывшим о работе на земле – о парашютных забросках, об операциях, о поражениях и триумфах, о внутренней вражде французов. Она также объяснила, что ей было приятно видеть их, – но ей никогда не присылали людей, когда это было нужно, хотя она «требовала» снова и снова. Несмотря на усталость, Вирджиния произвела хорошее впечатление. Мужчин восхитили ее достижения и – вопреки тому, что она пережила, – ее жажда сделать больше. Генри и Поль поняли, что прибыли слишком поздно, но «сразу же решили продолжать помогать Диане всеми возможными способами». Это чувство преданности стало еще сильнее на следующий день, когда они встретили Жевольда, который теперь произвел себя в полковники в штаб-квартире FFI в Ле-Пюи. Оба ушли от него с «некоторым отвращением» к политическим играм в целом и к Жевольду в частности за то, что он строил из себя заправского военного, при этом «совершенно не разбираясь в армейской тактике и даже не зная основных законов, регулирующих боевые действия малых подразделений»[376]. Это мнение разделял и Хэллоуз после визита в Ле-Пюи, который Вирджиния теперь называла «бурлящим салатом». Он также был в ужасе от «мошенников», которые присоединились к Сопротивлению через неделю после изгнания немцев и теперь пытались нажиться на их славе. «Многие из них совсем недавно надели форму, налепили майорские знаки отличия и лезли из кожи вон, получая фальшивые звания, – сообщил он. – В отношении этих мошенников из штаба эмоции били через край».
Вирджиния попросила капитана Хэллоуза и его англо-французскую группу коммандос, известную как «Джедбургское подразделение», или «Джед» (девиз: «Удиви, убей, исчезни»), поработать с Жевольдом и Файолем. Она хотела, чтобы они нашли способ превратить FFI Верхней Луары в хорошо обученную и сплоченную боевую силу, которая могла бы помочь освободить другие регионы Франции. Теперь, когда Вирджиния профинансировала, вооружила и снабдила французских бойцов униформой, она была полна решимости и далее всесторонне поддерживать кампанию союзников. И хотя немцы в Верхней Луаре были «ликвидированы», многие опасались, что они вернутся с контратакой. По мнению Вирджинии, FFI необходимо было «следить во все глаза»[377] за своей территорией и минировать дороги, ведущие в Ле-Пюи с юга и юго-запада. Для этого она приказала группе «Джед» взять на себя «тактический контроль», так как теперь, когда их земля была свободна, с Файолем и компанией снова становилось нелегко. Будучи мужчинами-офицерами, «Джеды» могли поддерживать дисциплину, в то время как для нее это было «невозможно». Она заранее предупредила их о возможной агрессии, но была рада видеть, что они «очень хорошо» справлялись в сложившихся обстоятельствах.
Однако было одно исключение. Бестолковые голлистские инстинкты одного из «Джедов», француза капитана Фронкруаза, привели к тому, что он объединил силы с Жевольдом вопреки желаниям Вирджинии и приказам, по которым она действовала. Вдвоем они санкционировали весьма рискованную внештатную экспедицию к Бельфорскому ущелью (естественному проходу между двумя горами на границе с Германией, через который большая часть вермахта намеревалась совершить последний бросок домой). План состоял в том, чтобы взять большую и очень заметную группу мужчин, вооружаемых и финансируемых Вирджиней, не консультируясь с региональным офицером союзников, в чьи функции входило обеспечение упорядоченного взаимодействия между партизанскими силами и регулярными частями. Подняв «вой», как она выразилась, Вирджиния настояла на том, чтобы они получили разрешение на свою «глупую» идею: направить 1500 плохо обученных мужчин в зону серьезных боевых действий, где немцы яростно оборонялись. Ответ французского капитана был незамысловат: «Кто, черт возьми, ты такая, чтобы отдавать мне приказы?» Как будто специально провоцируя Вирджинию, Фонкруаз затем нагло разрешил Жевольду взять для финансирования всего мероприятия миллион франков, предоставленных ей для защиты Верхней Луары. Разочарование Вирджинии достигло предела, и она пожаловалась в штаб-квартиру: «Вы отправляете людей якобы для работы со мной и для меня, но не даете мне необходимых полномочий»[378]. Генри Райли, сочувствуя затруднительному положению Вирджинии, также отмечал, что, хотя большинство вело себя достойно, некоторые элементы FFI «выходили из-под контроля».
На какое-то время Хэллоуз и Леней работали с Фонкруазом и FFI; они отправились на север, где атаковали немецкий конвой в департаменте Алье. В соседнем Виши Хэллоуз наткнулся на друга Вирджинии и вербовщика УСС капитана Грелля. Он прибыл во Францию несколькими днями ранее и искал ее, поэтому Хэллоуз сообщил ему о ее местонахождении. Вскоре после этого FFI начали сливаться с официальной французской армией, и двум британским «Джедам» стало ясно как день: в них больше не нуждались[379]. Отказы от сотрудничества с иностранцами происходили по всей Франции – де Голль захватил власть в качестве временного президента 10 сентября и создал правительство «национального единства». Хотя четыре года назад он начинал практически без поддержки, теперь он отвергал любые сомнения в своем авторитете. Даже французским партизанам было отказано в славе и благодарности, и он велел им вернуться к своей обычной работе и перестать притворяться солдатами. Только он, утверждал де Голль, представлял свободную Францию. Миллионы французов действительно были готовы приветствовать его как своего политического спасителя и украшали цветами улицы, по которым он проезжал. 12 июля союзники (включая Рузвельта) наконец признали легитимность де Голля как французского лидера (хотя официальное заявление было сделано только 23 октября). Тем временем нацисты вывезли Петэна и его вишистских министров из страны в Зигмаринген, анклав Виши в Германии, где они залегли на дно в роли полузаключенных.
Вирджиния страстно желала отойти от грязной политики и вернуться к тому, что она знала и любила больше всего, – к битве с врагом. Ее следующий шаг был в высшей степени смелым. Вирджиния настойчиво просила штаб-квартиру о новой миссии, и Лондон, наконец, передал ей радиосообщение, дав право ехать дальше, чтобы помочь освободить другие регионы Франции. Она собрала своих самых верных людей из маки Виллелонга и, вместе с Генри и Полем, сделала им предложение. Она готовилась командовать собственным партизанским отрядом, набранным из тех, кого Лондон называл ее «суровыми лесными людьми»[380], и мешать действиям немцев с помощью тщательно продуманных засад и диверсионных рейдов. У нее были еда, деньги, оружие, взрывчатка, транспортные средства и радиопередатчик. Пойдут ли они с ней?
Большинство мужчин, на которых она надеялась, действительно согласились, включая, конечно же, ее любимых Боба и Деде. «Остальные маки и еще один макизар по соседству были отправлены в [штаб-квартиру FFI в] Ле-Пюи против их воли», – сообщала Вирджиния, хотя они «очень хотели пойти с нами». В конце концов, добровольцев оказалось девятнадцать – большинству из них едва исполнилось 18 лет – плюс Генри и Поль. Группа была идеального размера для организации переворотов в стиле коммандос – или миссий «бей и беги». У нее были необходимые поддержка, оружие и инструкторы в лице Генри и Поля. И наконец – пожалуй, самое главное – с ними она могла, несмотря на Катберта, сама присоединиться к битве. В конце концов, она не боялась стрелять из пистолета и снова и снова демонстрировала мужество под давлением обстоятельств. Теперь у нее было четкое командование, и, поскольку война во Франции вступала в завершающую стадию, она, наконец, могла выйти из тени и вести более традиционные боевые действия.
Действительно, Вирджиния, казалось, с воодушевлением думала о перспективе открытого конфликта, и следующие несколько дней прошли в водовороте приготовлений. Единственная задержка была вызвана приказом из Лондона – «к нашему большому огорчению»[381] – подождать до 11 сентября, чтобы они могли получить дополнительные припасы и принять еще одного прибывающего французского офицера, который должен был присоединиться к ним. Тем временем Вирджиния попросила Генри и Поля провести с «мальчиками» первую официальную тренировку по стрельбе из стрелкового оружия и партизанской тактике. Вскоре лес за Виллелонгом зазвенел от выстрелов. Поль, прошедший интенсивную партизанскую подготовку как в Америке, так и в Великобритании, соорудил мишени для стрельбы и вырыл специальные ямы, в которые можно было бросать гранаты. Генри считал навыки стрельбы членов группы «прискорбными», но, поскольку ребята были «умны, а также полны желания и сил воевать, они быстро учились и вскоре сформировали сплоченную группу бойцов».
