«А ведь тут есть и третий ярус» — сказал голос отца.

«Но тебе пока рано, не выдержишь» — добавил голос дяди Миши.

Шуточки ноосферы постепенно становились привычными, даже покалывание кожи вызывало приятные ощущения. А что, электротерапия или как она там называется.

Тащить все наружу Вася поостерегся — и тяжело, и много. Хотел было взять на помощь Иская, но того уже во втором зале начало штормить, как пьяного, а в третьем он просто сполз по стенке, пришлось выносить на руках. Поэтому основную часть добычи Вася сложил в зальчике недалеко от входа, а с собой взял только пару «самолетиков». Теперь оставалось только найти покупателя и с этим Вася, взяв с собой Римака, отправился в Комарапу.

У полицейского участка стоял новый «Форд Фалкон» — вероятно, прибыло начальство на смену лейтенанту — и его лениво намывал толстый Сото. А вот у школы приткнулся тот самый «Мерседес» и Вася озадаченно почесал репу, пытаясь сообразить, как это? Вряд ли Исабель унаследовала машину жениха, тем более после расторжения помолвки…

Все оказалось проще — выморочный автомобиль купил начальник учебного округа, и сейчас он сам разговаривал с Исабель в классе. Вася и Римак сели под стеной дожидаться и заодно перекусить.

Из окна доносилось «учебники», «нехватка», «глобус» и нетрудно было понять, что Исабель жалуется на недостающие школе вещи. Начальник же успокоительно гундел в нос, причем из его слов можно было разобрать только «сеньорита Исабель» и «не надо так волноваться». Разговор закончился к неудовольствию обоих участников — Исабель ничего не добилась, а заведующий местным РОНО сдерживал себя, не рискуя наорать на дочку высокопоставленных родителей. Вот будь на ее месте какая клуша попроще… Во всяком случае, он раздраженно, но молча шевелил губами, пока шел к машине, хлопнул дверцей, ударил по рулю и воздел руки к потолку.

Секундой позже взревел движок и «мерседес» с пробуксовкой рванул по переулку, распугивая соседских кур. Загавкали собаки, из домика на углу вышла на крылечко пожилая женщина и что-то прокричала, потрясая вслед машине сухоньким кулачком…

Исабель стояла под навесом-патио, кусая край накинутой на плечи шали. Вася осторожно подошел сбоку:

— Сеньорита Исабель…

Она вздрогнула, резко повернулась на голос и в ее глазах, Вася мог поклястся, мелькнула радость.

— Сеньорита Исабель, здравствуйте, я к вам по делу…

— Здравствуй… я даже не знаю, как тебя зовут.

— Друзья называют меня Тупак Амару Третий. Вы можете звать просто Уасья. У вас что-то случилось? Вы расстроены…

Исабель вздохнула, оставила шаль:

— Вот, пыталась выбить учебники для школы…

— Не получилось?

— «У нас очень маленький бюджет, приходится распределять его на все школы округа. До вас очередь дойдет не скоро» — смешно прогундела Исабель, пародируя начальника. — Мой начальник из департамента приезжал.

— То есть он гонял машину из Санта-Круса, просто чтобы отказать?

— Семья, — лаконично объяснила Исабель. — Другой учительнице он бы даже звонить не стал.

— А, он знает ваших родителей?

— Нет, он из другого круга. Но он знает, кто они. Так что это просто демонстрация вежливости.

— А я смотрю, неплохо живет ваш начальник.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как же, дорогая машина, да еще сколько бензина сжег для демонстрации.

Исабель бросила быстрый взгляд на Васю и снова взялась было за шаль и уже поднесла краешек ко рту, но одернула себя и объяснила:

— Я обещала написать письмо в министерство. Он пытался отговорить. Ну и как ты можешь догадаться, не отговорил, я обязательно напишу.

Она отошла к стене, откинула прядь черных волос и села на скамейку у двери в класс. Вася присел на другой край:

— Мне кажется, это не имеет смысла. Вот скажите, у начальника округа жалованье большое?

Брови Исабель сошлись к переносица, она подумала и повернулась к Васе:

— Нет, не очень. Почему ты спрашиваешь?

— Он купил недешевую машину и легко тратит бензин. Люди, живущие на небольшое жалование, так не поступают.

Исабель вспыхнула:

— Знаешь что! Не твое дело считать чужие деньги!

«Ну да, классовая и корпоративная солидарность» — всплыло в голове у Васи. И еще подумалось, что вот сидит красивая девушка, с которой он бы легко закрутил в Москве, но здесь и сейчас — без шансов. Просто потому, что она из богатой семьи, а он — индеец.

— Как скажете, сеньорита. Но при случае подумайте над этим, — Вася слегка поклонился. — У меня есть одна вещь, я хочу ее вам показать и спросить совета. И можно я заберу книгу и флейту? Я собираюсь к падре Луису, надо вернуть.

Исабель замялась, но потом подняла глаза:

— Они у меня дома. Пойдем, я только запру школу.

Идти было недалеко. Комапара городок маленький, а разговор про школы, парты и учебники получился долгий и они кружили по пыльным улочкам, споря о том, помогут ли новые книги, даже если их получить из округа. И даже если их купить на свои, что вполне могла позволить себе дочь семьи Кордоба. Вовсе не из-за левых убеждений, да и откуда им взяться, а просто потому, что был на шестьдесят лет «старше», Вася убеждал учительницу, что стратегия малых дел это, конечно, хорошо и неплохо успокаивает совесть, но менять надо не мебель. Менять надо всю систему, а это невозможно без перестройки всей социальной структуры, на страже которой стоит армия, полиция, богатые классы… И что первым шагом должно стать полноправие индейцев. Исабель поначалу возражала, но Уасья был в ударе и весьма убедителен, опять же не из-за собственных воззрений, а просто потому, что получил шанс показать красивой девушке, какой он умный.

В качестве примера он привел недавние события на руднике Йайагуа и прокололся.

— Ты там был? — верно определила Исабель.

— Почему вы так думаете, сеньорита?

Но соскочить с неудобной темы не удалось и Вася проклял себя за длинный язык — еще бы, в газетах и по радио наверняка произошедшее замалчивали, ну, или ограничились кратенькой заметочкой в стиле «доблестная боливийская армия подавила выступление коммунистических смутьянов». Пришлось рассказывать, опуская опасные подробности, но вряд ли это помогло, слишком пристально смотрела на него Исабель, слишком страшная штука — женское чутье.

— Подожди здесь, я сейчас вынесу книгу.

Домик, в котором она жила, выглядел куда приличнее, чем школа — исправная черепичная крыша, свежая побелка и даже электрические провода от ближайшего столба. Вася огляделся — и все соседние дома на улице выглядели получше, чем по городу в среднем.

Минут через пять учительница вынесла книгу и сампонью:

— Вот. И знаешь что, тебе обязательно надо учится. У тебя удивительные для индейца знания и взгляды. Хочешь, я напишу письмо в Ла-Пас, директору колледжа? Он мой троюродный дядя…

— Нет уж. Не хочу быть обезьянкой в цирке — смотрите, ученый индеец! Но все равно, спасибо за помощь, — спохватился Вася, увидев, как закусила губу Исабель.

И поспешил достать из сумки золотой самолетик:

— Вот, вы не знаете, кому…

Но девушка не дала ему договорить и прямо выхватила золотую птичку из рук:

— Какая прелесть! Боже мой! Где ты это взял?

— У деда. Он просил продать. Вы не знаете, кто бы мог дать хорошую цену?

— Господи, да любой ювелир! — она крутила брошку в пальцах и любовалась ею. — Сразу же видно, что это старинная работа, сейчас таких не делают…

— Любой ювелир? У индейца? Только по цене лома, — саркастически заметил Вася. — Именно потому, что это старинная работа и ее можно перепродать во много раз дороже.

Самолетик пускал золотые блики, Исабель счастливо улыбалась, а бывший студент излагал легенду — нет, не индейскую, а недавно придуманную, о заболевшем члене общины, которого знахари-калавайя не смогли его вылечить и что теперь очень нужны деньги на врача-хирурга…

Учительница почти не слушала, зачарованная тонкой красотой, но при упоминании хирурга встрепенулась.