«Ребенок не виноват, что ты съехавшая с катушек истеричка» — про себя повторяла я, как мантру. И все равно вздрагивала, когда детская ладошка хватала с тумбочки рамку с фотографией или детскую книжку, которую я читала Саше перед сном.

Я вновь отвернулась к холодильнику, припечатав себя к одному месту и до мушек перед глазами зажмурилась. Уткнулась лбом в холодную сталь теплоизолированной камеры и попыталась посчитать до десяти.

Надо отвлечься. Первым делом решить что-то с продуктами и одеждой. Не будет же Тима ходить в этих грязных и вонючих обносках. Да и урегулировать вопрос с работой не мешало. Про неё мозг благополучно забыл, вытеснив мысли, насыщенными событиями этого дня.

Допустим, насущный вопрос нашего пропитания решить в век современных технологий очень просто. Заказать доставку продуктов, вспомнить все свои кулинарные навыки, которыми раньше я успешно пользовалась, обожая баловать домочадцев чем-то вкусненьким. Но с остальным…Какой размер одежды у семилетнего ребенка? А обуви? Ему ведь и куртка нужна. На улице, пусть и царствует весна, холода могут еще вернуться и застать врасплох.

— А тут что? — послышался детский голос откуда-то издали.

Со всеми своими размышлениями я потеряла Тимофея из вида. Ребенок же даром времени не терял и обследовав кухню-гостиную, направился вглубь коридора, где было законсервировано самое для меня сокровенное. Место, куда я никогда и никогда не пускала. И не пущу.

— Спальня моего сына.

Я брела к Тиме, будто бы в самом настоящем бреду. Медленно, пошатываясь, делала шаг за шагом и, сжимая ладони в кулаки, впивалась ногтями в кожу.

Эта комната единственное, что у меня осталось. Живое воспоминание о моём маленьком Сашеньке. Воспоминание, которое сейчас столкнулось с новой реальностью. И прошлое схлестнулось с настоящим. И я вновь лицом к лицу со своей болью. Снова в этом же омуте и ни убежать, ни скрыться. Затопит. Утянет на дно, как это обычно и происходило.

— Я хочу есть…

— Что? — выныриваю, громко вдохнув кислород в легкие и часто моргаю, понимая, что давно уже не стою прочно на ногах, а подпираю стену возле двери в Сашину спальню.

— Ты обещала пиццу, — пожимает плечами Тимка. — Никогда не ел пиццу. Звучит вкусно.

— Да, — киваю, словно действительно помню какая на вкус пицца.

— Круто!

Ребенок меняется в лице и можно сказать впервые за время нашего с ним знакомства, улыбается мне, демонстрируя во всей красе щербатый рот.

— А телевизор можно посмотреть?

— Угу, — утвердительно мычу, но спохватившись добавляю: — Если снимешь эту ужасную шапку.

— Ну вот, — грустно заключает Тимофей. — Уже командует.

Благодаря этой маленькой перепалке с дитём, паническая атака отступает. Заползает куда-то в дальний угол подсознания, ожидая своего часа. Я знаю, что она вернется, прихватив с собой боль. Знаю, что она моя вечная спутница, но как ребенок радуюсь такой маленькой передышке и с благодарностью смотрю на своего спасателя.

Этот ребенок был за гранью моего понимания. В один момент взрослый и рассудительный, он превращался в обычного мальчугана, гонимого своим любопытством. Улыбался, шёл на контакт. Но стоило мне приблизиться к нему больше позволенного, и он снова закрывался от меня. Наглухо закупоривался в своей раковине и сидел, пока очередная интересная и неизученная им ранее вещь, не вытягивала Тимофея на свет божий.

Такой умный и разносторонний, а с другой стороны такой дикий лесной зверек, выживший в каменных джунглях, никому не нужный и никем не любимый. До этого времени…

Шапку Тима всё же снял. Задумчиво покрутил её в руках, а потом отнес и аккуратно примостил на полочке в прихожей.

— Включить тебе мультики, пока я заказываю пиццу? — поинтересовалась, отыскав на журнальном столике пульт и помахав им в воздухе.

— Можно, — важно кивает Тимофей и опускается на пол, скрестив ноги по-турецки.

Включаю телевизор и передав ребенку пульт, беру телефон, снова направляясь в зону кухни, чтобы выполнить данное мной обещание: заказать пиццу.

Сделав заказ, при этом не забывая искоса наблюдать за Тимкой, задумчиво кручу в руках мобильный и все же набираю единственного человека, которому могу довериться.

— Яна Витальевна, добрый вечер. Приятный сюрприз слышать Ваш голос в этот день. Что-то случилось?

— Инна, мне нужна твоя помощь… — задумчиво потираю переносицу и подхожу к окну, разглядывая однотипные многоэтажки.

Как сказать своей секретарше, что правильный сноб-начальник, вдруг украл чужого ребенка, привёл его к себе в квартиру и не собирается отдавать его обратно горе-папаше, которому он собственно и не нужен.

Тишина затягивается. Инна ждет, а я все никак не могу собрать мысли в одно связное предложение, чтобы окончательно не выставить себя сумасшедшей дурой.

— Только ни о чём не спрашивай, ладно? — вздыхаю я. — Мне нужна одежда на мальчика лет семи-восьми, детская зубная щетка, паста и отпуск.

— Последнее особенно впечатляет, — после секунды молчания, произносит Инна. — А что я скажу главному?

— Придумай что-то, — пожимаю плечами, хоть и понимаю, что помощница моего жеста не увидит. — Я три года не была в отпуске. Имею право.

Поворачиваюсь, бедрами упираясь в батарею под подоконником и наблюдаю, как Тима чешет свою грязную голову, пытаясь то и дело, убрать мешающие ему засаленные пряди волос, которые норовят упасть на глаза.

— А еще машинку для стрижки волос, дегтярное мыло и заскочи в аптеку. Купи витамины, рыбий жир и что-то от вшей.

— Вшей? — переспросила девушка, но тут же осеклась: — Простите.

— Спасибо, Инна, — хмыкаю я и отключаюсь. Ведь прекрасно знаю, что секретарша выполнить все мои поручения, пусть сейчас я и нагло воспользовалась своим служебным положением.

Тихонько присаживаюсь рядом с Тимкой, полностью копируя его позу и упираюсь взглядом в экран, хоть и не улавливаю сути происходящего. Но мне этого и не надо. Я просто хочу побыть рядом, словно мы одна семья. Только он и я.

7.2. Сергей

«Возвел все эти стены и теперь перелезаю через них,

Эти мерзкие пчелы искушают меня, о, Господи,

Но я не вернусь назад.»

Перевод Jonathan Roy — Keeping me alive

Сергей

Скрип входной двери острым ножом рассекает натянутые нервы. Часы в прихожей смотрят будто с укором, напоминая мне о том, что явился я глубокой ночью, весь вечер игнорируя телефонные звонки от своей невесты.

Где-то на краю сознания уныло завывает совесть. Вика явно не заслуживает такого отношения и имеет право услышать какие бы то ни было объяснения. Но проблема заключалась в том, что этих самых пресловутых объяснений, а тем более оправданий своим поступкам у меня не было.

Всё стало слишком запутанно и сложно. И вихрь, который всколыхнулся в моей душе при встрече с Яной совершенно не желал утихать. Более того, с каждой новой встречей распалялся всё сильнее и сильнее, будто бы кто-то невидимой рукой закручивал меня в воронку.

Еще и этот малолетний пацан, который якобы похож на Сашку. Я раз за разом прокручивал нашу встречу в своей памяти, пытался хоть на миг удостовериться в правдивости слов Яны. Найти хоть какую-то зацепку. Но чуда не случилось.

Мало ли таких обездоленных и несчастных в нашей стране? Миллионы, возможно, даже миллиарды, но спасти и обогреть всех невозможно.

С неким раздражением швыряю ключи на тумбочку в прихожей, повесив пальто в шкаф и, стараясь не шуметь, словно какой-то вор, крадучись, направляюсь в ванную.

Отражение не радует. Осунувшееся лицо, небритый с темной жесткой щетиной подбородок, глубоко посаженные глаза. Как будто на себе вагоны разгружал, а не корпел в офисе над бумагами.

Да и как корпел. Пытался по крайней мере. Только работа избавиться от зудящих мыслей не помогала.

В своей голове я перебирал несколько вариантов развития событий и ни один из них мне не нравился. В любом случае было очевидно, что Яна вляпалась. Хорошенько так. Основательно. И, впрочем, действительно — это не моё дело. Оставить бы все как есть, вспомнив, что на носу свадьба с женщиной, которая меня беззаветно любит. Однако, вместо этого я…