Но Ли́са пропустила мимо ушей всё сказанное отцом Витальки, так как единственное слово отпечаталось в мозгу – это служба. Какая может быть служба? Виталику же поступать в институт? Её глаза бегали из стороны в сторону, не поспевая за каруселью мыслей в голове.
— Не знаю, о чём вы говорите, но мы с Витом этим летом поступаем в вуз. И…
— Это ты поступаешь Василиса. Ты! - грубо перебил девушку Арсений Борисович. И она ощутила исходящее от него раздражение, душащее не хуже удавки на шее. А поскольку собеседником мужчина был не из лёгких, то Василису затрусило основательно. Она даже из предусмотрительности зажала кончик языка между зубами, чтобы сгоряча не брякнуть что-нибудь лишнее и не прогневить сердитого Арсения Борисовича сильнее.
— А Виталик никуда не поступает, - не обращая внимания на дрожащую девушку, мужчина как ни в чём не бывало продолжал свою речь, - он решил отслужить по окончанию школы, и только после армии будет поступать или может сразу пойдёт работать. Кто же знает, что ещё этому обалдую в голову взбредёт. Разве за вами, молодёжь, угонишься? – последняя фраза показалась Ли́се переполненной острой горечью и обидой.
И ей до покалывания в ладонях захотелось подойти к этому суровому мужчине, прижаться со спины и обхватить руками. А лучше запустить ладони под тёплый свитер, чтобы прикоснуться и почувствовать тепло живой кожи… Интересно, чем он пахнет?..
«Что?! Какого…?! Это не мои мысли, не мои! Это не могут быть мои мысли!!»
Не обращая внимания ни на что вокруг девушка, завертевшись волчком вокруг своей оси, резко принялась расстёгивать пуговицы дурно пахнущей куртки. Озябшие и одеревеневшие пальцы плохо справлялись, но Ли́са упорно сражалась с застёжкой, грозя вырвать неповинные пуговицы с мясом.
Мужчина удивлённо следил за странностями девушки, но молчал. Тут подошёл Виталик, окликнув Ли́су, но заметив парня, она завертелась ещё быстрее и яростнее задёргала застёжку старой куртки. Когда с многострадальными пуговицами было покончено Василиса, содрав с себя удушающую одёжку, сунула её ошалевшему Виталику в руки и бросилась опрометью прочь от обоих мужчин.
— Что это было? – спросил удивлённо Виталик, смотря вслед убегающей девушке и переводя вопросительный взгляд на отца. Но тот лишь пожал плечами, не сказав в ответ ни слова. Каждый из мужчин сделал свои выводы, но оба были бесконечно далеки от её истинных чувств и мыслей.
Ли́са еле дотерпела до окончания пикника. Ей приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы создавать хотя бы видимость своего участия в разговорах. У Сергея и Ирины – друзей Арсения Борисовича – была парочка очаровательных, но жутко непоседливых сыновей. Четырёхлетние двойняшки Саша и Паша нашли в её лице верного единомышленника по шалостям и проказам. А девушка, всеми силами старавшаяся избежать разговоров с отцом Виталика и самим Виталиком, увидела в двойняшках своё спасение. И всё свободное время от накрывания на стол, поедания шашлыка, а затем и мытья посуды Ли́са провела исключительно за играми с двумя проказливыми мальчуганами. Виталик выглядел недовольным и хмурился, ибо надеялся сам увести девушку в ближайшую рощу, чтобы остаться с ней наедине. Отец Виталика усиленно создавал вид, что ему абсолютно всё равно, как и чем занимается Василиса. Хотя в душе он подмечал нюансы и радовался, что подруга сына обладает добрым характером и любит детей. И если его сын вдруг решит связать судьбу с этой милой и симпатичной девчушкой, то, пожалуй, возражений с его стороны не последует. Но эти мысли не приносили Арсению Борисовичу успокоения, отчего-то они только нервировали, и говоря по правде заставляли напряжённо замирать, что ещё больше раздражало предпочитающего контролировать всё и вся мужчину.
Зато семейная пара Сергей и Ирина были бесконечно благодарны Василисе, что сумела отвлечь на себя и более того заинтересовала совместными играми ураган по имени «Саша плюс Паша». Молодые родители искренне радовались внезапно предоставленной возможности побыть друг с другом пусть не наедине, но хотя бы иметь возможность не заниматься исключительно детьми. Ведь такие мгновения с момента рождения сыновей были для них большой редкостью.
Обратный путь домой в машине Арсения Борисовича прошёл под всеобщее гробовое молчание. По окончании пути Виталик, было, дёрнулся проводить подругу, но она так резко отскочила от него словно ужаленная и, пробормотав что-то неразборчивое, забежала в подъезд. Парень решил не нагнетать и дождаться следующего дня.
Но следующий день для друзей ознаменовался грандиозным скандалом. Стоило после завтрака парню перешагнуть порог комнаты Ли́сы, как на его крепкую голову обрушился поток обвинений и укоров, сдобренный криками вперемешку с ругательствами.
— О чём и главное, чем ты думал, когда решил не поступать в институт? – со всем пылом и накопленным негодованием возмущалась девушка. – Ты попадёшь под осенний призыв, плюс год службы. Значит, на следующий год ты при всём желании не поступишь и потеряешь ещё один год! Для чего Вит?
Поначалу парень терпеливо молчал, ожидая, что Ли́са, выплеснув накопившееся возмущение, затихнет и успокоится. Но ему было невдомёк, что за последние месяцы она слишком сильно переживала за лучшего друга. И как оказалось не напрасно. За прошлую ночь она тысячу раз успела пожалеть, что не завела этот разговор с тётей Олей – матерью Виталика – раньше. Возможно, вместе и сообща они смогли бы повлиять на опрометчивое решение Вита.
— Ты понимаешь, что твои знания, которые есть в твоей голове сейчас за два года могут улетучиться с такой же быстротой и лёгкостью, как… как…, - Ли́са никак не могла подобрать подходящее сравнение, чтобы до Вита точно дошла мысль о глубине его ошибке. Но как назло её литературные предпочтения не были рассчитаны на обычного среднестатистического парня единственным увлечением, которого был бокс. Точно, бокс! А там главное скорость и реакция.
— Виталик,- следующую попытку Ли́са начала показательно спокойным голосом до боли напоминающим учительский, Виталик еле сдержался, чтобы не заржать в голос. Но вовремя замаскировал хохот кашлем, успев прикрыть рот кулаком. Ибо она и так была в гневе, словно разъярённая валькирия, и злить девушку ещё больше парень опасался.
— Так вот, - продолжила Ли́са, едва парень отсмеялся…, то есть откашлялся, - в своём боксе ты отрабатываешь удар, так?
— Так точно, мэм, - пусть Виталик смог сдержать смех, но язвительность прорывалась без спроса.
Ли́са нахмурилась, подозревая неладное, но лицо друга было максимально бесстрастным, как говорится – не подкопаешься, поэтому ей ничего не оставалось как продолжить развивать собственную мысль.
— Удар должен быть максимально точным, но главное быстрым, я правильно понимаю? Ты учишься двигаться и бить чётко и стремительно. Чтобы соперник даже глазом не моргнул, а ты ему уже впечатал промеж глаз, верно?
— И в этом ты тоже абсолютно права Ли́са, - покорно соглашался Виталик. Правда после ора лучшей подружки звон в ушах до сих пор не отпускал его, и парень готов был согласиться на любые девичьи условия, лишь бы она больше не включала свой ультразвук, порождающий острую головную боль, не говоря о раздражении.
— Так вот, имей в виду, что через два года те знания, которые сейчас ты думаешь навечно въелись в твой мозг как выжженная и напитанная несмывающимися чернилами татуировка. Но на самом деле они испарятся из бестолковой головы быстрее, чем твой самый отработанный и стремительный боксёрский удар по сопернику.
Виталик непроизвольно скривился, поскольку Василиса в эту минуту выглядела и вела себя в точности как его или её мать – настоящая училка, до мозга костей. Что за дурная манера всех вокруг поучать? Будто кругом одни идиоты и только лишь училкам известно всё на свете, обо всём и обо всех, включая Виталика.
Парень открыл, было, рот, чтобы притормозить разбушевавшуюся подругу, но разве бы он успел?
— Я наперёд знаю, что ты будешь мычать в ответ, - невежливо перебила его Ли́са, не стесняясь в выражениях и выставив ладонь перед собой, запрещая тому говорить.
