После дневных трудов он садился перекинуться в покер с высокопоставленными чинами, и всем была обеспечена хорошая карта, но ему – самая лучшая. Пили они, как и Богу не снилось: Дьявол наладил бесперебойное снабжение отборнейшими адскими деликатесами. Словечко «отменно» не сходило с уст нашего героя, и время летело.

В один прекрасный день к концу второго года службы наш набоб, только что завершивший утренний прием, освежался прогулкой по маленькой личной галерее, где любил отдыхать, когда ему доложили, что начальник порта испрашивает аудиенции. Попасть к нашему герою было проще простого: он не задирал нос перед подчиненными.

– Пусть старина топает прямо сюда, – распорядился он. – Да, и вот еще что! Прихвати-ка по дороге бутылочку и пару стаканов.

Наш Джордж до смерти любил поболтать со старыми служаками из флотских, от которых, случалось, узнавал о забавных мелких происшествиях на Эллис-Айленд {На этом маленьком острове в Гудзоновом заливе недалеко от Манхэттена и рядом с другим островком, где находится статуя Свободы, в 1892-1943 гг. располагался эмиграционный центрСША, где осуществлялся досмотр и карантин прибывающих в страну эмигрантов. } Ада или обрывки слухов про дела на далекой Земле – они порой доходили вместе с грузом Харона, как экзотические ящерицы и бабочки попадают на Ковент-Гарден {Главный лондонский оптовый рынок фруктов, овощей и цветов до 1974г.} с партиями бананов.

Однако на сей раз вид у начальника порта был крайне озабоченный.

– Боюсь, сэр, – сообщил он, – что вынужден доложить вам о маленькой накладке.

– Не беда, кто из нас не ошибается, – заметив Джордж. – В чем дело?

– А вот в чем, сэр, – ответствовал старый морской волк. – С последней партией поступила одна девчоночка, и, похоже, они там ошиблись адресом.

– Ну, это дело поправимое, – воскликнул Джордж. – Чего уж проще. От нас ждут, чтобы все спорные вопросы мы теперь решали на месте. Она женщина – этим все сказано. Что за ней, кстати, в сопроводительной накладной?

– Много чего, сэр, но все по мелочи, на крупное и не наскребешь, – ответил честный старик. – У нее, сэр, ну никак вот не сходится. – И поджал губы.

– Не сходится? – поразился Джордж.

– То-то и оно, что никак, – уныло подтвердил подчиненный. – Эта самая девчоночка, она хоть и помершая, да не совсем.

Это сообщение прямо-таки, подкосило нашего героя.

– Вот те на! – произнес он. – Да тут не до шуток, дружище. – Куда уж, сэр, – ответил старый служака. – И я, хоть убейте, не знаю, как быть.

Дело выходило чреватым многими тонкостями юридического порядка. Джордж направил одному из ведущих казуистов Ада-Главного отчаянную телеграмму о помощи, но, на его несчастье, все крючкотворы оказались в это время по горло заняты в специальном комитете, где обсуждали ряд деликатных моментов, связанных с подготовкой торжественной встречи «отцов отечества» третьего рейха. Джорджу не оставалось ничего другого, как обратиться к прецеденту, прецедент же однозначно указывал, что смертному надлежит грешить так-то и так-то, скончаться при таких-то и таких обстоятельствах, быть где положено выписанным, а где положено – принятым под расписку. Все это было так же запутано, как разбирательство в Прецедентном суде по Статуту короля Эдуарда III, каковой Статут основан на прецедентах из Саксонского и Норманнского кодексов, двояко и по-разному восходящих к древнеримской трактовке греко-египетских уложений, на которые в доисторические времена повлияли обычаи и обряды, бытовавшие в бассейне Евфрата, если не Инда. В чем-то это весьма смахивало на заполнение анкеты по подоходному налогу. Джордж в отчаянии схватился за голову.

Положение усугублялось еще и тем, что Дьявол самолично и очень сурово предупредил его о недопустимости малейшего превышения полномочий.

– Тут у нас, – указал он, – считайте, та же подмандатная территория. Мы камень за камнем и с невероятной изобретательностью возвели систему, которая позволяет нам жить вполне сносно, но добиться этого удалось лишь хитрым маневром в чертовски опасной близости от берегов метафизики. Один-единственный шаг за жесткие рамки законности – и я вновь окажусь на своем раскаленном троне в той бездне, чьей бездонности мне останется только от всей души позавидовать. Ну а вы…

Посему у Джорджа имелись все основания проявлять осмотрительность. Он перерыл горы фолиантов и почесал в затылке; в конце концов он совсем запутался.

– Пришлите сюда эту юную даму, – распорядился он.

Когда ее доставили, выяснилось, что ей не больше семнадцати, и я бы гнусно погрешил против очевидности, если б стал утверждать, что красотой она уступала пери.

Джордж не был злым по натуре. Подобно многим из нас, он мог проявлять жестокосердие к безликой массе, но, имея дело с личностью, оказывался вовсе не так страшен, как его малевали. Молодые женщины, которых он призывал для наставления, если на что и могли посетовать, так в основном на его непостоянство.

Итак, девушку представили пред его очи, и даже доставившие ее прислужники от восторга так закатывали глаза, что белки их сияли ярче маяка в Эддистоуне. Все было при ней – и все самого отменного качества; она являла собой картинную галерею, антологию всемирной поэзии и наглядный укор всему, что когда-либо грезилось о любви: ее глаза сапфиров голубей, лоб ландыша белей, щек персики ей солнце позлатило, а губки-вишни – нету их вкусней, и перси – словно чаши чистых сливок с бутонами лилей; как башня беломраморная – шея, и тело – дивной прелести чертог, что ввысь стремится и за чей порог враг скромности переступить не смеет.

Звали ее Рози Диксон. В довершение ко всему она сильно выигрывала на общем фоне уже в силу того, что была жива. Будто на унылых мертвых путях подземки чудом распустился первоцвет и мерзкий, душный консервированный сирокко, что дует в ее пределах, вдруг повеял его ароматом. Не будет преувеличением сказать, что ее добродетели не уступали ее красоте. Правда, ее милое личико чуть припухло от слез.

– Милочка, – обратился к ней Джордж, беря ее руку в свои, – с чего бы вам так убиваться? Разве вы не знаете старой доброй пословицы «Всякому овощу свое время»?