1. Не все находки одинаково полезны

Саквояж. Обычный, медицинский. Из тёмной кожи, которая видела, наверное, и царя Гороха. Золочёные ручки приковывали взгляд, как и необычный знак, поблескивающий на пузатом боку саквояжа. Вместо привычного сосуда Гигеи там красовалась несколько странная вещь: булава в окружении звёзд и огня.

— Кать? Катюха, ты видишь его?

— Кого?

Моя соседка, осоловело хлопала глазами и не понимала, почему я тычу в неё ручкой.

— Там стоит саквояж!

— Слушай, наша Марфушенька та ещё нафталинщица, но не до такой же степени. У неё вполне приличный кожаный портфель.

— Да нет же, смотри! Вон, возле стола.

Катя раскрыла глаза чуть пошире, потёрла их, зевнула и констатировала:

— Анатомия на тебя плохо действует! Всё, Ленка, расслабься. Скоро конец и мы пойдём домой.

Нет, там точно стоял саквояж! Ну вон же он! Подмигивает мне своими золочёными ручками, манит своими знаками. Так и просится в руки, разве что не нашёптывает мне на ухо: «Леночка, я весь ваш!».

Звонок был настоящим спасением. Все рванули в сторону столовой, потому что времени на обед было просто в обрез. И наша «Марфушенька» — Марфа Васильевна, бежала чуть ли не самой первой, ведь столовая была аж в соседнем корпусе.

— Я возьму тебе пиццу! — Катя только успела прокричать мне, когда вихрь студентов унёс её из аудитории.

Оставшись одна, я воровато огляделась и подошла к преподавательскому столу. Саквояж стоял возле ножки, смущённо поблескивал лакированной кожей и продолжал сводить меня с ума.

«Возьми меня!»

Тут уж я не удержалась! И плевать, что мама всегда говорила мне, что чужое брать нельзя. Я только одним глазком взгляну и отдам саквояж той же Марфе Васильевне. Снова оглядевшись, наклонилась и стиснула металлическую ручку саквояжа. На удивление та оказалась тёплой и такой удобной, будто её под мою ладонь делали. Стоило поднять саквояж с пола, как начались совсем безумные вещи.

Во-первых, саквояж начал дрожать. Нет, не так. Он начал ДРОЖАТЬ. Вибрация по всему телу пошла. Я хотела отпустить ручку, но она будто намертво прилипла к моей ладони.

Во-вторых, изо всех больших и маленьких щелей забил ослепительный жёлтый свет, будто внутри сидел вредный гоблин, который теперь решил устроить красочное светопреставление.

Замок щёлкнул сам. Теперь столп света ослепил меня. Испуганно вскрикнув, я хотела выбросить ношу, но меня закрутило в воронке, утягивая куда-то в непонятную черноту…

— Ай!

Приземление в кусты было довольно неожиданным, резким и чувствительным. Будь оно ещё одиночным, я бы обрадовалась, но колючие кусты послужили трамплином, и я, благополучно минуя их, полетела кувырком дальше. Плюхнувшись на пыльную дорогу, закряхтела, встала на четвереньки и… получила саквояжем по хребту. Уткнувшись носом в землю, беспомощно раскинула руки и ноги. Подняла голову, презрительно фыркнула, убрала волосы с лица и смачно выругалась:

— Йод вашу медь!

Спина напомнила, что от йода она точно не отказалась бы, как и от гепариновой мази. Сбросив саквояж, я поморщилась, потёрла ушибленную поясницу, встала на колени и огляделась.

Пышные колючие кусты, по ощущению — шиповник, по крайней мере об этом твердили поцарапанные руки и лоб, остались позади. Я и впрямь была на какой-то пыльной грунтовой дороге. Чуть дальше, между низких холмов, покрытых мелким кустарником и пожухлой травой, ютились странного вида палатки. Проморгавшись, сделала пальцами из себя китайца, вглядываясь вдаль: там прятались какие-то котлованы, в которых копошились люди.

Я встала на ноги и уделила минутку самой себе.

— Что это… Куда делись мои джинсы?!

На мне красовалось странного вида тёмно-зелёное платье, щедро перепачканное пылью. Пощупав себя, убедилась, что мне ничего не чудится. Схватилась за голову и, взяв прядь волос, вытянула её вперёд.

— Отлично! Я ещё и перекраситься успела!

Мои русые волосы потемнели, стремясь выдать меня за ярую шатенку. Отступив назад, запнулась о треклятый саквояж и вновь оказалась на земле. Но тут свою роль сыграла длинная и довольно пышная юбка. Юбки. Белый кружевной край как раз промелькнул перед глазами.

— Я тебе говорю, Генри, мои расчёты верны! Если мы будем копать и дальше, то найдём прекрасный образец гребенчатого…

Вот что там они «гребенчатого» собирались найти я так и не узнала, потому что, поднявшись по низкому холму, двое мужчин вышли на дорогу и наткнулись на меня. Ошарашенные гляделки были недолгими.

Незнакомцы в довольно старомодных костюмах уставились на меня, я на них. У меня не иначе октаны в крови повысились, потому что схватив саквояж, я поднялась на ноги и бросилась обратно в кусты. Бежать по холму в неудобной обуви да ещё и в платье — такое себе занятие.

— Леди? Подождите! — один из мужчин решил взять инициативу на себя. — Генри, возвращайся в лагерь! Леди, стойте!

Так хотелось крикнуть: «какая я вам леди?», но решила поберечь дыхание, тем более что кусты становились недостижимыми. Подхватив юбки, я прижала их вместе с саквояжем к груди, и с сопением рассерженного носорога кинулась вперёд. Мужчина не отставал. Он больше не кричал, яростно борясь с кустами, которые теперь оглушительно трещали. Оставив большую часть кружева на колючках, я проломилась вперёд, споткнулась о какую-то корягу и с театральной, почти мхатовской паузой, рухнула вперёд. Кусты оказались почти тем самым гребнем, потому что росли на самой верхушке холма. Я снова кубарем покатилась вниз. Саквояж, треща и звеня, бился о землю одновременно со мной, грозя опять рухнуть на меня.

Раз пинок, два пинок, три пинок… О! Дорога! И опять лицом в пыль. Это начинало утомлять.

Саквояж со свистом рухнул рядом, подняв облачко из пыли. Я облегчённо выдохнула, приподнялась на руках, дунула на спутанные волосы, которые теперь напоминали воронье гнездо: в них веточки и листочки красовались, но не успела порадоваться, что маленький кожаный чемоданчик так и не прибил меня. Позади раздался грохот, сдавленное «проклятье!» и… Да, мои догадки оказались верны. Мужчина приземлился точнёхонько на меня, гордо сев сверху.

— Пха! — от моего хриплого выдоха, пыль поднялась столбом. — Пчхи!

Когда всё более или менее улеглось, а я собралась снова выругаться и сбросить с себя мужчину, но передо мной нарисовались две пары ног. Медленно подняв голову, я, прищурившись, смогла разглядеть подтянутые фигуры, облачённые почти в военные мундиры. На груди этих незнакомцев красовались шестиконечные серебряные звёзды.

— Всё в порядке, сэр?

Мужчина, оседлавший меня, поспешил встать, рывком поднять меня и незаметно прикарманить и саквояж. Но последний шаг от двух стражников, я так подумала об этих громилах, не укрылся.

Посмотрела на своего преследователя: молодой красивый брюнет. Песочного цвета костюм пострадал от кустов, правый рукав жакета висел на локте. Бархатный галстук выбился и напоминал теперь галстук пионерский. Сдунув прядь волос, нависшую на глаза, мужчина прокашлялся и представился:

— Доктор Эндрю Гибсон, я руковожу раскопками вот за тем холмом. А эта… леди, — мужчина немного замялся, — моя помощница. Она не удержалась и упала. Вот оттуда.

Двое усатых представителя власти пошевелили этими самыми усами, хмуро посмотрели на меня из-под лакированных козырьков фуражек и решили поверить доктору Эндрю Гибсону.

— А в саквояже что?

— Вы об этом саквояже? — мужчина вышел чуть вперёд, заслонив меня собой и будто намеренно показал стражникам саквояж обратной стороной. Тот странный рисунок теперь могла наблюдать я. — Тут кости. Грифона. Вы же знаете, какими ядовитыми были эти твари!

Блюстители порядка закряхтели, дружно сделали шаг назад. Взяв под козырёк, решили распрощаться с нами: