«Вот что он ко мне прицепился? Как будто получает удовольствие, когда меня бесит. Точно! Наверное, он энергетический вампир».

Артем попытался вспомнить, есть ли среди Полукрылых какая-то птица с похожими способностями, но ему ничего не пришло в голову. Ну разве что гарпии… Но они определенно не получали удовольствие от того, что внушали людям безрадостные мысли. Хотя нет, мысли они как раз и не внушали, а только эмоции. Мысли же у каждого свои всплывали, о самом больном и сокровенном.

Артем спустился на первый этаж и вышел в лобби отеля. Там, помнится, стоял диван, а значит, можно убить немного времени и почитать. Но, конечно, единственное удобное место уже оказалось занято. Неожиданно для себя Титов обрадовался, увидев, что на диване, сбросив кеды и поджав ноги, сидит Эл.

«А вот и гарпия! Легка на помине…».

Он устроился рядом, на другом конце не слишком-то в общем длинной тахты, и, копаясь в рюкзаке в поиске «птичьего корма», поинтересовался:

– А т-ты тут чего? Тоже с соседями п-проблемы?

Вихрева метнула в него злобный взгляд.

– Отвали!

Артем вспомнил, на чем закончился их последний разговор, и вздохнул. Он уже и сам не понимал толком, чего так вспылил в тот раз. Но насчет мамы Эллы он явно перегнул палку. Теперь было неловко.

– С-слушай, Эл, – он прочистил горло, – ты это… в общем, из-звини.

Одноклассница яростно листала ленту новостей в телефоне и даже не повернула головы в его сторону. Титов решил попробовать еще раз, все-таки он действительно был виноват. Но если не станет разговаривать, то и черт с ней! Больно надо уговаривать всяких психованных, укусит еще. Можно и молча почитать.

– Мне п-правда жаль. Честное слово. Я н-не должен был так г-говорить про твою м-маму… и про тебя.

На звук его голоса из приоткрытой двери за стойкой регистрации выглянула девушка-администратор, но увидев, что это не посторонние, нырнула обратно. Вихрева по-прежнему молчала, но по крайней мере гадостей в ответ не говорила. Артем снова вздохнул и тоже достал телефон, но не успел открыть книгу, как справа раздался недовольный голос одноклассницы:

– Не должен – это еще мягко сказано. Козел ты, Титов!

– Бе-е-е! – проблеял Артем, признавая свою вину. Негромко, чтоб снова не выманить на странные звуки администратора. Надо заметить, что у заикающихся людей блеять получается особенно правдоподобно. Затем он наклонился и протянул соседке пакет с тыквенными семечками, чтобы закрепить перемирие.

– Просто скотина редкостная… – пробормотала Элла, не двигаясь с места.

– Ну не хочешь, как хочешь, – пожал плечами Артем и отодвинулся.

Элла внезапно подалась в его сторону, зазвенев бусинами в волосах, и схватила за запястье, удерживая руку с пакетом. Ее пальцы были горячими, чуть шершавыми на ощупь, они легли как раз на то место, где под кожей пульсировала жилка. Артем испугался, что Эл почувствует, как от ее прикосновения участился его пульс.

– Я передумала, – заявила она и зачерпнула зеленых пластинок. Чуть улыбнулась уголком губ, но затем снова вернула на лицо суровое выражение и отстранилась. Артем незаметно выдохнул, осознав, что неосознанно задерживал дыхание.

– Ну а… Как в-вообще дела? Скоро т-тебе в следующий раз н-нужно будет?.. – он повернулся, чтоб сидеть с девушкой лицом к лицу, и помахал рукой в районе головы. – Н-ну ты поняла, п-прическу типа обновлять.

– Как надо будет, так надо! – отрезала она и поджала губы. – Нормально дела. За мной Сергей скоро приедет, отчим мой, сижу вот, жду.

– А что он т-тут делает, в Питере?

– Живет он тут, – Вихрева закатила глаза. – И я тоже отсюда. Я бы и сама домой прекрасно доехала, но Антон Сергеевич сказал, что он за меня отвечает и готов отпустить, только передав лично из рук в руки.

Эл недовольно засопела. Судя по всему, ситуация ее сильно раздражала.

– Наверняка еще и паспорт попросит его показать…

– А я и н-не знал, что ты из Санкт-П-петербурга, – растерялся Титов. – А з-зачем ты тогда п-перевелась в волгоградский лицей? Это же глушь, к-куда ворон костей н-не заносил. В П-питере же и своя школа для п-птенцов наверняка имеется…

– Так надо было, – непонятно ответила она и отвела глаза.

– А к-как же олимпиада? Завтра ведь т-теоретическая часть.

– Ну не все же такие заучки, как ты. Представь себе, некоторым на соревнования плевать! – усмехнулась девушка, явно получая удовольствие от созерцания его вытянувшегося лица. – Ну а если серьезно, то завтра с утра приеду сразу в гимназию. Соскучилась я по дому, по Сергею. Хочется хоть несколько вечеров в родных стенах провести. Отчим наверняка сделает свои фирменные отбивные в кляре… м-м-м, вкуснотища!

Эл мечтательно зажмурилась, а Артем, наоборот, почувствовал, как на душе скребут кошки. Ему было тоскливо слышать, с каким теплом Вихрева говорит про отчима, неродного ей в общем-то человека. Он завидовал, потому что сам не мог бы сказать такого про собственного отца.

Родители развелись, когда Артему было около трех лет. Он практически ничего не помнил из того времени, только что был большой скандал. Громкие крики, стук дверей, что-то упало и разбилось. Потом мама плакала, закрыв лицо руками, и что-то шептала, лихорадочно прижимая его к себе.

Спустя много лет накопившиеся друг к другу претензии никуда не делись и то и дело выливались в ссоры. Хотя теперь, казалось бы, чего им делить. Отец практически не принимал участия в жизни Артема, объявлялся лишь изредка. Дарил бесполезные безделушки на Новый год и день рождения, но Артем радовался и ждал каждого праздника с особенным чувством в сердце. Да, папа занят, не может проводить с ним много времени, но он помнит про него и любит.

А однажды Артем услышал, как накануне его дня рождения мама звонила отцу и напоминала, чтоб тот не забыл поздравить сына. В тот день его детская наивность и светлая вера в отцовскую любовь разбилась вдребезги.

Когда Милена Игоревна сообщила бывшему мужу, что переводит сына в лицей, тот закатил очередной скандал.

– Своими руками растила его как бабу, и вот, пожалуйста! Интернат! – орал отец на их небольшой кухне, совершенно не переживая о том, что Артем может услышать. Тот и слышал – лежал в комнате на кровати и накрывал голову подушкой, пытаясь приглушить звуки ссоры. Помогало плохо.

– Я-то растила, а ты где был? – тихо, но твердо возразила мама.

– Подальше от тебя, стервы!

Когда отец ушел, громко хлопнув дверью напоследок, Артем вышел в коридор и со спины прижался к матери.

– К-какой с-смысл быть П-полукрылым и т-терпеть, к-когда на т-тебя орут?

Он перенервничал и теперь заикался сильнее, чем обычно.

– Он просто переживает за тебя, – устало произнесла Милена Игоревна. – Хочет, чтобы ты вырос достойным человеком. Он же не знает, как все на самом деле…

– Н-ну и что! – упрямо возразил мальчик. – Т-то, что он н-не знает, н-не означает, что ему м-можно т-так себя с т-тобой вести. И со м-мной.

– Наверное, ты прав, Тем.

– Х-хорошо, что вы развелись.

– Наверное, хорошо.

Когда Артем перевелся в лицей и познакомился с Антоном Сергеевичем, то иногда тайком мечтал, чтобы его мама и физик начали встречаться. А спустя какое-то время – и не тайком, а очень даже в лоб изводил Милену Игоревну намеками на достоинства любимого учителя. Но время шло, а они, похоже, не собирались друг в друга влюбляться. Так что Артем махнул на это рукой.

Задумавшись о своих проблемах, Титов не сразу сообразил, что они уже некоторое время сидят молча. В голове мелькнула мысль поделиться с Эл, но он почти сразу ее отбросил. Однокласснице совсем не обязательно знать про его отношения с отцом. Точнее, про их отсутствие. Достаточно того, что он уже успел разболтать ей про маму.

Вместо этого Артем произнес:

– Здо-дорово, что у тебя п-получится встретиться с отчимом. П-повезло, что олимпиада проходит в т-твоем родном г-городе.

– Да уж, – хихикнула Вихрева. – Просто небывалая удача! Так, а ты, говоришь, с соседом чего-то не поделил? Разве тебя не с Черниченко поселили? Он вроде ничего.