— И что теперь? — обращается она к своей заместительнице. — Опять все начнут бегать как ненормальные? А «принцесса» станет угрожать жалобами, если будет находиться в одиночке?
— Ситуация сейчас не та, что раньше, госпожа директор. Когда говорят — «восстановительный период» то подразумевается, что речь идёт об ослабленном человеке. Уверена, Агдан будет благодарна, если мы сейчас отделим её от других заключённых. Можно даже пригрозить отправить её в общую камеру, если начнёт капризничать. А девицам пообещаем, что реинкарнация умершей королевы обязательно проклянёт всех, кто станет к ней цепляться или убегать при её появлении. Тут до пятого числа совсем немного времени осталось. Дотерпят.
Начальница медленно наклоняет голову, прокручивая в мозгу предложенный вариант решения проблемы.
— Насчёт проклятья… — не предложив своего плана действия произносит она и внимательно смотрит на собеседницу. — Что думаешь?
— Думаю, чем быстрее избавимся от этой странной, тем лучше. Совсем не хочется на себе узнавать где правда, а где выдумка. Но, будет разумно, если вы, госпожа директор, проинструктируете персонал о правильном поведении с ЮнМи. Люди это поймут.
— Согласна, — говорит начальница. — До пятого числа совсем немного времени. Дотерпят.
Время действия: шестнадцатое апреля
Место действия: исправительное учреждение «Анян». Первая половина дня.
Сижу в одиночестве за партой (никто не рискнул сесть рядом), краем уха фиксирую объяснения математика на тему: как будет проходить тестовый сунын. Девчонки, находящиеся в классе, кажется с интересом внимают тому, что наверняка уже слышали и, возможно, не один раз. Кажется, я наблюдаю ту ситуацию, когда люди получают удовольствие от многократного повторения, поскольку их мозг уже знает, как станут развиваться события дальше и от этого возникает иллюзия контроля ситуации. Говоря по-простому, — им не страшно. А скажи сейчас любой из них: «Ну и что, что у тебя высокий бал сунын? Так ты же уголовница, сидевшая в тюрьме! Какая тебе высокооплачиваемая работа? Иди отсюда нафиг! Не напрягай и не позорь своим присутствием коллектив!» Мозг у них тут же струхнёт и начнёт ударными темпами вырабатывать адреналин, ибо впереди возникает одна сплошная непредсказуемость жизни. Как у меня, например. Думал, перекантуюсь по больничкам, дотяну до праздника, а там — на свободу с чистой совестью. Шиш с маслом! Какие-то идиоты, поклонники Солли, решили превратить первый этаж клиники в филиал ада имени меня. Понатащили поминальных венков с лентами — «для Агдан». Уклеили стены внутри и снаружи здания листками бумаги исписанных красными чернилами. Не читал, но уверен: это были не здравницы в честь ЮнМи. Плюс группы репортёров с камерами на плечах и вялая полиция. И ещё медработники, перекрывшие входы на лестницы, не дав фанам подняться на другие этажи.
В общем, когда меня вывозили в инвалидной коляске, там пипец чего творилось. Гады, врачи. Могли ведь по-тихому «выгрузить» через какой-нибудь служебный лифт, но специально протащили сквозь толпу, показывая, что выпинывают нафиг. А если бы на меня напали? Впрочем, дебоширившие подростки, обнаружив рядом с собою меня, моментом прекратили антиобщественную деятельность и разом попытались удалиться на возможно большее расстояние. Причём сделали это так энергично, что на выходе из здания кратковременно образовалась испуганно визжащая пробка из малолетних придурков.
Я понимаю, дебилов, готовых идти делать хоть что-нибудь, лишь бы не думать, — полно. Но вы же сами хейтилиСолли, писали ей в комментах пожелания сдохнуть? Ко мне вы чего припёрлись? Поблагодарить? Показать, что из нас двоих вы ненавидите меня больше? Или её уже не достать, а вампирам — нужно где-то харчеваться? Твари решили пить мою кровь? Птица Обломинго к вам прилетит! Ждите! Выйду на свободу — ни мгновения не задержусь в этой стране! «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!». Х оть тушкой, хоть чучелком, но вон из ада Чосон!
—… Чтобы пробить дорогу в будущее, нужно учиться усердно… — говорит классу учитель, отрывая меня от рисунка и вызывая чувство тошноты.
Вот ни на йоту не сомневаюсь, что Солли усердно училась пению, танцам и всему остальному, называемому шоу-бизнесом. Ну и чем для неё это закончилось? Где она теперь? Пришли бездарные нуги и тупо затоптали, придумав повод. Зря я рот открыл. Многократно подтверждено и проверено историей, что предсказания — дело неблагодарное. И я об этом прекрасно знал, но почему-то захотелось приобрести персональный опыт. Почему?
Задумываюсь над этим вопросом, механически закрашивая участки на рисунке.
Ну, во-первых, не хотел, чтобы эти двое так закончили. Пусть лично не знаком, но ощущаю к ним уважение,… как к коллегам. Раз взобрались высоко, значит — что-то из себя представляли. Бездари способны только похоронные венки живым людям таскать. Ну и второе, пожалуй,… Это были мои остатки веры в людей. В их разумность. В способность оторваться от себя и обратить внимание на живущего рядом. Нуждающегося в помощи…
Всё! Больше никогда, Серёга! Хочешь кому-то помочь — только сам! Своими ручками!
Заканчиваю закрашивать последний участок на рисунке. Чуть отодвигаюсь и окидываю получившееся взглядом.
«А лучше — ни за кого не впрягаться!» — приходит в голову мысль. — «Всё равно — все в итоге сдохнут, чего для них не делай. Зачем тратиться? Результат будет всегда один — виноватым назначат тебя. Невозможно что-нибудь изменить, если человек сам этого не хочет. Вон, как эти овцы вокруг меня. Сунын они сдавать будут! Нафиг он им сдался?»
— Пак ЮнМи… — перестав молоть чушь, произносит учитель.
Поднимаю голову, встречаюсь с его взглядом.
— Чем ты занята? — спрашивает он.
«Смелый аджосси», — думаю я, вместо ответа прислушиваясь к тому, как в округе все буквально замирают. — «С момента моего 'триумфального возвращения» в «Анян» никто не разговаривает со мной больше необходимого, а тут вдруг — такой интерес. Вчера, по возвращению в тюрьму, первая моя встреча была с её начальницей. Хотел, было, поздоровавшись, поздравить аджуму с тем, что она теперь руководит весьма известным в мире режимным учреждением, в котором «тащат срок» не менее известные танцовщицы, но, мгновение подумав, решил не идти этим путём. Низкий уровень для меня, мировой знаменитости, прикалываться над тёткой, посаженой сторожить отбросы общества. Считай, она вместе с ними сидит. Добровольная жизнь в тюрьме по собственному выбору. Но кто-то же должен это делать? Я этим заниматься не собираюсь, поэтому, правильно будет вести себя вежливо с тем, кто взвалил на себя нужную, но не пользующуюся популярностью работу.
Как оказалось, решение «не выделываться», оказалось верным. Начальница оказалась настроенной на взаимовыгодное сотрудничество и мой сарказм оказался бы не к месту. А так аджума сообщила , что предупредила всех: кто будет приставать или визжать, или бегать от Агдан, то тех я прокляну. Попросила не подводить и соответствовать созданному ею образу. Взамен поклялась обеспечить проживание в «одноместном люксе» до самого освобождения, постоянную круглосуточную охрану, в виде сопровождения парой охранниц, и вернуть мои личные вещи вместе с флешкой, хранящей в себе «Голодные игры». Я ударил с ней по рукам, понимая, что боец из меня сейчас как из говна пуля. Поэтому странно, что математик пристаёт. Может, он отсутствовал, когда начальница сообщала о «последнем китайском предупреждении Агдан»?
— Рисую, сонсенним, — отвечаю я учителю.
— «Рисуешь»? Значит, сунын тебя не интересует?
— Абсолютно.
— Жаль. У тебя хорошие способности к математике.
— Кому нужен в Хангук математик-арестант? — удивляюсь я и тут же прикусываю язык, поняв, что вновь начал «болтать».
— Покажи, что у тебя получилось, — просит аджосии, не ответив вопрос.
Поднимаю листок с рисунком, демонстрирую.
