– Ваша честь, – сказала Ярдли, – я должна иметь возможность хотя бы вкратце побеседовать со свидетельницей. Мы заполнили соглашение о представлении документов суду, и мистер Астер ни словом не обмолвился о миссис Кимберли Элли. Если только он не узнал о ней минуту назад, он должен был предупредить меня о том, что у него есть свидетель, к которому потенциально можно применить отвод. Даже если ему стало известно о ней непосредственно перед показаниями следователя Гаррета.

– Я был бы признателен миз Ярдли, – сказал Астер, – если б она указала хотя бы на одно правило или положение, в котором бы говорилось, что я должен предупреждать ее о своих свидетелях, опровергающих показания ее свидетелей. Она сейчас спорит только потому, что недостаточно глубоко покопалась в прошлом следователя Гаррета и хочет…

– В представленных суду документах конкретно говорилось о свидетелях, к которым потенциально можно применить отвод. Вы сознательно утаили это от меня, чтобы…

– Успокойтесь оба! – Шумно вздохнув, Уэстон задумался. – Нет, давайте разберемся с этим. Просьба отклонена, миз Ярдли. Если Гаррет лжет, вы должны были знать об этом.

– Ваша честь…

– Просьба отклонена. Не вынуждайте добавлять вас в мой список недругов, где вы составите компанию мистеру Астеру.

– Мне больно, ваша честь, – сказал Астер. – Я полагал, мы с вами друзья.

– Давайте поскорее выслушаем ее и сделаем перерыв, – поморщившись, сказал Уэстон.

Вернувшись за стол обвинения, Ярдли знаком предложила Гаррету сесть позади нее на места, предназначенные для других прокуроров. Тот сел сзади, и она откинулась к нему.

– Лукас, что она скажет?

– Ничего хорошего. Но это все вранье. С меня сняли все обвинения! Нет даже официального уведомления от Управления собственной безопасности!

– Сняли какие обвинения?

– Ее дружок пырнул ножом какого-то бандюгу по соседству и спрятал нож. Они состряпали какую-то чушь насчет того, будто это был я и будто я проник к ним в квартиру и подбросил нож. Весь этот спектакль был разыгран для того, чтобы она полностью получила опеку над ребенком.

Ярдли внимательно посмотрела на него. Точно так же, как и Гаррета, ее тоже учили искать признаки обмана, на курсе психологии в колледже. Подробно отвечая на ее вопросы, Гаррет казался спокойным и расслабленным. Признак искренности. Однако, когда Астер затронул тему фабрикации улик и поножовщины, следователь пришел в бешенство. Нормальной реакцией на ложные обвинения является гнев, но никак не бешенство. А то обстоятельство, что на кону были развод и опека над ребенком, многократно все усложняло. Прочесть мысли Гаррета было крайне трудно.

– Лукас, вы имеете к этому какое-либо отношение? Потому что, если имеете, лучше сказать мне об этом сейчас, ибо после того, как это попадет в судебные протоколы, об этом узнают все.

Оглянувшись на Астера, Гаррет презрительно ухмыльнулся.

– Долбаный козел! Если б мы были не в зале суда, клянусь, я бы…

– Так, предоставьте мне думать о нем. А вы подумайте о себе. Выкладывайте все, что может сказать ваша бывшая жена.

Двери зала суда открылись, и пристав ввел привлекательную женщину в красном платье. Увидев ее, Гаррет выпучил глаза, провожая ее взглядом через весь зал до кафедры для дачи показаний, где она принесла присягу.

– Ваша честь, – сказала Ярдли, поднимаясь на ноги, – прошу дать мне возможность поговорить со следователем Гарретом.

– Отклоняется.

– В таком случае я прошу пятиминутный перерыв, чтобы сходить в туалет.

– Отклоняется. Я не дурак, миз Ярдли.

– Возможно, кто-то из присяжных хочет сходить в туалет, прежде чем мы приступим к этому.

Уэстон повернулся к присяжным.

– Кто-нибудь из вас хочет в туалет?

Ярдли надеялась, что кто-нибудь поднимет руку, однако этого не произошло.

– В перерыве отказано, – сказал Уэстон. – Приступайте, мистер Астер.

Адвокат подошел к кафедре, но остановился рядом с присяжными, поэтому, когда Кимберли Элли смотрела на него, казалось, будто она обращается непосредственно к ним.

– Для протокола назовите себя.

– Э… Кимберли Мишель Элли.

– Миссис Элли, вы знакомы со следователем Лукасом Гарретом?

– Да, знакома.

– Откуда вы его знаете?

– Мы были женаты.

– Когда?

– Ну, поженились в две тысячи одиннадцатом, а через четыре года развелись.

– Что послужило причиной семейного разлада?

– Возражаю, ваша честь, – вставила Ярдли.

– Поддерживаю. Мистер Астер, только факты, относящиеся к делу.

Засунув руки в карманы, Астер повернулся к Кимберли Элли.

– Миссис Элли, вы знаете суть этого процесса?

– Да.

– Я знаю, что вы не присутствовали в зале, но ваш бывший муж только что показал, что никогда не ударял никого ножом и это никогда не расследовалось.

– Кто бы сомневался.

– Это правда?

– Нет, это неправда.

В зале послышался ропот. Ярдли обернулась. Здесь присутствовали человек десять, все без журналистских бейджиков. Она не сомневалась, что это в основном журналисты и блогеры, пытающиеся обойти запрет Уэстона на присутствие в зале суда средств массовой информации. Ярдли удивилась, не увидев среди присутствующих Джуда Чанса.

– Пожалуйста, объясните, что вы имеете в виду, – сказал Астер, выждав добрых десять секунд, чтобы присяжные в полной мере впитали услышанное.

– Наши с Лукасом отношения… быстро испортились. Первые несколько лет все было замечательно, но он начал пить, когда стал следователем. Это…

– Возражение, – сказала Ярдли. – Ваша честь, это не имеет никакого отношения к делу.

– Отказано.

Астер кивнул Кимберли.

– Продолжайте, миссис Элли.

– Я просто хотела сказать, что Лукас начал сильно пить, когда стал следователем. – Оглянувшись на Гаррета, она снова повернулась к Астеру. – Некоторые полицейские просто не созданы для этого. Патрульные не любят следователей, потому что тем достается вся слава и их фото в газетах, а следователи не любят полицейских в форме, поскольку у тех нормированные смены. Это два разных мира. Поэтому, когда Лукас стал следователем, он растерял всех своих друзей. Перестал с ними встречаться. Это вызвало сильный стресс. В общем, полагаю, именно это подтолкнуло его к пьянству, и… ну, где-то через год все вышло из-под контроля.

– Что значит «вышло из-под контроля»?

Прикусив губу, Кимберли уставилась в окно. Ярдли показалось, что у нее в глазах блеснули слезы.

– Лукас… ну… как-то раз избил меня.

Ярдли вскочила на ноги.

– Можно подойти?

– Отказано.

– Ваша честь, я прошу несколько слов с глазу на глаз.

– А я вам отказываю. – Уэстон посмотрел на Кимберли. – Продолжайте, миссис Элли.

Ярдли села. Она посмотрела на Астера, и тот подмигнул ей.

– Что вы имеете в виду – избил вас? – спросил защитник.

Далее мягкими наводящими вопросами он вытянул из Кимберли подробности ссоры, в ходе которой пьяный Гаррет затащил ее в душ и несколько раз ударил кулаком в лицо. Он расспросил ее, что было дальше и как она ездила в больницу. Как ее сыну пришлось заходить вместе с ней в кабинет врача и врать, чтобы его отца не арестовали, чтобы он не потерял работу, единственный источник дохода семьи.

Ярдли увидела на лицах присяжных сочувствие. Подавшись вперед, Гаррет шепнул ей:

– Все это полная чушь. Возражайте.

– Я пробовала, – шепотом ответила она. – О чем еще вы мне не рассказали?

– Ни о чем. Все это выдумки. Вызовите меня после нее, чтобы я все объяснил.

– Всему свой черед.

Кимберли расплакалась. Астер дал ей время прийти в себя, затем спросил:

– Это был единственный раз, когда он поднял на вас руку?

Она покачала головой.

– Полицию я не вызывала, никуда не жаловалась. Мое слово против его – все равно никто ничего не сделал бы, поэтому я просто терпела. И я любила его, и у нас был общий сын. Я надеялась, что Лукас переменится, когда стресс работы ослабнет, и перестанет пить… не знаю. Как знать, что думать в такой ситуации? Ты любишь человека и в то же время ненавидишь его.