– Вы сказали, что мой клиент нервничал, так?

– Да, он очень нервничал.

– До этого дела вы когда-либо встречались с ним?

– Нет, не встречался.

– Может, разговаривали с ним по телефону?

– Нет.

– Смотрели видеозапись с его участием?

– Нет, не смотрел.

– Значит, вы не смогли бы сказать, в какой степени возбуждения находится доктор Закари в тот или иной момент времени, правильно?

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Он мог вести себя в тот момент совершенно естественно, но вы бы этого не поняли, разве не так?

– Ну, я могу определить, когда человек нервничает. Мы обучены распознавать внешние признаки обмана, и нервозность является одним из них.

– Разные люди различаются по степени возбуждения и нервозности, правильно?

Гаррет подумал немного.

– Да, различаются.

– И, опять же, вы не знаете, какая степень возбуждения является для доктора Закари нормальной, ведь так?

– Наверное.

– То есть вы не можете знать, была ли в тот момент его нервозность выше обыкновенной, правильно?

Гаррет оглянулся на Ярдли.

– Наверное, но…

– Спасибо, следователь Гаррет. Я был бы признателен, если б вы отвечали на мои вопросы прямо, не пытаясь увиливать.

– Я не…

– Вы сказали, что доктор Закари вел себя воинственно, правильно?

Гаррет снова оглянулся на Ярдли, словно ожидая, что та прикажет Астеру не перебивать его.

– Да.

– Вы только что арестовали его по обвинению в убийстве и похищении, так?

– Да, арестовал.

– Вас самого когда-либо арестовывали за убийство?

– Разумеется, нет!

– Вы согласны, что это сильная психологическая травма?

– Не знаю.

– Опять же, следователь Гаррет, пожалуйста, не пытайтесь увиливать. Явится ли арест за убийство психологической травмой? Шоком?

Гаррет оглянулся на присяжных. Ярдли подумала, что с его стороны будет глупостью это отрицать. Он может потерять доверие. Гаррет колебался слишком долго, поэтому она встала.

– Возражение, ваша честь. Это не имеет отношения к рассматриваемому делу.

– Отклоняется.

– Так как, следователь Гаррет? – продолжал Астер. – Это психологическая травма? Человека выдергивают с работы, полиция все переворачивает у него дома, после чего его арестовывают по подозрению в убийстве, что в штате Невада карается смертью. Психологическая травма – да или нет?

Гаррет снова оглянулся на присяжных.

– Да, это психологическая травма.

– В момент стресса люди возбуждены и нервничают, так?

– Полагаю.

– А если за убийство арестовывают невиновного человека, что еще большая психологическая травма, можно ли ожидать от него, чтобы он вел себя спокойно и уравновешенно, как вы думаете?

– Я не знаю.

– Если невиновного человека арестовывают за убийство, которое он не совершал, можно ожидать, что он будет нервничать, так? Даже сильно нервничать?

– Не могу знать. Как я уже говорил, меня никогда не арестовывали за убийство.

– Так… Что ж, к этому мы еще вернемся.

Внимательно посмотрев на Астера, Ярдли повернулась к Гаррету. Адвокат умышленно пытался вывести следователя из себя, однако замечание насчет убийства заставило ее задуматься. Прокуроры редко проверяют прошлое сотрудников правоохранительных органов, которых вызывают в качестве свидетелей, однако Ярдли на всякий случай навела справки о Гаррете и выяснила, что он чист.

– Теперь давайте поговорим об уликах, которые вы обнаружили под стулом. Это ведь вы их обнаружили, да?

– Совершенно верно.

– И вы обыскивали гараж вместе с агентом Болдуином и, если не ошибаюсь, еще тремя полицейскими, правильно?

– Совершенно верно.

– Но это именно вы сорвали скотч и вытащили коробку из-под стула?

– Я.

– И показали ее агенту Болдуину?

– Да, показал.

– До того как вы ее нашли, агент Болдуин и остальные полицейские не знали о ней, так?

– Совершенно верно.

– Они увидели ее только тогда, когда она оказалась у вас в руках?

– Совершенно верно. Я первый ее увидел.

– Следователь Гаррет, вам приходилось подбрасывать улики?

– Разумеется, нет. Абсолютно глупый вопрос!

– Следователь Гаррет, – вмешался Уэстон, – предоставьте решать это мне.

– Извините, ваша честь. Понимаете… иногда эти защитники просто бесят; они нападают на порядочных полицейских, чтобы вытащить своих проходимцев-клиентов.

– Значит, вы никогда не подбрасывали улики? – не обращая на него внимания, сказал Астер.

– Нет, никогда.

– Вы когда-нибудь ударяли кого-то ножом?

Ярдли едва не рассмеялась вслух, поражаясь нелепости этого вопроса. Иногда защитники, чтобы произвести впечатление на присяжных, задают глупые вопросы вроде: «Вы когда-нибудь употребляли героин?» Возможно, у адвоката нет никаких оснований полагать, что полицейский когда-либо употреблял героин, но присяжные начинают гадать, почему он об этом спросил.

Гаррет также мог бы рассмеяться или мог бы прийти в ярость. Он не сделал ни того, ни другого. Залившись краской, он пристально посмотрел на Астера. Между ними промелькнуло нечто такое, во что Ярдли не была посвящена.

– Возражение, – быстро встав, сказала она. – Все эти вопросы провокационны и не имеют отношения к делу. Я бы попросила суд разъяснить защитнику, что он должен задавать вопросы только по существу.

– Ваша честь, крайне важно выяснить, пытался ли следователь кого-либо убить и подбрасывал ли улики, учитывая то, что именно он якобы нашел основные улики против доктора Закари.

– У вас есть основания задавать такие вопросы, мистер Астер?

– Есть. Просто мне нужно чуточку пространства для маневра.

– Чуточку, мистер Астер. Не больше.

Кивнув, защитник снова повернулся к Гаррету.

– Итак, следователь Гаррет, вы когда-нибудь ударяли кого-то ножом?

– Нет, – решительно произнес тот, глядя ему прямо в глаза.

– Вас никогда не обвиняли в поножовщине и попытке свалить вину на другого?

– Нет! – Глаза Гаррета горели бешенством.

Какое-то мгновение Астер молча смотрел на него, и Ярдли почувствовала, что он принимает какое-то решение.

– В настоящий момент у меня больше нет вопросов к свидетелю, ваша честь.

– Очень хорошо. Миз Ярдли, у вас?

– Никаких.

– В таком случае, следователь Гаррет, вы свободны.

– Ваша честь, защита хотела бы пригласить свидетеля, опровергающего эти показания.

– Кого?

– В настоящий момент ее зовут миссис Кимберли Элли. В прошлом она была миссис Кимберли Гаррет.

Ярдли встала.

– Прошу конфиденциального разговора.

Уэстон кивнул, и они подошли к нему.

– Я возражаю против допроса свидетельницы, – сказала Ярдли, – если только она не скажет что-либо по существу дела.

– Мистер Астер, мне не нравится, когда одна из сторон закидывает в воду невод в надежде хоть что-нибудь выловить, – сказал Уэстон.

– Ваша честь, я не закидываю невод. Следователь Гаррет только что заявил, что его никогда не обвиняли в нападении с ножом и никогда не обвиняли в фабрикации улик. И то, и другое неправда.

– Это же бред какой-то! – сказала Ярдли.

– В таком случае вам нечего терять, позволив ей выступить.

Встретившись с ним взглядом, Ярдли поняла, что Астер не блефует. Тут что-то было.

– Я хочу поговорить с ней до того, как она начнет давать показания.

– Ваша честь, так отвод свидетелей не делается. Правила четко гласят, что если свидетель при даче показаний солгал, противная сторона может вызвать свидетеля, опровергающего показания, не предупреждая своих противников. При этом считается, что противная сторона заранее должна была знать о том, что ее свидетель будет лгать, и имела время подготовиться.

– Мистер Астер, пусть только это не окажется какой-нибудь ерундой, – вздохнул Уэстон. – Мне нужно покурить, и я не хочу сидеть как на иголках, выслушивая всякую ахинею.

– Это не ахинея.

– В таком случае я разрешаю свидетельнице дать показания, но если только заподозрю ахинею, сразу же лишу ее слова.