Она была здесь одна, но не одинока, ненавидела жизнь и скучала по мне, а я был там, сражаясь с ублюдками за своих старых боссов, тайно приходя к ней, когда она этого не знала. Я смотрел, как она спит, а потом возвращался к делам в Брейшо.

Это было самое тяжелое дерьмо, которое я когда-либо делал, оставлять ее каждый раз. Я никогда раньше ни в ком не нуждался, но мне нужно было быть рядом с ней. Я должен был следить за ней, иначе я, черт возьми, не мог думать. Дерьмо… звучит слабо, но это то, что есть. Она мой наркотик, а я чертовски зависим. Единственное, что помогало мне быть чем-то занятым, и это было не зря.

Это окупилось.

Буквально, я никогда ничего не ожидал, но я не буду лгать и говорить, что это не изменило некоторые вещи для меня, потому что это изменило.

Медленно я обхватываю ее вокруг своего тела, и она улыбается мне, когда я нежно беру ее за волосы и тяну так, что вода падает на нее. Ее глаза закрываются, и она тихонько мяукает, когда я массирую ей кожу головы. Я начинаю мыть ее, начиная с волос, и продвигаюсь вниз, не оставляя ни одной ее части немытой. Когда я протягиваю руку между ее ног, она слегка сжимает бедра вместе, кладя руку мне на бицепс.

Я поднимаю взгляд с того места, где сейчас стою перед ней на коленях, и она приподнимает плечо, ее губы прижимаются к одной стороне.

— Я вроде как…

— Я знаю, и мне все равно.

Она слегка хмурится, и я поднимаюсь на ноги, ополаскиваю руки под струей воды позади нее и наклоняюсь, чтобы коснуться губами ее губ.

— Мне сказала медсестра в больнице.

Она прикусывает губу, ее глаза закрываются, она так же чертовски хочет снова обладать мной, как и я ею.

— Это вторжение в частную жизнь, — шепчет она, проводя языком по моему кольцу в губе.

Я ловлю его зубами, обхватываю ртом и слегка посасываю. Отстраняясь, я качаю головой.

— Между нами нет стены, детка. Я буду знать все. Видеть все. Говорить обо всех, и я ожидаю, что ты сделаешь то же самое. И сегодня вечером… — я прижимаю ее к стене, — я полностью ожидаю, что ты покроешь мой член. Твои месячные ничего для меня не значат, малышка. Это просто немного дополнительной смазки, вот и все.

Грудь Роклин вздымается, ее глаза опущены и полны желания… и ожидания, как у хорошей чертовой девчонки.

— Поцелуй меня, Роклин Ревено. Прямо, блядь, сейчас, — шепчу я.

Она делает глубокий вдох и прижимается своими губами к моим. Это не жесткий удар, а неторопливый трах ее языка. Это терапия для более глубоких частей нас самих, и это именно то, чего я хочу, чтобы она принимала меня таким, каким она хочет меня видеть, оставаясь при этом тем, кем я должен быть для нее, мужчиной, отдающим приказы. Это маленький нежный танец, который мы исполним сегодня вечером.

— Мне так тяжело из-за тебя, детка. — Я целую ее в подбородок, а затем в шею, сжимая и разминая ее попку. — Ты чувствуешь, что ты делаешь со мной? Я прижимаюсь к ее животу, и она кивает, проводя пальцами по моим волосам. — Ты готова сделать так, чтобы мне было хорошо?

— Умираю от желания.

Я стону, снова находя ее губы, и она сжимает мои плечи.

— Мне нравится этот ответ, Богатая девочка. А теперь шевели своей задницей, пока мы не заварили еще больший бардак, чем планировали.

Я отпускаю ее, разворачиваюсь и выхожу, а она прямо за мной, срывает свое полотенце с вешалки рядом с моим, и мы вытираемся, входя в комнату. Я бросаю свое полотенце на пол, а она аккуратно складывает свое на изножье кровати, где мы стоим лицом друг к другу.

С ее волос по телу стекают мокрые капли, но ей все равно, ее глаза прикованы к моим. Ее соски заостряются, и я провожу по ним костяшками пальцев, наблюдая, как по ее коже пробегают мурашки. Мой член дергается при виде этого зрелища.

— Идеальное тело для идеальной девушки, — бормочу я, двигая костяшками пальцев выше, пока они не скользят по ее шее. Я продеваю мизинец в маленькую петельку буквы "Б", свисающую с ее шеи, и поднимаю глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.

Ее зрачки расширяются, и когда я легонько дергаю, ее губы приоткрываются. Медленно я притягиваю ее к себе, мои губы встречаются с ее губами, когда мы смотрим друг другу в глаза, и она уже тяжело дышит, ее резкое дыхание овевает мой рот, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу.

Медленно я опускаю руку, держа палец на том месте, где он находится, и она понимает, опускаясь, пока не оказывается передо мной на коленях. Одобрительно кивнув, я отпускаю ее ошейник, и она начинает дрожать.

Она, блядь, трясется, а я даже не прикасаюсь к ней.

Обхватив ладонями ее подбородок, я провожу маленькими кругами по ее коже, просто глядя на прекрасное создание передо мной.

— Так чертовски идеально. — Я наклоняюсь, запечатлевая легкий поцелуй на ее щеке, мой рот движется к ее уху. — Ты знаешь, чего я хочу, так заставь меня гордиться тобой, детка.

Она резко втягивает воздух, когда я отпускаю ее, медленно отступая назад и не останавливаясь, опускаюсь на маленький диванчик у стены. Взяв свой член в руку, я хорошенько сжимаю его, и ее глаза останавливаются на кончике, уже источающем доказательство того, как сильно я, черт возьми, нуждаюсь в ней.

Медленно ее глаза находят мои, и я откидываю голову на подушку, не сводя с нее пристального взгляда. Я лениво поглаживаю себя, мой язык пробегает по нижней губе, и моя рука движется немного быстрее, когда она делает именно то, что я от нее хотел.

Она опускается на четвереньки и ползет.

Грудь вздымается, рот открыт и полон нетерпения, она направляется прямо ко мне.

Мой взгляд падает на мои инициалы, сомкнутые вокруг ее идеально стройной гребаной шеи, которые находится в самом центре и чертовски блестят, ведя ее прямо, блядь, ко мне. Когда она подходит ко мне, ее руки сначала находят мою кожу, и мое тело вздрагивает, вызывая легкое подергивание ее губ.

Она наклоняется, разглядывая мой член так, словно это ее любимый гребаный вкус мороженого, и эти влажные глаза охотницы смотрят на меня, спрашивая разрешения.

— Мой, — хрипит она.

— Твой.

Она опускается вниз, ее язык скользит по моим пальцам и головке моего члена, где она покручивает его, прежде чем втянуть головку в свои пухлые губки для лучшего вкуса. Ее глаза закрываются, и она стонет рядом со мной, но ей нужно больше, и когда ее безумные глаза встречаются с моими, я киваю.

Она заползает на меня, упираясь коленями в подушку, накрывая своей прелестной киской мою головку.

— Скользи по моему члену, маленькая воровка. Возьми то, что принадлежит тебе, и отдай мне то, что принадлежит мне.

Она делает именно это, засасывая меня в себя одним медленным движением. Мы стонем в унисон, и наши губы мгновенно встречаются, целуя и покусывая, ее руки держат мое лицо, мои ее задницу, пока она медленно раскачивается на мне.

Это именно то, что нам нужно, неторопливая поездка, чертовски медленная и болезненная.

Схватив ее за бедра, я поднимаю одну ногу и отклоняюсь назад еще больше, так что мы наполовину сидим, наполовину лежим, и ее руки взлетают к спинке дивана.

— Вот так глубоко, — выдыхает она и в следующую секунду стонет.

— Тебе хорошо, детка? — Я подгоняю ее, мои глаза, блядь, прикованы к ее виду надо мной, волосы, блядь, насквозь мокрые и прилипают к ее лицу. Ее глаза закрыты, и она то прикусывает губу, то облизывает ее, слегка хмуря брови, чувствуя себя чертовски хорошо.

Я гребаный стержень внутри нее, это слишком трудно понять, эти последние несколько месяцев без ощущения, что она обнимает меня… я никогда не пройду через это снова, и все же я не беру верх.

Ей это нужно, и я близок к тому, чтобы кончить, просто наблюдая и чувствуя, как она изгоняет свои тревоги из своего тела, используя мое так, как она хочет, выбирая ракурс, который лучше всего подходит ей прямо сейчас, и каждое ее маленькое движение чертовски хорошо.

— Бастиан. — Она стонет, слепо ища мои губы, поэтому я отдаю их ей, целуя ее долго и крепко, и она кричит мне в рот, ее тело дрожит, когда по ней прокатывается оргазм. Медленно ее зеленые глаза открываются, и она проводит руками по моим волосам, прижимаясь лбом к моему. — Еще.