Он садится на корточки рядом со мной, в его глазах застыло затравленное выражение, когда он кладет мой телефон мне на колени.

— Чувак, о котором я тебе говорил, что наказал? Она у него.

Вина тяжким грузом ложится на мои плечи.

— Я пыталась дозвониться тебе и сказать, что она уезжает.

Он кивает, придвигается ближе и сжимает мои бедра, выражение его лица становится серьезным, когда он говорит так, чтобы слышала только я.

— Эту маленькая роль, которую ты здесь играешь? Прекрати.

— Я… — я почти вру, но обрываю себя.

— Здесь нет никакого плана. Никаких ролей, фальшивых улыбок или кокетливой ерунды. — Он хмурится, в его взгляде сквозит обида, хотя она спрятана глубоко внутри. — Когда ты со мной, ты это ты и никто другой.

В его тоне нет злобы или осуждения, просто четкое выражение его ожиданий. Произнесено сильно и ясно, но …

— Ты не понимаешь. — Я не хочу шептать, но именно так мой голос покидает меня, а затем его кончики пальцев скользят вниз по моей челюсти. Мои глаза на мгновение закрываются, но я качаю головой. — Вот как это должно быть. Вот почему я должна была сделать то, что сделала на гала-концерте.

Потому что любовь убивает. Если внешний мир узнает, что он значит для меня, могут случиться плохие вещи. Я не смогу этого пережить. Не теперь, когда я знаю, на что похожа жизнь без него. Я знаю, что он хочет поспорить, точно так же, как я знаю, что сейчас не время.

— Если ты никогда не слушаешь меня, богатая девочка, послушай меня прямо сейчас. — Его подбородок опускается, пристальный взгляд прикован к моему. — Ты для меня здесь приоритет номер один. — Он постукивает себя по виску. — И здесь. — Он похлопывает себя по левой груди прямо над сердцем. — Ты была им с тех пор, как я встретил тебя, и это не меняется. Нравится тебе это или нет, сражайся со мной или нет, это не имеет значения. Ты моя. Сегодня, завтра, всегда. Даже когда я нахожусь на глубине шести футов. Никогда не подвергай это сомнению. Никогда в этом не сомневайся, но прямо сейчас мне нужно выяснить, что происходит с моей сестрой, и это выглядит не очень хорошо, поэтому я собираюсь сказать тебе это еще раз, если ты никогда меня не слушала, послушай сейчас. — Затем на его глаза набегает тень, более темная, Бастиан Бишоп теперь стоит на коленях рядом со мной.

Его тон понижается до густого, рокочущего скрежета, от которого у меня по спине пробегают мурашки.

— Я знаю, что ты гребаная задира, и я не сомневаюсь, что ты могла бы справиться с кем угодно, на кого бы ни решилась, но сегодня этого не произойдет. Сегодня ты будешь моей милой маленькой покорной женщиной, и ты останешься в этой гребаной машине, что бы тебе ни показалось, что ты слышишь или видишь. Поняла?

Неуверенность скребет по моему позвоночнику, и я крепче сжимаю свой телефон. Его взгляд скользит по Ройсу и обратно.

— Скажи, что ты поняла.

Сглотнув, я заставляю себя кивнуть.

Его большой палец поднимается, скользя по моей нижней губе, и я запечатлеваю на ней нежный поцелуй, не осознавая, что закрываю глаза, пока комфорт от его грубых прикосновений не исчезает. Мои веки открываются, но он уже ушел.

Я отслеживаю каждое его движение, возвращаясь к тому месту, где стоит Ройс, и они вдвоем начинают оживленно беседовать, пытаясь решить, что делать и куда смотреть, как вдруг спина Бастиана выпрямляется. Его голова поворачивается к плечу, и он встречается со мной взглядом, на его лице отражается ужас, но это длится всего одну секунду.

Бастиан срывается с места на полной скорости, проносится мимо машины и мчится по длинной цементной дорожке, пока не исчезает за зданием, Ройс прямо за ним. Мои колени начинают подпрыгивать, голова мотается справа налево, снова и снова, прежде чем остановиться на том месте, где он исчез. Я прищуриваю глаза, пытаясь разглядеть что-нибудь вдалеке, но не вижу ничего, кроме темноты.

Минуты тянутся медленно, меня снова охватывает паника, поэтому я откидываю сиденье до упора назад и смотрю только на крышу машины. Я надеваю наушники Бастиана, на этот раз большие и громоздкие, и нажимаю кнопку сбоку. Его телефон все еще рядом со мной, поэтому его плейлист включается мгновенно, и я делаю все возможное, чтобы затеряться в музыке, надеясь, что каждая песня длится не менее трех-пяти минут.

После того, как сыграли четверо, я больше не могу этого выносить. Я не могу. Я не могу слушать. Я не могу сидеть сложа руки и ждать. Мне пришлось…

Я отключаю его, ерзая на сиденье, когда в очередной раз свет фар отражается в зеркалах. Один из больших черных внедорожников из особняка Брейшо мчится вниз по улице, и мое сердце уходит в пятки, пока я жду, убеждая себя, что он проедет мимо, что на самом деле здесь ничего не происходит, но затем он сворачивает на ту же парковку, на которой находимся мы, направляясь прямо за туда, где я припаркована.

Я выскакиваю из машины быстрее, чем она добирается до бордюра, и бросаюсь в том направлении, в котором скрылись остальные. Я бегу, и бегу, и бегу, пока, наконец, что-то не появляется в поле зрения. Я задыхаюсь, мои ноги застывают на месте, когда раздается громкий хлопок пистолета, и я наблюдаю, как кто-то падает на землю.

Нет …

Я пригибаюсь, бросаясь вперед на дрожащих ногах, пока не добираюсь до больших железных ворот школьного бассейна. Мои глаза широко распахиваются, когда я замечаю неподвижное тело Бриэль в воде, и я начинаю перелезать через ограждение, но затем она вздрагивает, и я останавливаюсь, разглядев Бастиана, перелетающего через ограждение, с другой стороны, парня с пистолетом, медленно приближающегося к краю бассейна.

Черт!

Я быстро отбегаю на несколько футов влево, вскрываю электрическую коробку и включаю освещение в бассейне, наблюдая за происходящим. Стрелок ослеплен, и на долю секунды Бриэль ловит мой взгляд, но ее внимание снова переключается на придурка. Затем врываются Брейшо, пока Бриэль разговаривает с парнем, который наверняка умрет сегодня.

Я не слушаю, бегаю по помещению, пока не оказываюсь рядом с дверью. Как раз перед тем, как я добираюсь до другой стороны, воздух наполняют громкие крики, и мое сердце бьется в два раза быстрее, а затем раздается леденящий кровь крик, и мое сердце замирает в груди.

Сначала я замечаю тело на земле, цемент под ним темнеет от крови, и мои ноги угрожают подкоситься, когда я замечаю темную одежду, но затем слева от него Бастиан вскакивает на ноги, и все во мне успокаивается, неожиданный всхлип срывается с моих губ. Затем, словно в замедленной съемке, я наблюдаю, как от откровенной паники его лицо белеет, и он бросается бежать к воде.

Нахмурившись, я оглядываюсь как раз вовремя, чтобы заметить тело Бриэль, погружающееся под воду. Нет никакой мысли. Я не останавливаюсь, чтобы подумать о химических веществах в воде, тех самых, которые украли мои идеально работающие легкие и разрушили мои наполненные водой мечты.

Я опередила его, ныряя в воду, быстро работая руками и ногами, чтобы добраться до нее. Ее тело уже мертвым грузом тянет ее на дно бассейна глубиной, должно быть, в двенадцать футов. Используя нижнюю поверхность для придания импульса, я отталкиваюсь, обхватывая ее рукой за грудь, когда стремлюсь к вершине. Не успевает ее голова высунуться из воды, как к ней тянутся руки, хватая и вытаскивая ее наружу. Я начинаю кашлять, хватаясь за край бассейна, когда мои легкие сводит спазмом, и я прижимаюсь предплечьями к бетону, борясь за полный вдох, а затем две сильные руки поднимают меня.

Бастиан вытаскивает меня из бассейна, его тело спотыкается и падает на ограждение, когда он тянет меня на себя, но я отползаю, трясущимися руками укладываю Бриэль, слегка наклоняя ее голову и задирая подбородок к небу. Мое дыхание поверхностное, мои легкие сопротивляются, и скоро они победят, но, если мне придется предложить ей последние приличные вдохи, которые у меня есть, я это сделаю.

Для Бастиана.

— Отвали от нее на хрен! — Кричит кто-то.

— Отойди, мать твою! — Бастиан рычит в ответ, а потом начинается какая-то потасовка, но я не смотрю.