— Ладно. Ты намерен отправиться с нами? Прекрасно, всё-таки хоть кто-то нашёлся.

Му Цин присоединился к ним. При этом лица советника и Хуа Чэна сделались мрачными, будто вылепленными по одному эскизу. Они оба с давних пор относились к Му Цину без явной симпатии, о Хуа Чэне и говорить нечего, а советник с самого начала не хотел принимать Му Цина в ученики. И теперь по его виду можно было догадаться, о чём он думает: чем брать такого помощника, лучше обойтись без помощника вовсе. Сам Му Цин, впрочем, прекрасно осведомлённый о таком отношении к собственной персоне, всё же приблизился и поклонился советнику, тихо назвав его «наставником».

Советник кивнул, не сказав ни слова. Всё-таки Му Цин не совершил ничего по-настоящему дурного, и раз уж вызвался на подмогу, нет причин ему отказывать. Затем Мэй Няньцин обратился к Ши Цинсюаню:

— Статуя Его Высочества останется здесь для поддержки. Для полного упокоения духов понадобится ещё несколько дней. Теперь вас тут целая орава, как следует присмотри за всеми.

Ши Цинсюань покивал:

— О чём речь! Только, постойте, уважаемый учитель, я вас несколько раз спрашивал, не могли бы вы всё-таки мне ответить? Что вы за выдающийся мастер, в конце-то концов?

Но ответа ему так и не последовало. Трое направились вместе с Хуа Чэном к большому зданию неподалёку, тот небрежно выбросил игральную кость и уже вознамерился открыть дверь, как вдруг, взглянув на выпавшую цифру, едва заметно переменился в лице.

Се Лянь сразу заметил это.

— В чём дело, Сань Лан? Нельзя использовать Сжатие тысячи ли?

Хуа Чэн принял прежний вид и улыбнулся:

— Нет, просто мне крайне редко выпадает такой результат.

Он показал раскрытую ладонь принцу, и тот, переместив взгляд, тоже застыл. На бледной ладони лежала одинокая игральная кость, на которой выпала единица.

Обыкновенно Хуа Чэн, стоило ему взяться за кости, выбрасывал шесть красных точек, единица же… поистине являлась редкостью. Сердце Се Ляня едва ощутимо дрогнуло.

— И что означает эта цифра? — спросил принц. — Простая неосторожность?

— Судя по предыдущему опыту, должно быть, впереди меня поджидает нечто весьма и весьма опасное.

Сердце Се Ляня опять ёкнуло. Советник, стоявший позади, вмешался:

— Ох, сколько раз я говорил вам, молодые люди, азартные игры до добра не доводят, нужно бросать это занятие как можно раньше! Ваше Высочество, поглядите, что за дурную привычку он приобрёл!

Несмотря на недоброе предзнаменование, Хуа Чэн остался спокойным, убрал кости и с улыбкой произнёс:

— Это просто цифра, посмотри и забудь, на самом деле неважно, что выпало. Опасность впереди или нет, решать только мне. — Он открыл дверь. — Идём, гэгэ.

Хуа Чэн уже почти переступил порог, но Се Лянь невольно схватил его за руку. У него с губ едва не сорвалось «не ходи», но тут и думать было нечего — принц знал, что уговорить Хуа Чэна невозможно. В итоге он тихо ответил:

— Идём. Только никуда от меня не отдаляйся. Если что-то случится, я смогу тебя защитить.

При этих его словах Хуа Чэн удивлённо застыл.

Лишь спустя некоторое время приподнял уголки губ и усмехнулся:

— Хорошо. Не забывай меня защищать, гэгэ.

Во взгляде Му Цина, наблюдавшего за этим со стороны, отразился не то трепет ужаса, не то озноб отвращения. Но когда Хуа Чэн открыл дверь, налетевшая из-за неё волна жара стёрла это странное выражение с лица Му Цина.

Гора Тунлу изменилась до неузнаваемости. Здесь совсем недавно произошло извержение вулкана, и пепел, тяжёлой завесой летающий в воздухе, до сих пор не развеялся. Место, покрытое лесами, горами и скалами, полыхало огнём, пламя пожирало всё живое, словно в плавильной печи преисподней.

Они оказались на скале, возвышающейся над полыхающим холмом, и тут же едва не задохнулись от пепла.

— Он правда здесь? — спросил Се Лянь.

— Должно быть, где-то неподалёку от Медной печи, — предположил Му Цин.

— Вулкан извергся, боюсь, там невозможно находиться.

Советник произнёс:

— Я догадываюсь, где он. Если то место ещё не разрушено. Идите за мной, узнаете всё, когда окажемся на месте.

Следом за советником они спустились с холма, при этом Хуа Чэн всё время шёл впереди принца, убирал камни и ветки, мешающие пройти, первым ровнял путь, затем протягивал руку принцу, чтобы поддержать его. В противном случае Се Лянь уже давно оказался бы у подножия холма… просто подскользнулся бы на самом верху и кубарем скатился вниз.

К их неожиданности, вместо принца оступился кое-кто другой… Следовавший позади всех Му Цин чуть покачнулся, неосторожно ступив. Се Лянь, который находился к нему ближе всех, быстро схватил того за руку:

— Осторожно!

Тот едва заметно вздрогнул, словно осознал, что произошло, и ответил:

— Знаю.

Се Лянь отпустил его, посетовав в душе на негативную реакцию Му Цина, затем отвернулся и вдруг вспомнил кое о чём. Пройдя быстрее вперёд, он оказался возле Хуа Чэна и прошептал:

— Кстати, Сань Лан, тогда, на вершине снежной горы, где Фэн Синь и Му Цин затеяли драку, что за разговор между ними произошёл? Почему ты, услышав его, внезапно рассердился?

Выражение лица Хуа Чэна при упоминании об этом тронул холод, который, впрочем, сразу исчез, и он ответил:

— О, ты об этом… Те двое не выбирают выражений, поэтому сказали нечто неуважительное по отношению к тебе, вот и всё.

— А? — удивился Се Лянь. — И что же они сказали?

— Тебе не стоит это слушать, не хочу оскорблять твой слух. Мы спустились.

Они вчетвером добрались до подножия холма, но прошли ещё немного, и путь им преградила река. Только в ней текла не прозрачная вода, а огненно-красная жидкость, бурлящая пузырями… Кипящая лава!

От такого жара обычный человек сгорел бы, едва приблизившись, не понадобилось бы падать в лаву. К счастью, они не являлись простыми смертными, и потому до сих пор не расплавились, растекшись лужей вместе с костями. Советник, то и дело вытирая пот со лба, заключил:

— Должно быть, нам на ту сторону. Раньше здесь располагался ров, защищающий город. Теперь он обернулся препятствием, через которое не перебраться.

Се Лянь произнёс:

— Похоже, нам понадобится что-то для переправы.

Будь у них сейчас огромная каменная статуя, они бы перемахнули ров в несколько шагов. Но изваяние осталось подавлять духов в императорской столице, а три горных чудища обернулись мечом, и лучше им всё-таки оставаться там.

— Сань Лан, твои бабочки смогут перенести нас на ту сторону?

— Лава слишком горячая, боюсь, они долетят до середины и сгорят.

Не слишком приятный исход — упасть с высоты прямо в лавовый поток.

Однако Хуа Чэн добавил:

— Впрочем, есть уже проторенный путь.

Остальные проследили за направлением его взгляда, и Се Лянь произнёс:

— Откуда среди лавы человек?

Совершенно точно, он не мог ошибиться. Только что принц заметил среди лавы мертвенно-бледную руку, протянутую в небо. Приглядевшись, Му Цин подтвердил:

— И в самом деле! Да ещё и не один?

По меньшей мере несколько сотен. На поверхности лавовой реки виднелось немало тел и голов, некоторые кружились в завихряющихся потоках, некоторые даже плыли против течения. Их тела отличались странным белым цветом, лица казались размытыми пятнами. Это были не живые люди.

Се Лянь догадался:

— Пустые сосуды из столицы Уюна… принесло сюда потоками лавы.

При должном мастерстве нетрудно будет перебраться через реку, перепрыгивая по пустым сосудам как по камням. Правда, духи погибших и без того ужасно мучаются в кипящей лаве, а если по ним ещё и кто-то потопчется… участь незавидная. Впрочем, сейчас не было иного выхода.

Му Цин вызвался идти первым, выбрал нужное направление, несколько прыжков — и он уже пересёк ров и стоит на том берегу, оглядываясь на них. Се Лянь обратился к советнику:

— Давайте я сначала перенесу вас.

Всё-таки советник не являлся ни Богом Войны, ни даже простым мастером боевых искусств, поэтому его придётся нести. Наставник кивнул и направился к принцу, но Хуа Чэн остановил: