Гастон быстро понял, чего я хочу, помог накрутить ещё подобных пучков. Высекли искру, подожгли один, раздули потихоньку. Белый густой дым повалил, будто из паровозной трубы.
— Задайте им жару, парни, я подберусь поближе! — воскликнул я.
Флибустьеры открыли огонь, стреляя один за другим и не давая испанцам высунуться, а я подбежал с тлеющим сеном и забросил его прямо на балкон усадьбы. Гастон забросил другую в распахнутое окно, а следом поджёг ещё один пучок и тоже забросил внутрь.
— Долго они там не просидят! — воскликнул я.
Несколько испанцев высунулись с мушкетами, но их тут же меткими выстрелами сняли наши буканьеры. Из окон начал валить серый дым, что-то громыхнуло внутри.
— Сейчас сено прогорит и рвём внутрь, возьмём их в сабли! — крикнул я.
Я вытянул из перевязи пистолет, взвёл курок, присел, укрывшись за изгородью. Но что-то пошло не так. Из окна вырвался всполох пламени, испанцы, кашляя и крича, полезли наружу. Некоторые даже без оружия, однако нам было всё равно, флибустьеры убивали всех подряд.
Из окна снова полыхнуло, дым превратился в чёрный, поднимаясь высоко вверх. Красное пламя лизнуло крышу, перекидываясь по балкам, что-то затрещало. Я, опустив руки, наблюдал, как богатую усадьбу, наверняка забитую предметами роскоши, безжалостно охватывает огонь. Да, в этот раз идея с дымом не сработала, вернее, сработала не так, как я хотел.
— Уходим, — мрачно произнёс я, глядя на пламя, пляшущее багровыми отсветами на крыше усадьбы.
— Кэп, может, успеем взять чего? — тоскливо спросил Гастон.
— Нет, — отрезал я. — Уходим. Сейчас и огонь дальше пойдёт.
Ветер как раз дул на запад. Этот пожар никто не будет тушить, будто нам больше делать нечего. Выпускать горожан из церкви я тоже не собирался. А значит, искры и пламя полетят дальше по крышам, сжирая один дом за другим. Досадно, но что поделать. А хуже всего то, что выкупа за город нам не видать.
Глава 12
Мы поспешили обратно к церкви, по дороге зазывая всех с собой. Нужно было сматывать удочки. Желательно полным составом.
Тринидаду, видимо, суждено было сгореть. Впрочем, я не слишком-то расстраивался, понимая, что ограбить каждый дом, отыскать все тайники и забрать все ценности у нас бы не получилось при всём желании. Ну а раз Тринидад я не съем, так хоть понадкусываю, и гори он синим пламенем. Судьба его жителей меня вообще не заботила.
— Собирайте всех, — приказал я. — Уходим к кораблю. Грузите мулов, гоните к берегу.
Из церкви никого не выпускали, мы только вынесли всё награбленное. Двери, выломанные Мувангой, пришлось подпереть какой-то телегой, но я знал, что долго они не продержатся, горожане выйдут оттуда почти сразу. Поэтому надо было спешить.
— Что случилось? Что за спешка? — спросил Шон, как только я объявил ему, что нам пора уходить.
— Выкупа за город не будет, — сказал я.
— Это почему? — нахмурился он.
— Потому что города не будет, — сказал я. — Там пожар начался. Поэтому уходим, и как можно скорее. Как и планировали изначально.
— Твою мать, — выдохнул Шон. — Всё как всегда.
Самым сложным здесь оказалось собрать всех флибустьеров, увлечённых грабежом и погромом. Тем более, что некоторые уже добрались до винных погребов и запасов сангрии, которую тут же принялись нещадно уничтожать целыми бутылками. Нескольких таких борцов с алкоголем даже пришлось погрузить на телегу вместе с ранеными. Троих мёртвых я приказал тоже забрать с собой, чтобы не оставлять их тела испанцам, не то их всех повесят уже мёртвых, будут глумиться, вымещать злобу, а этого никто из моих парней не заслуживал.
Мы выдвинулись в путь, только когда уже рассвело окончательно, а огонь перекинулся на другие дома, чёрным столбом поднимаясь над городом. Пираты ворчали, что мы уходим слишком рано, что ещё очень много добычи осталось в домах, но я боялся, как бы не стало слишком поздно. Я понимал, что могу навлечь на себя гнев команды таким решением. Но мы лишились нашего единственного преимущества, внезапности, и будет гораздо хуже, если мы все здесь поляжем.
Оставалось только надеяться, что награбленного хватит, чтобы каждый получил достойную долю, которой не стыдно будет похвастаться. Если не хватит, то будет очень неловко.
Я пытался отходить организованно, навьюченные мулы шли один за другим, телеги с награбленным и ранеными в середине колонны, стрелки с мушкетами прикрывали арьергард и фланги. Но людей было всё же маловато, да и пираты не привыкли ходить строем. Кому-то стало охота поболтать с соседом и он отошёл вперёд, кто-то не выдерживал темп ходьбы и поэтому отставал, кто-то просто отходил отлить в придорожные кусты, а потом догонял и шёл уже не на своём месте, а где-то позади. Поэтому колонна быстро вновь превратилась в толпу.
И именно поэтому нападение испанской конницы стало неожиданностью.
Сзади послышался конский топот, ржание, я развернулся, пытаясь разглядеть в поднятой пыли хоть что-нибудь, вытащил пистолет на всякий случай. Раздался истошный вопль кого-то из отставших, загремели выстрелы.
— К бою! — заорал я.
Если бы мы отступали как положено, чётким строем, а арьергард не рассыпался и не растянулся, мы бы сумели отогнать испанцев одним слитным залпом, даже не подпустив их к себе. А так получилось то, что получилось.
Одно хорошо, дорога шла вдоль топкого берега, а с другой стороны была прикрыта кустами, и обойти с флангов у испанцев не выйдет при всём желании.
— Телеги ставьте поперёк! В укрытие! — рявкнул я и со всех ног рванул назад, в хвост колонны.
Воздух вновь наполнился криками и пороховым дымом. Испанцы, к их чести, тут же сообразили, что нужно делать и выслали за нами погоню так быстро, как только смогли. Пусть это была не рыцарская конница и даже не кирасиры или рейтары в полном доспехе, а просто ополченцы на крестьянских лошадках, но у них всё же были копья, пистолеты и мушкетоны, а за счёт лихой внезапной атаки они сумели застать нас врасплох.
Я подбежал к арьергарду, из облака дыма на меня выскочил всадник с пистолетом. Вид несущейся на тебя лошади и впрямь ошеломляет, поэтому я вскинул свой пистоль и выстрелил первым, прежде, чем успел даже подумать об этом, разумеется, мимо. Испанец выстрелил тоже, с силой дёрнул за поводья, едва на разрывая бедной лошади рот, начал разворачиваться, и я выстрелил ему в спину, на этот раз удачно. Испуганная лошадь перешла на галоп, а мёртвый всадник болтался в седле, будто изломанная кукла.
Пираты разрозненными группками пытались отстреливаться, прижимаясь друг к дружке, испанцы вылетали из облаков дыма и поднятой пыли, подъезжая почти вплотную, чтобы разрядить свои пистоли и мушкетоны.
— Все сюда! Отходим! — кричал я, пытаясь дозваться до своих людей сквозь шум битвы.
Флибустьеры были почти на грани паники, пришлось буквально оттаскивать их за шиворот. Если на палубе корабля каждый из них был настоящим морским волком, безжалостным головорезом и убийцей, то на твёрдой земле, да против испанской кавалерии, они явно растерялись. Я хвалил всех морских богов, что мы шли не по открытой местности, а по берегу реки, и всадники попросту не могли нас окружить. Иначе карьера молодого перспективного корсара могла бы оборваться, едва начавшись.
Наконец, испанцев удалось отогнать, но я понимал, что это ненадолго. Короткая передышка, перегруппировка, и они снова бросятся на нас. Мы быстро собрали наших убитых и раненых, забросили на телеги и поспешили дальше. Берег звал и манил, и никогда ещё я так не радовался виду каменистого пляжа, по которому и пройтись-то было неприятно. «Поцелуй Фортуны» качался на волнах, ожидая, когда мы выйдем к нему.
— Грузите всё в шлюпки, живее! — орал я, быстрым шагом прохаживаясь мимо всей колонны. — Раненых в первую очередь! Телеги полукругом!
Я взял мушкет, ещё пятерых буканьеров заставил сделать то же самое, мы укрылись за телегой, выжидая, когда появятся испанцы. В том, что они появятся, я нисколько не сомневался. Но вылетать на пляж верхом они не стали, видимо, спешились где-то в отдалении и полезли через кусты, я заметил шевеление в придорожных зарослях. Пальнул наугад, раздался вопль, и тут испанцы, поняв, что их заметили, бросились в атаку.
