Она вынырнула из воды и замотав своей головой, провела руками по волосам, почувствовав, что они так и остались грязными. Повернувшись спиной к лежавшему рядом черноволосому красавцу, она уткнулась в его пах своими ягодицами заставив обратить на себя снова внимание:

— Волосы помой мне хорошенько! Только чтоб не хуже, чем все остальное!

— А к чему такая спешка, нельзя ли еще повалятся? Как по мне, так приятное начало, вы не находите? — красавец зевнул и запустил свои пятерни на ее крепкую упругую грудь, которая все пыталась вырваться из плена его больших пальцев.

— Я сказала волосы! Разве твой хозяин не научил тебя подчинятся любым прихотям гостей? — она убрала его руки со своей груди, будто наказывая его этим жестом. Сначала он должен был помыть ей волосы, а уже потом, если она ему разрешит, наслаждаться ее прелестями. Красавец не сопротивлялся, а просто решил сделать все по-своему. Поднявшись на ноги посреди огромной ванной, в которой все это время они оба находились и намотав волосы Маркизы на кулак он облокотился на противоположный край и потянул ее голову к себе. Она взвыла от боли, но ничего не смогла поделать на несколько мгновений оказавшись под водой и потеряв дыхание. Вырываясь из его объятий и ударяя руками о воду, она поддалась нахлынувшей панике, но он схватил ее за руку и подтянул к себе и прижал к груди.

— Да не вырывайся ты. Никто тебя топить не собирается. По крайней мере сейчас. Успокойся, а то я точно волосы тебе так не помою, — он продолжал держать ее за волосы, а она стоя на четвереньках пялилась на его крайнюю плоть, злоба и ненависть на мгновение охватили ее. Горячие мужские руки подействовали на нее успокаивающе, они впивались в ее заросли из сальных волос на голове и медленно массажировали, втирая в кожу капля за каплей ароматическое мыло. Она снова погружалась в мир фантазий, закрыв глаза и получая удовольствие. Ее руки снова нащупали пульсирующую плоть и принялись гладить, злоба постепенно исчезла, сменившись желанием страсти, прятавшейся все это время внизу у самых ног. Закрыв глаза, она поглотила пульсирующую зовущую плоть своим ртом, больше не сопротивляясь.

***

Прошло, наверное, не более двух часов с того момента, как Маркиза переступила порог замка, в котором, кроме этого, ненасытного красавца, лежавшего теперь рядом, никого не оказалось. Она поднялась на ноги, прикрывая свою наготу легким шелковым одеялом и принялась осматривать интерьер вокруг. Ванная, вмонтированная прямо в пол, в которой они провели большую часть прошедшего времени, была сделана из зеленого светящегося камня. Ей захотелось провести рукой по ее теплой мерцающей поверхности, но в последний момент она от этого отказалась, ища взглядом свою одежду, которой негде не было видно. Свет лился ровными потоками из широких окон второго этажа, сине-зеленной дымки что встретила ее на входе внизу, здесь уже не было. Маркиза аккуратно на носочках прокралась к длинному ряду шкафов и стараясь не разбудить встретившего ее незнакомца, принялась искать одежду. Запрыгнув в легкие штаны, из полупрозрачной, почти небесного цвета парусины, а также завернувшись в нежную шелковую шаль ласково защекотавшую ее чистую кожу. Оставшись довольной, она повернулась и снова глянула на своего спасителя, так и продолжавшего делать вид, что он спит.

— Где сам герцог, красавчик? Я же не поверю, что передо мной сейчас именно он?! — глаза Маркизы горели живым интересом, она даже сама того не замечая положила прядь своих чистых черных волос себе в рот.

— От чего же, герцог не может быть таким красавцем, как я? Таким молодым и сильным? — крепыш подмигнул ей и поманил пальцем к себе на пол, ухмыляясь.

— Извини, но мне нужен теперь только он. Позови кого-нибудь? Помощника, например, или дворецкого? Кто-то же должен приглядывать за всем этим огромным замком? Я уверена здесь слуг не меньше сотни, как и охраны.

— Да нет. Что ты взяла? Я здесь всегда один. Мне, конечно, иногда помогают, но сегодня в замке я абсолютно один.

— Так, хватит шутить. Мой милый ненасытный красавчик. Ты очень опытный и страстный любовник. Но прошу перестань юлить и уходить от ответа на мой вопрос. Где герцог, мне нужен именно он? Я с огромным удовольствием поблагодарю его за столь богатый подарок с его стороны.

— Он перед тобой! Ну неужели ни как нельзя поверить в то, что я так молод и красив? — герцог, не прикрывая своей наготы, а скорее наслаждаясь красотой своего тела, поднялся на ноги и ухмыляясь направился к Маркизе, попытавшись вновь заключить ее в свои объятия.

— Мне нужен герцог, а не его любовник? Только попробуй ко мне еще раз прикоснуться… — лицо Маркизы снова стало серьезным, она давно заприметила свои доспехи и меч, лежавшими на полу у дальней от себя двери и намеривалась пустить оружие вход, если это понадобится.

— Что же случилось? Я не понимаю твоих безразличия и холодности ко мне? Ты же была так страстна и ненасытна ещё пол часа назад? Что же изменилась? Тебе нужен герцог, так он перед тобой! Я не понимаю? — герцог, сбитый с толку, разводил руками в стороны с непониманием глядя на Маркизу, направившуюся за своим мечом.

Она взяла ножны в руки и медленно со скрежетом от трения металла о металл, выпустила свое оружие из долгого плена тьмы. Несколько раз крутнув мечом в воздухе и уставившись на самый кончик обоюдоострого лезвия, она, абсолютно оставшись довольной, направилась назад.

— Я очень не хочу, чтобы такая красота погибла от моих рук. Ни хочу и все! Отвечай, где твой хозяин?

— Я сам себе хозяин, что за вздор ты несешь? Остановись… — в глазах красавца появились некоторые сомнения, женщина явно не шутила и была настроена очень серьезно. Он оперся на локти, прикрыв своими широкими плечами тяжелый дубовый стул, стоявший прямо за ним у самой стены, надеясь использовать его в качестве оружия, но момент был упущен.

— Я не намерена с тобой играть! — Маркиза, замахнулась мечом и пройдя мимо зажмурившегося в страхе мужчины, схватила в руку стул и швырнула его в стекло, через мгновение выбив его. Потоки ветра, получив свободу бросились через разлом, разбрасывая все вокруг, подымая в воздух шелковые вещи, обрезки ткани и листки бумаги.

— Успокойтесь прошу вас, не надо? — сомнений у любовника никаких не осталось, юлить дальше не было никакого смысла.

— Ну так расскажи мне, что ты задумал? Нет, что задумал твой хозяин? — она схватила его за волосы и заглянула своими опьянёнными превосходством голубыми глазами в помутневшие хрусталики человека, охваченного страхом.

— Я ведь и в правду герцог. Сколько еще вам это повторять? Это что, какая-то новая столичная игра? Может продолжим ласки, а то у вас ко мне должок? — он снова улыбался, страх будто растворился в небытии, будто она была не настолько опасна, чтобы воспринимать себя в серьез.

Маркиза сделала свой первый шаг. Схватив ухмыляющегося любовника за руку и надрезав ему тыльную сторону ладони, так глубоко, что сначала кровь брызнула на занавеску, что развивалась на ветру и только потом, стала литься потоком на пол. Страх, шок, оцепенение, не понимание, отчаяние, понимание, ужас. Все перечисленные эмоции сменялись одна за другой на лице красавца, начавшего истошно кричать, держась за свою разрезанную руку. Он был жалок, всю красоту будто смыло с него, даже то оружие, которым он располагал до этого уменьшилось до таких размеров, что теперь вызывало скорее смех. Маркиза засмеялась и бросила несчастному шелковое одеяло, которым он судорожно стал перематывать рану. Кровь не останавливалась, и любовник прижал замотанную руку к своей груди и стал отползать назад к развивающейся занавеске, оставляя после себя кровавый след.

— Что вам надо? Что вы задумали…

— Ах, да вы говорили о моем долге, тогда с него и начнем… — Маркиза подошла к испуганному истекающему кровью герцогу и засунула себе два пальца в рот склонившись над ним. Ее вырвало потоками слюны, желудочного сока и семени, которым он ее наполнил всего пол часа назад.

— Надеюсь я теперь вам ничего не должна? Давайте продолжим. Скажу сразу, если вы будите продолжать упрямиться и называть себя герцогом, вам это не понравиться. Ведь перед тем как все закончиться, так или иначе, я хочу рассказать вас почему я здесь! — на все сказанные слова герцог утвердительно кивал головой, пытаясь вытереть свое лицо от собственного семени и рвоты.