За окном промозгло, пасмурно, тоскливо, в точности, как и на душе.

Миша игнорировал её, как она и предполагала. Последний раз он был у них больше недели назад, и она чувствовала себя, как наркоман, которому положена доза, а её нет. От любви горело всё внутри, но когда появлялся Миша, в груди наступала зона холодов.

Она не могла себя пересилить и сказать ему: — Миша, я тебя люблю, ничего не могу с собой поделать, и поделай, пожалуйста, ты.

Потому что она знала, что он ответит. Ничего. У него своя жизнь, и Вике в ней абсолютно нет места. Как там говорила Зоя? Аксиома — истина, не требующая доказательств.

Вика надеялась, что на работе в «Присте» она будет видеть его, но этого не происходило. Вечером в клубе он появлялся редко. Иногда просто хотелось ему позвонить, чтобы поговорить о каких-нибудь глупостях и услышать его голос. Но Вика и этого не могла себе позволить, прекрасно понимая, что это Мише не нужно. Получалось, что мучилась и изводила себя она одна. Милена перестала о нём спрашивать, подруга видела, что Вика не хочет почему-то говорить на эту тему. И тогда внутри вся душа спеклась от невысказанных слов и невыраженных чувств.

Так было всю жизнь. Родители никогда не приветствовали телячьих нежностей. Она старалась показать свои чувства, её за это только унижали и пресекали любую дальнейшую попытку. С мужем повторилось то же самое. И женщина теперь понимала, что если видишь — твои чувства человеку не интересны, лучше не показывать их — за это только пострадаешь, и будет ещё больнее.

К ночи, когда стало быстро темнеть, Вика выбилась из сил, хотя за целый день не сделала никакой посильной работы, только с детьми в магазин сходила, да протёрла пол после этого. В квартире она старалась убирать в надежде, что приедет Миша, а у неё всё чисто, прибрано, и не стыдно за себя.

Выкупав малышей по очереди, они любили оба плескаться в ванне, Вика оставила их спать в комнате, а сама пошла в душ. Быстро искупавшись и надевая халат, молодая женщина насторожилась — кто-то пытался открыть дверной замок и тихонько тарахтел им.

Она вылетела из ванной, хлопнув дверью о стену, и увидела, как в кошмаре, что входная дверь открывается, в прихожую входит её муж, а следом за ним два каких-то молодых парня с лицами зеков.

Вика задрожала от холода и страха. Обхватив себя руками, она стала пятиться, быстро оглядывая мужчин.

— О! Моя жёнушка! Не забыла ещё меня? А замки уже поменяла — не хорошо. Хоть и на китайскую дрянь, которую можно гвоздём открыть.

— Что ты хочешь? — медленно, обречённо спросила она.

Если бы он явился один, она бы не испугалась, скорее всего, просто попросила бы уйти, но с ним проходили, как к себе домой, два молодых крупных мужчины с наглыми взглядами. Они обсмотрели её — с мокрыми волосами, в коротком халате и тонкими руками, прижатыми к груди, как будто какую-нибудь проститутку, предлагающую себя.

Дети заворочались в кроватках, услышав мужские голоса.

— Я тут пришёл кое-что выяснить, пойдём, поговорим на кухню?

— Потише, пожалуйста, — обратилась она холодно к мужчинам, которые вслух и громко обсуждали квартиру и «бабу Валерки». — Мои дети спят.

Те усмехнулись, ещё раз взглянули на её босые ноги с капельками воды на лодыжках, и замолчали.

— Что за дела, жена, я слышал, ты тут спуталась с каким-то паршивым «волком»?

Вика покачала головой, ничего не понимая, взгляд её тревожно ловил новые повадки в муже, с болью в сердце отмечая и старые. Говоря, он обшарил все её ранние потайные места для денег, нашёл зарплату за последний месяц и спокойно положил в карман джинсов.

— Я не знаю никакого волка, а деньги положи на место, это на квартиру.

— Неплохо ты устроилась, да? Это твой ёб*рь оставил? Милосердно помогает шлюхе?

— Что ты мелешь? Я работаю в «Присте», положи на место! — не выдержала она и повысила голос. Краем глаза она заметила, что оба мужчины, которые пришли с мужем, бесцеремонно включили свет в комнате и наверняка принялись обыскивать её. Дети закуксились и захныкали.

Вика дёрнулась туда, но её остановил сильный, огромный кулак. В голове потемнело, и она со всего размаху упала на пол, ударяясь о чугунную батарею головой. Сверкающие брызги поплыли пред глазами, а лежать и жалеть себя не было времени. Она сгруппировалась, выдохнула и со всей силы выпрямилась на слабых ногах.

— Подонок, — пробормотала она, а он тем временем продолжал. Детский плач стал громче — Дании увидел незнакомых людей и испугался.

— Так ты ещё на них и работаешь! Ах ты дрянь паскудная, а ещё жена. Подзаборная бл*дь. Эти сучьи «Железные волки» для меня как кость в горле. Я теперь «Беспредельщик», член мотоклуба, поняла? И мои враги смертельные — это «волки». А ты спишь с одним. Где ты его подцепила, на своей работе? Так вот, мы их давно щемим, и если он придёт снова к тебе, скажи, что ты — объедки с моего стола… Гм! И что я его лично достану и пришибу, поняла? Запомнила?

— Какой мотоклуб, что за ерунду ты несёшь!

— Это идеология наша, дура.

Вика слабо заслонилась рукой, чтобы он не ударил, и попробовала снова пойти в комнату, чтобы успокоить ревевших детей. Те мужчины, что пришли с Валерой, уже нервничали и сами орали на них. Вика боялась, что её малышам попадёт от этих двух уголовников — теперь дружков мужа.

— Я не закончил, падла! — заорал муж, рванул её к себе и, развернувшись, ударил женщину в живот. — Это за то, что ты спишь с этим хреном.

Перед ударом Вика отчётливо увидела перекошенное злобой, когда-то такое милое лицо человека, которого любила раньше. Теперь нос хищно раздувался от ярости, рот оскалился до дёсен, глаза превратились в горящие щелки — женщине было сложно представить, что он и тот улыбчивый парень, за которого она вышла замуж, один и тот же человек.

Когда она скрючилась от боли, забившись в угол, он поднял её за шкирку и занёс руку, чтобы снова ударить по лицу. Вика не могла ему ответить, не придя в себя ещё от боли в животе, и новая вспышка заполнила её всю. Кровь хлынула из носа, хоть удар пришёлся в скулу. Если бы он целился в нос, то непременно сломал бы его.

Они ушли через минуту, оставив за спинами детский и женский страх.

Вика, зажав нос полотенцем, не могла успокоить детей, сама в отчаянии чуть не плача. В голову ей пришла безумная мысль — позвонить Мише. Но она сомневалась.

Увидев в зеркало своё разбитое, опухшее лицо, решилась. Ведь это касалось его напрямую, муж угрожал ему. Как дошло до её мутного от боли сознания, Валера вступил в какой-то клуб, который ненавидит «Железных волков», и ему стало известно, что она общается с одним из них.

Вся беда была в том, что она с этой тварью — мужем — ещё не разведена, хотя Мише сказала обратное. Официально он всё ещё был её мужем, и если разобраться, она даже в милицию не могла пойти с побоями на лице — семейные разборки, кто их когда принимал за криминал в нашей стране?

Она подала документы, но никто не знал, в том числе и она, где искать мужа для того, чтобы он явился в суд на развод?

Вика взяла мобильник, не давая себе думать долго, и набрала Мишу, прохрипев: — Приезжай.

Когда Миша вошёл в абсолютно тёмную квартиру, дети уже спали, а она сидела у окна кухни и курила. Свет попросила не включать.

— Что случилось? — спросил он, подойдя.

— Извини, что потревожила, но дело касается тебя. Мне нужно тебя предупредить.

В кухне пахло каким-то лекарством, и Миша нахмурился. Не исполнив её просьбу, он включил на кухне бра над столом. Она резко отвернулась, попытавшись закрыть длинными тёмными волосами лицо.

— Не надо, зачем? Я и так не красавица, а сейчас муженёк постарался. Завтра будет ещё лучше, приходи посмотреть.

Он поразился, даже в такой момент у неё оставалось место для мрачного юмора. Взяв осторожно кончиками длинных пальцев подбородок молодой женщины, он повернул его, нагнувшись ближе. Лицо отекло, на щеке была ссадина, её она смазала какой-то мазью, одна скула казалась больше другой, нос красный и тоже опух. Лишь глаза были ясные, их оттенок от боли и освещения сделался совсем жёлтым, как у львов.