— Чёрный, это твоя подруга? — спросил невысокий паренёк из ростовских «Железных волков», он как раз чинил свой мотоцикл в гараже.

— Ага, — кивнул мужчина. — Вроде да.

— А правда, что она была в православной общине, и ты её оттуда украл?

— Украл? — рассмеялся Чёрный. — Скорее, она сбежала. Да, правда.

— Офигеть, тебе повезло, брат, — восхищённо выдохнул парень. — Такие девушки даже голову не поворачивают в нашу сторону.

— Я раньше тоже так думал, — долгим взглядом в глаза ответил Чёрный.

Кота пришлось посадить в корзинку дли животных, а её привязать поверх скрученной палатки. Его мотоцикл всё меньше подходил для такого количества скарба. Небольшой «Урал» просел под тюками и остальным хламом, и выглядел довольно комично.

— Всё, покупаю «Хонду Голд Винк», решительно произнёс Чёрный, критически оглядывая пирамиду из палатки и корзины с котом. — По-моему, я до неё дорос. А раньше говорил — в жизни не сяду на такой огромный турер[55].

Отъехали они очень осторожно, Черный долго не прибавлял скорость, прислушиваясь к динамике навьюченного мотоцикла. Дорога была абсолютно свободной, очень редко по ней проезжали мотоциклы, направляясь на «пост», и ещё реже — машины в сторону Азова. Зоя была в шлеме, туго заплетя косу сзади. Слава же перестал надевать его, пренебрегая своей безопасностью, говоря, что удача всегда с ним.

Мистик с ним раньше спорил на этот счёт, хотя шлема тоже не надевал. Зоя не понимала друга, зная его историю. Ей казалось, что после такой аварии она вообще на мотоцикл бы не села. Миша объяснял это фатализмом — он верил, что судьба не выстреливает один раз в одной и то же место. Чёрный же попадал только в небольшие аварии, он никогда не хватал серьёзных проблем на дороге. Отчасти потому, что особо не гонял никогда, отчасти — из-за врождённой аккуратности. Если он видел, что обгонять лучше не стоит — он не гнал, внимательность у него была всегда остро отточена.

Держа курс на трассу М4, Чёрный вдруг грубо выругался, отчаянно щуря глаза. По встречной полосе ехала машина, и водитель без зазрения совести включил дальний свет фар, ослепив мужчину.

Их спасло то, что Чёрный инстинктивно сбросил скорость, и когда почти в лоб пришёлся удар машиной, смерть стояла у обочины и смотрела со стороны на две фигуры, отброшенные, словно в замедленном кино, силой инерции. Визг шин как будто слышно не было, звон разбитого стекла по твёрдой дороге звучал в другом, параллельном мире. Зое показалось, что здесь царила тишина.

Тот момент, случившийся за доли секунд, поразил её своей стремительностью. Она не успела испугаться, поднялась на ноги с земли и, не слыша ничего, увидела подмятый под колёса машины мотоцикл Славы. Его самого видно не было. По глазам резанул яркий свет, брызги на дороге и что-то красное, яркое, инородное, как будто в сером мире ночи его не должно было быть.

Зоя зажмурилась, стянула с себя шлем и выкинула его. В абсолютной тишине она побежала, невероятно медленно, загребая пыль степи носками плетёных босоножек. Крохотные камушки забивались под ступни и причиняли боль.

Машина на дороге стала разворачиваться, дым пошёл из-под колёс от дикой силы трения об асфальт, и она рванула дальше в том направлении, откуда они со Славой только что приехали.

Вмиг стало темно, блеск стекла исчез, но алое пятно на дороге всё ещё было видно, и казалось, что оно даже светилось. Зоя взобралась на дорогу, шатаясь, звон в ушах перекрывал тяжёлое, надсадное дыхание.

— Слава! — закричала она, упав случайно на одно колено. Острая боль взорвалась в руке — она наткнулась на осколок. Вытерев кровь о куртку, Зоя стала другой доставать телефон из кармана. Ища глазами любимого, она отчаянно не хотела верить, что бесформенная куча на противоположной стороне дороги — он. Обшарив глазами всё пространство, ходя не видно было ничего, и в глазах до сих пор плавали фары уехавшей машины, Зоя не могла поверить… в то… что это лежит он. Потому что это что-то было явно неживое — перекрученное и бездвижное, поломанное навсегда, как хрупкая игрушка железным каблуком. Её не склеить и не собрать обратно.

— Алло, скорая? Авария на трассе Ростов-Азов, человек в очень тяжёлом состоянии, — говорил чей-то взвешенный голос, она не узнавала себя. Назвав приметы места, где находится, Зоя аккуратно положила телефон в карман, и деревянной походкой подошла к груде, лежавшей на обочине.

Вокруг была кровь, она наступила в неё, пальцы на ногах сразу слиплись. Но глаза оставались сухи. Она опустилась на колени, абсолютно не ощущая, что мелкие стёклышки впиваются в кожу.

Он лежал на правом боку, повёрнутый от неё. Жилетка с цветами, надетая поверх тонкой чёрной толстовки, была вымазана чем-то чёрным. Но Зоя знала, что это вовсе не чёрное — в свете фар оно имеет немыслимый оттенок отчаяния и горя — алый.

Осторожно нагнувшись над любимым, она силилась понять, дышит ли он, и не услышала ничего, кроме звона в ушах, который усилился. Осторожно потрогав его щёку, Зоя содрогнулась — она тоже была в крови.

А через несколько секунд рядом затормозила скорая, и всё закружилось со страшной скоростью, будто немое медленное кино закончилось. Ей задавали какие-то вопросы, кричали прямо в ухо, потому что она ничего не слышала. И всё думала, что врачи-реаниматологи не могли приехать так быстро, она же позвонила несколько секунд назад. Ей объяснили, что кто-то вызвал их значительно раньше…

Славу забрали, констатируя тяжёлую черепно-мозговую травму и множественные переломы рёбер, правой ноги и правой руки. Она же уверяла врачей, что с ней всё в порядке, но им было виднее.

Следующее, что она помнила, это приёмное отделение и запах нашатыря. Потом ещё одна вспышка — аппарат УЗИ, где ей сказали, что с ребёнком ничего не случилось, сердцебиение прослушивается отчётливо, но они будут наблюдать. Один врач покачал головой и произнёс фразу, которую совсем недавно говорил Слава:

— Вас любит Господь, девушка, в такой аварии вы ещё и ребёнка сохранили. Зоя удивилась, врачи обычно не верили в Бога и имени его не упоминали.

Насчёт Славы ей не говорили ничего. Нейрохирурги Медуниверситета оперировали его несколько часов, борясь за жизнь.

Зоя лежала на кровати и в нерушимой тишине молилась, не пропуская внутрь ни одной плохой мысли, как это было и в случае с ребёнком. Она ещё на дороге поняла, что ему ничего не угрожает, и не могло.

И стали секунды длинною в часы, а перед глазами стояла та самая залитая солнцем комната, которую они видели с любимым ещё утром. Оно ей казалось чёрным, как на негативном снимке.

25 декабря, 20:00 ч. Москва

Стекло на кухне запотело от тепла, идущего из духовки. Зоя тушила мясо с картошкой в глиняных горшочках.

Молодая женщина водила по стеклу пальцем и рисовала плавные завитушки. За окном стояли сильные морозы, около недели назад выпал снег, парализовав всё движение в Москве, и теперь сугробы лежали по обеим сторонам от любой дороги или тротуара.

Зима здесь была намного суровее, чем в далёком тёплом Ростове. Уже в сентябре заморозки, октябрь дождливый, а в начале ноября мороз и снег.

В сентябре мама Славы — Елена Петровна, устроила её на работу в садик воспитателем, и теперь Зоя полдня была занята на работе. Тогда в квартиру приходила сама Елена Петровна и была с сыном всё то время, стараясь замаскировать свой приход под простой визит вежливости.

Слава перенёс сложную операцию на мозге по удалению гематомы, теперь часть кости черепа, через которую оперировали, была поставлена на место, чтобы оно со временем затянулось. Но врачей беспокоил не так мозг Славы, как его психологическое состояние. Его мучили дикие головные боли, в которых он никому не признавался. И лишь по его чудовищной агрессии, злобе и ненависти можно было понять, что с ним происходит.