Взлетаю через три ступени на второй этаж и натыкаюсь на выдру. Стоит у окна, напоминая первокурсницу. Щебечет, бля, с кем-то. Я бы стопудово протопал мимо, но недоразумение отчетливо произнесло мою фамилию.

Совсем страх потеряла?

Забываю про Вику. Об остальном помню. Подхожу ближе к училке. Встаю за спиной. Нас разделяет не больше пятнадцати сантиметров. Чувствую тепло несуразного тела. Вдыхаю легкие цветочные нотки парфюма с примесью… мандарина? Да ладно?! Дюймовочка пахнет Новым годом…

С детства Раечка приносила мне утром 31 декабря фреш из мандаринов и большую шоколадку. Приятные воспоминания. Домоправительница знала, что я не люблю цитрусовые из-за белых перегородок. Альбедо. До сих пор помню, как перерыл кучу сайтов в поисках правильного названия. Бесило, когда мама называла это “сосудами”. Жесть. При всей своей любви ко мне, единственному отпрыску, родительница никогда не помнила о моих предпочтениях. Только Рая…

Какого… я опять думаю об этом? Лишь нутро выламывает. Может прав Марат и выдра меня триггерит? Но с хера ли? Стоит рассмотреть вариант жесткого траха Ли-изаветы, мать ее, Андревны. Только это ж не наказание. Она еще добавки просить будет, если выживет. На шальную мысль член реагирует полным согласием. Су-у-ука. Не, друг, это голимый сквозняк!* Лежать, бля!

Ну и чего я стою и пялюсь на ее макушку? Надо бы отвесить училке звонкого фофана* и шагать дальше. Я ж к Вике собирался. Но тут, как специально, выдра дает мне характеристики. Реал, берега попутала!

“Тупой спортсмен”. Сама-то кто?!

Ненавижу тех, кто мыслит стереотипами и вешает ярлыки. Как медали за страну получать — так го-ордые, а как речь о конкретном человеке — так тупоголовый качок.

Никто не знает, что в шестом классе я мечтал стать великим шахматистом. Изучил все партии известных гроссмейстеров. Залипал на документалках и интервью. Нравилось состояние постоянного расчета комбинаций и многоходовок. Малой был, а сам нашел лучшую школу, отправил документы и записался на пробную партию. Пришел тогда к отцу и взахлеб поделился планами. Гордый, воодушевленный. Брызгал слюной от радости. Вот же дебил… Ждал, что батя похвалит, поймет, одобрит. А он посмотрел с раздражением и спустил с небес на землю:

— Демьян, не позорь меня. Иди в бокс или карате. Это престижно. Ты мозгом не вышел для интеллектуального вида спорта, но выносливости хватает. Пойми правильно, Каспаровым или Гарри Карлсеном тебе не стать, а прослыть посредственностью для сына большого человека, сам понимаешь, плохо.

Вот так, парой фраз расхерачил веру ребенка в себя. Па-па. Он никогда не интересовался моей учебой и увлечениями, но выводы сделал.

Я в баскетбол пошел, потому что тут не просто бросаешь мяч — каждый ход это выверенная стратегия и тактика, те самые шахматы, только плюсом еще ограниченное время. Советов и поддержки больше у родителей не искал. Никогда. А Раечке и говорить не надо, она из меня клешнями все вытаскивает. Верит и гордится.

… Высказываюсь в лицо выдре, кривя фейс, и хватаю за руку. Теплую и почти невесомую. В моей широкой ладони как зубочистка. Тащу к первой же аудитории, игнорируя яростные телодвижения. Не таких привык держать, так что это недоразумение зря барахтается.

— Голицын! — шипит змеей. Только смешит. — Немедленно прекратите! Отпустите меня!

Рывком открываю на себя дверь и с размаху швыряю внутрь преподшу. Аллилуйя! Никого. Так что поговорим без свидетелей. И либо она уяснит свое место, либо я превращу ее жизнь в кромешный ад. И это не метафора.

— Отпусти-и-ите… Прекрати-и-ите… — передразниваю глумливым тоном, захлопываю вход в случайную берлогу и наступаю на Полянскую. Медленно, но верно. Рявкаю: — Рот завали.

Дура озирается по сторонам. Пытается держать невозмутимое лицо, покусывает губы и закрывается ридикюлем, напоминающим пенсионерский атрибут.

— Демьян, — забавно хватает воздух. Клал я на твое негодование, выдра! Большой и толстый. — Если вы немедленно меня не выпустите, я напишу жалобу!

— Мне плохо слышно, что ты там у плинтуса чирикаешь. Попробуй подпрыгнуть, — делаю шаг к ней, а она от меня. Наивная.

— Не усугубляйте… — сводит брови, рот напряжен.

Ух ты, какая злющая у нас тут Дюймовочка.

— Заткнись, — перебиваю, потирая левое запястье.

Не знаю, что она видит на моем лице, но ее дальнейшие действия меня вводят в ступор. Она кидает в меня свою сумку и бежит между рядами наверх. Отработанным жестом ловлю коричневый портфель одной рукой и кладу на ближайший стол. Серьезно? Догонялки решила устроить?

Прикидываю, с какого бока мне лучше выдру поймать. Зоолог, бля… Пойду по правому проходу, она сдвинется влево, ну и наоборот. Быстро ориентируюсь, прокладывая траектории движения и время на исполнение. Даю себе положенные двадцать четыре секунды.*

Лучший вариант переть напролом. В лоб. По столам.

— Что это вы собираетесь делать, Голицын? — орет мне с верхнего ряда. Училка, реал.

— Пока не решил, но тебе будет больно, — запрыгиваю на первую парту и шагаю вверх, сворачивая в направлении движений Елизаветы Андреевны.

Между нами три стола и я скалюсь в триумфальной улыбке, когда в аудиторию влетает Анискина.

Да чтоб ты окочурилась, тварь!

— Демьян! — застывает у двери и смотрит на нас. Дюймовочка заметно выдыхает, и ее плечи так смешно опускаются. — Тебя тренер ищет по всему корпусу. Срочно!

— И откуда ты знала, где я? — вожу в раздражении кончиком языка по верхним зубам. Ведь следила. Точно. Не хотел ее наказывать, но теперь точно поставлю на колени.

Замолкает, убирает руки за спину, смотрит с надеждой на выдру. Нашла, у кого поддержку искать. Может их обеих отделать как Бог черепаху?

— Я… увидела случайно… — мямлит что-то, пока я сбегаю вниз и спрыгиваю рядом с ней.

— За случайно бьют отчаянно. Слышала? — поддеваю острый подбородок, заставляя запрокинуть голову и смотреть на меня.

— Голицын, — о, героизм проснулся в Полянской. Чип, бля, и Дейл спешат на помощь! — Прекратите. Уберите руки от девушки.

— Валите, Лиза Андревна. Пока я не передумал, — ухмыляюсь, кивая на выход.

— Мы выйдем отсюда все вместе, — хватает свой ридикюль и с опаской приближается.

— Не беси, выдра, — все, мое терпение на исходе…

И в тот самый момент, когда я слегка расслабляюсь, эта сука херачит меня своим чемоданом по хребту. Кирпичи у нее там, что ли?! А дальше, как в комедиях: пока я пытаюсь сообразить, как у нее духу хватило, ведь вроде подавил харизмой, Дюймовочка и отличница пищат, оглушая, и выскакивают за дверь.

Ну… что сказать? Я иду искать, кто не спрятался, тот огребет раньше…

Выхожу из кабинета, шарахнув дверью до звенящих окон, и направляюсь по следу. Сразу ловлю Анискину. Хорошо, что она первая, есть шанс, что выживет.

Припираю однокурсницу к стене, ухватив за шею. Сопит. Пыхтит.

— Готова к отработке? — выдавливаю зло, буравя взглядом.

— Дем, прости… — хрипит, боясь коснуться моей руки. — Я могу для тебя инфу любую достать, мячи после игры собрать, форму постирать…

— Ты че, Маришка, потекла? — хмыкаю, глядя на взволнованную дуреху. Ну ничего себе поворот! Пятый год учимся, а я и не знал. Хотя мне… похуй. Таких больше половины универа.

— Ты… не связывайся с этой… Из-за нее…Она с…

— Пасть закрой, — пресекаю секретные донесения. Сплетни меня не интересуют. — Еще раз встрянешь и заставлю сосать у всей команды. Ферштейн? — кивает, облизывая губы. А у меня созрел план. — Поручение у меня для тебя будет. Не выполнишь до вечера — пеняй на себя.

Дриблинг представляет собой ведение мяча с попеременными ударами его о пол.

Кроссовер — маневр в баскетболе, при котором игрок при дриблинге резко посылает мяч с одной руки на другую, совершая рывок вперед или в стороную.

Заслон позволяет помешать сопернику выйти на хорошую позицию, замедлить его передвижение по площадке и заставить соперника притормозит свою атаку.

Правила Джордана — специальная защитная стратегия игры, которую игроки “Дейтройт Пистонс” применяли против Майкла Джордана. Подразумевает двойную или даже тройную опеку для атакующего защитника.