Демьян насаживает меня. Действует бережно, но я ощущаю всю силу и мощь, которая его переполняет. Каждая мышца вибрирует, отдаваясь во мне обратной дрожью. Чем глубже он входит, тем сильнее ощущаю распирание. Правильное, желанное, трепетное. Внизу живота разжигаются пожарища в предвкушении наслаждения. Мамочки, я и не знала, что может быть так хорошо с мужчиной…

Он погружается в меня до конца. Внутренней стороной бедер упираюсь в его пах. Дема давит на поясницу, будто хочет войти еще глубже.

— Блять, Лиза… Ты узкая, пиздец, — выдыхает и дарит очередной поцелуй.

Срывается в момент. Прижимает спиной к стене и наваливается всем телом. Я буквально вдавлена в графитовый кафель. Дема подхватывает мои ноги под коленями и разводит их еще сильнее, максимально раскрывая. Упирается ладонями в стену на уровне талии, подтянув меня вверх.

— Если будет больно, сразу говори, — цепляет мой нос своим.

Движения становятся ритмичные, резкие, точные. Каждым толчком он задевает во мне скрытые эрогенные зоны, снова заставляя теряться от ощущений. Мне непривычно. Словно я на грани и боль вот-вот появится, но вместо нее меня жалит диким возбуждением. Оно нарастает как снежный ком. Как из-под воды слышу свои громкие стоны, отражающиеся от стен. Впиваюсь в губы Демы и целую-целую… прошу, молю не останавливаться. Каждый раз, когда наши рты размыкаются, Демьян смотрит вниз, наблюдая, как влажный от моей смазки и воды член таранит тело. От его взгляда становится еще жарче. До невозможности.

— Ахуеть, как красиво, Лиз… — надрывно шепчет.

— Дем… я умру сейчас, — всхлипываю, цепляясь за его плечи.

Меня накрывает до полного отключения от реальности. Взлетаю и падаю… Разгоняюсь и откатываюсь… Взмываю в небо и камнем лечу вниз… Внутренние качели набирают обороты. Поджимаю пальцы ног, словно готовлюсь сделать то самое “солнышко” с полным переворотом. Не сдерживаю крики, не думаю, лишь чувствую.

— Только чтобы воскреснуть, моя маленькая.

Глубокий толчок… взгляд, наполненный любовью, и я с криком срываюсь в пропасть. Разлетаюсь в пыль, на атомы, на те самые блестки. В голове пустота, в горле сухость, под веками фейерверки взрываются.

Через пару толчков Демьян сдавленно хрипит, ловит мои губы, и я чувствую пульсацию члена внутри, заливающего меня семенем.

… Устроившись на стуле, закинув ноги на соседний, наблюдаю, как Голицын сует хлеб в тостер. Передо мной на столе чего только нет. Тарелка с нарезанным сыром и ветчиной. Небрежно свалены пара огурцов и помидор. Нераскрытая упаковка сливочного масла. Зефир и черничный морс. Бутылка молока и банка дижонской горчицы.

Интересный набор.

— Ты все из холодильника достал? — кладу в рот кусочек сыра.

— Нет. Только то, что не жалко, — и смеется засранец. — Кстати, салат пришлось выбросить. Ночь простоял.

— А ты щедрый, — подкалываю, вытирая рукой огурец. Есть хочу ужасно.

— Лиз, — поворачивается ко мне, наблюдая, как я подношу ко рту овощ и откусываю край. — Ты сейчас специально провоцируешь, выдра? Могла же что-то другое взять.

— Голицын, тебе бы не понравилось, — показательно грущу, демонстрируя острые зубы.

— Это мы еще посмотрим, — подходит, берет мою руку и откусывает чуть ли не половину. — А вообще, я же предлагал поехать в рестик или кафешку. На крайняк, заказать доставку. Лиз, давай сгоняю быстро?

— Сейчас бы черешни… — вспоминаю, что в домике осталась ягода. Надеюсь, ее убрали, а то забродит.

— Все. В пизду бедные посиделки, — присаживается передо мной на корточки, убирая с лица прядь волос. — Со мной поедешь или дома подождешь?

— М-м-м… не поеду.

— Третьего варианта не было, Лиз. Попробуй еще раз.

— Хорошо, — закатываю глаза. — Подожду.

— Умница, выдра. Но могла бы честно признаться, что тебе сложно двигаться, — поднимается, целует в губы и уходит из кухни.

— Вовсе нет, — кричу ему вслед. — Так и скажи, что устал!

Слышу приближающиеся шаги и в голове дикое желание спрятаться. Ну вот нафига я его дразню? У меня до сих пор ощущение, что он член во мне оставил.

— Кто устал? — склоняет голову набок, прищуривает глаза, потирая левое запястье.

Мамочки…

— Дем, если ты меня не накормишь, то я точно не выживу… от голода, а это в твоем случае неспортивно, — действую по всем канонам педагогического искусства. Браво, Полянская!

— А какой гордостью глаза загорелись, — стебет меня нагло, а я не могу сдержать смех. — Думаешь, переиграла, да? — подходит, наклоняется, пленит губы своими, не упустив возможности пролезть в рот языком. — Как только вернусь, есть будем в тандеме, где я обязательно в тебе. Люблю, выдра…

Через десять минут остаюсь одна. Наглею, пока нет хозяина и осматриваюсь. Мне нравится сочетание серого и белого в дизайне. Все лаконично, но по-мужскому минимально. Никаких рамочек с фото или прочих безделушек, которые бы в полной мере раскрывали характер Демьяна. Вся мебель встроенная. Многоступенчатые потолки с большим количеством точечных светильников. Из всего интерьера огромной четырехкомнатной квартиры выбивается только фиолетовая подушка, брошенная на массивном белом диване в гостиной. Именно ее беру и обнимаю, усаживаясь, поджав под себя ноги.

Не представляю, что будет дальше, и думать об этом не хочется…

ЕЛИЗАВЕТА

Я не замечаю, как бежит время. Рядом с Демьяном мир кажется другим. Легким, невесомым, красочным. Наглость, естественно, его второе имя и приказные нотки порой проскальзывают, но это лишь добавляет остроты в наши непонятные отношения.

Каждый вечер и ночь мы проводим вместе. Не знала, что я такая ненасытная. Несколько раз просыпали. Немудрено. Желания в Демьяне столько, что я не замечаю, когда выключаюсь без сил. Глядя на любую горизонтальную поверхность в его или моей квартире, щеки заливает краска стыда.

На выходных мы с Демьяном ездили в деревню. Как и обещала, познакомила его с Анечкой, ну и прицепом с родителями. Маму шокировала, а папа ничего не понял. Мол, друг и друг, какие еще могут быть вопросы.

Как прошаренный дамский угодник Демьян приехал не с пустыми руками и сразу подкупил Анютку красивой куклой. Забавно было наблюдать за их знакомством.

— Можешь доштать облако? — дочь около Голицына выглядела лилипутом рядом с Гулливером.

Стояла, распахнув свои большие глазки, задрав голову вверх.

— Нет, — улыбался спортсмен. — Но я могу поднять тебя, и ты сама достанешь. Идет?

— Ага, — кивнула Аня.

Голицын подкинул ребенка и посадил на плечо, поддерживая огромными ручищами.

— Ба-а-а! — закричала дочь, махая бабушке. — Шмотли! Я вылосла!

— Ох, ты ж, мать честная! — театрально всплеснула руками мама. — Посмотри, там тучи не идут? Дождя не будет?

— Ибудит, — мотает головой дочь. — Шонце.

— И на том спасибо, — родительница еще раз осмотрела Демьяна с ног до головы. — И где ж вас таких длинных разводят? Ну, пойдемте в дом. Чая с травками выпьем. Скоро идти в клуб. Анечка выступать будет. И аккуратно, а то лоб расшибешь о косяк… или дом разнесешь, чего доброго.

Ребенка забирать не стали, хотя Дема настаивал. После концерта, на котором присутствовали три калеки, дочурка познакомилась с другими детишками и ей стало не до нас. Договорились, что сходим вместе в зоопарк, когда мои вернуться в город.

В университете мне стоит огромных усилий сдерживать Голицына от показательных выступлений. Студенты привыкли, что каждую перемену спортсмен врывается в кабинет и выгоняет всех пинками. Пытаюсь объяснить очевидные вещи: нельзя афишировать нашу связь, только Деме плевать. Он считает, что и так паинька.

Покоя не дают мысли о Владе. То, что он не проявляет себя неделю, только напрягает сильнее. Ожидаемым было бы его излишнее присутствие рядом, просьбы встретиться с ребенком, но нет. Тишина. Возможно, дело в инвесторах и частых совещаниях в Министерстве образования. Сложно угадать.

Вообще, все напоминает странный вакуум, куда мы попали с Демой вдвоем. Никто нас не беспокоит, не дергает, не отвлекает друг от друга. Я все больше вязну в наших отношениях и понимаю, что мне дышать без Голицына сложно.