— Отцу привет передавай, — протягивает руку. Улыбается. Хороший мужик. Справедливый.

— Обязательно, — жму и прощаюсь.

Пока иду до машины, пишу Стенину, а то он мне мозг взорвал переживаниями. Следом раздается звонок на мобилу.

— Я ж написал, — бросаю борсетку с документами назад и шарю в бардачке в поисках влажных салфеток. Ощущение пыли под руками напрягает.

— Заедешь за нами? — Ромка бурчит что-то неразборчивое в сторону, а потом опять обращается ко мне: — Я намерен набухаться.

— А я, бля, подписался оставаться трезвым, — усмехаюсь, заводя “Инфу”. Кондей сразу обдувает и дышать легче. В мегаполисе жара ощущается пиздецово.

— Че тогда на такси рванем?

— Не, заеду, — ломает тащиться за город без тачки.

До места долетаем за сорок минут. По дороге покупаю два ящика пива и пару бутылок шампанского. На всякий случай. На выезде из города, на рынке, хватаю черешню и клубнику. Надеюсь, Лиза любит ягоды.

Виталя демонстрирует переносицу, заклеенную пластырем, и два фонаря, прикрытые “авиаторами”. Пилот, твою мать… Половину дороги втирает, какой он молодец. Извинился перед Полянской, видите ли.

Загоняю машину на парковку для гостей и сразу иду искать необходимую информацию, сунув сумки Ромке и Марату.

— Анискина! — гаркаю, отвлекая однокурсницу от стайки подруг.

Озирается, пару секунд морозится, а потом бежит навстречу.

— Привет, — смотрит на меня как на Санту с подарками.

— Где поселили Полянскую? — осматриваюсь.

Приличное место. Я тут впервые.

— Слева от административного корпуса. Третий домик, — выдает Маринка. Я ей позвонил заранее, пока за пацанами ехал. — Дем, тут Вика… если че…

— Она здесь, что забыла? — вопрос риторический. Бля, я динамлю ее второй день, вот и пошла на очередные хитрости. Типичное поведение для непонятливой. — Ладно. Разберемся. Спасибо.

— Ой, Дем! — окликает Анискина, как только беру курс в сторону таунхаусов, — Елизавета Андреевна сейчас на пляже с ректором и его секретаршей.

Сука, опять дядька возле моей выдры. Устраивать сцену — не вариант. Можно подойти, сгрести Лизу в охапку и утащить в лес, но она меня не простит за такую выходку.

— Где именно?

— Там, — Маринка машет в неопределенном направлении. Четкий штурман, твою мать. Иди туда — хер знает куда.

— Никому ни слова, поняла? — давлю на нее морально, не сводя глаз.

— Не дура же… А Вике-то че сказать, если спросит?

— Пожелай ей хорошего отдыха, — ухмыляюсь и сваливаю на пляж.

Кое-как нашел место дислокации Полянской. Готов был ко всему, но оказался выбит из здравомыслия к херам. Завис поодаль, у дерева, и пожирал Лизу взглядом.

Ахуенная…

Божественная…

Потрясная…

Секретарша Влада щебечет возле моей выдры, а та в своем, твою мать, сексуальном купальнике, — или у меня попросту чердак сорвало, — барахтается у берега. Любаня говорит и жестикулирует. Мне неслышно о чем, но Лизка смеется и падает, не удержавшись. Поднимается на четвереньки, что-то отвечает. Волосы рассыпаются по плечам. От воды по телу Лизы скачут солнечные зайчики, вызывая у меня зависть. К члену приливает все, что можно, хоть дрочи, бля, на лоне матушки-природы. Мысленно уже раздеваю Полянскую и лапаю во всех местах.

Что там говорила Викуля про тело и возраст? Пусть утрется. Моя училка — идеальна. Плоский живот, стройные ноги, сиськи — космос…

Раздается всплеск воды, отвлекая внимание. Лобанов ныряет и появляется рядом с Лизой. Мудак.

Сжимаю кулаки. Сплевываю. Еле сдерживаясь, чтобы не забрать Лизку оттуда. Отворачиваюсь, упираясь затылком в ствол дерева.

Как найти резервы и не сорваться? Ебучая ревность…

Где-то рядом раздается хруст сломанной сухой ветки. Перевожу взгляд в сторону звука. Полянская в коротком халате и сумкой в руках шагает по лесу. Одна.

В груди растекается необъяснимая радость и тормоза срывает. Не осталась с дядькой. Ушла.

Отталкиваюсь и стремительно иду за ней. Наблюдаю, как она задирает голову, улыбается, что-то бубнит себе под нос.

Смешная и милая.

Ускоряюсь, догоняю ее и обнимаю со спины. Выдра на пару секунд замирает, напрягается, а потом расслабляется, роняя ношу. Разворачиваю к себе, не выпуская из рук, наклоняюсь и целую.

Впервые.

По-настоящему.

Как давно хотел.

Стон Лизы отзывается вибрациями в горле, едва накрываю ее рот своим. Цепляю нижнюю губу, слегка всасываю, пробую, а потом отпускаю. Проделываю то же с верхней. Кровь закипает в венах, возбуждение бьет по всем частям тела.

— Сладкая моя, — шепчу в рот и врываюсь языком во влажную глубину, встречая ответную ласку. — Хотел этого, пиздец как…

Приподнимаю выдру, подхватив под ягодицы. Она обнимает меня руками за шею. Прижимается, вышибая из меня последние крупицы выдержки.

— Я ждала тебя, — откликается чуть слышно.

Девочка моя… Ее признание для меня действеннее любых интимных слов. Лиза не просто разжигает меня, она пробуждает неизвестные стихии. Меня размазывает от нежности. Это необычно и волнительно настолько, что спирает горло. Я бы сожрал ее. Всю. Без остатка.

Целую с упоением, а Лиза отвечает без стеснения. Сражаемся языками, боремся за первенство, но неизменно уступаем друг другу. Ее губы нежные, мягкие, податливые. Стоны легкие, приятные, честные. Воображение разгоняется до максимума. Сжимаю круглую задницу выдры, пальцы сами пробираются под кромку мокрых купальных трусов. Другой ладонью удерживаю училку за затылок, зарывшись в шелковистые волосы.

— Дема… — шепчет с придыханием, выдергивая из морока похоти. — Не здесь… Не сейчас…

Замираю и торможу.

— Давай уедем, Лиз? Ко мне… — всматриваюсь в бездонные глаза.

— Не могу. В другой…

Не позволяю договорить. Снова целую. Мне мало.

— Выдра, что ж ты со мной делаешь? Хочу тебя… — давлю на нее. Вжимаю бедрами в пах, чтобы поняла всю степень моего помешательства. — Свихнусь же, Ли-и-иза.

Прячет глаза. Смущается как школьница. Вырывается, давая понять, чтобы отпустил. Нехотя ставлю на землю, но держу возле себя, переплетая пальцы, поглаживая внутреннюю сторону ее кистей.

— Мне надо переодеться, — отходит от меня. — И… я не сказала “да”…

Наши руки медленно размыкаются с каждым шагом Полянской от меня. Играет. Дразнит.

— Ты не сказала “нет”… — вскидываю бровь, прищуривая глаза. Зависаю на малиновых губах.

— Какой же ты наглый, Голицын, — усмехается и убегает, изредка оглядываясь.

Ну какая она училка, бля? Девчонка! Маленькая, дерзкая… вкусная.

Смотрю ей вслед. Сейчас не время настаивать. Зеленый свет у меня есть. Остальное устрою.

Поправляю член, не сдерживая рычание. Задираю лицо к небу. Усмехаюсь. Счастливый придурок. Прочесываю шевелюру пальцами и ухожу к домику.

Надо подготовиться…

ЕЛИЗАВЕТА

До самого вечера не встречаю Демьяна, хоть настойчиво ищу его в каждом мелькнувшем студенте. Лишь на посиделках у костра, Голицын появляется в окружении друзей.

От столкновения взглядов щеки обжигает краской и отвожу глаза, но неизменно смотрю на Дему снова. У меня не выходит из головы произошедшее в лесу. Даже настойчивый бубнеж Лобанова не вытаскивает из волнующих мыслей.

Ребята много шутят, танцуют, делятся планами, а я не могу зацепиться за нить разговора. Ищу возможность уйти подальше и услышать шаги спортсмена за спиной. Прикинуться удивленной и снова столкнуться с ним губами, но Влад как цербер. Ни на шаг не отходит.

Ближе к полуночи устаю от навязчивого внимания Лобанова и, ссылаясь на головную боль и усталость, ухожу к себе под конвоем ректора. Демьян ушел с ребятами из беседки, где мы сидели, около получаса назад, так что… настроение в момент скатилось на "ноль".

Включаю свет в комнате и замираю. Ошиблась домом? Хм, нет. Мои вещи лежат на софе… Только на столике появились клубника, черешня, шампанское и маленький букет ландышей. Беглым взглядом обвожу еще раз помещение, будто могла пропустить присутствие еще кого-то. Подхожу к окну, отодвигаю занавеску и смотрю на улицу. Вглядываюсь в темные уголки двора. Никого…