И без него страшно. И так риски слишком высоки, так ещё и он решил внести свою лепту.

Входит ко мне в комнату и садится на стул. Довольная моська, как у сытого кота.

— Комфортно, когда ничто не слепит?

— Ты ведь ради этого остался? Решил проверить меня?

— Конечно, да и сделал приятное нашим мамам. У нас весь у обоих такая цель: осчастливить наши семьи.

— Если ты думаешь, что тебе удастся что-то пронюхать, то ты ошибаешься.

— Ты после той ночи стала так меняться, или неоднократные встречи с «тёмным» влияют на тебя.

— Что за бред ты несёшь? Такое невозможно, — отвожу взгляд и прячу разболевшееся горло за коленями.

— Тогда сходи к врачу. Может, тебя вылечат.

— А я не больна. Со мной всё хорошо.

— Заметно.

— Дэйв, не лезь ко мне. О своей жизни побеспокойся, — я была похожа на глупышку, которая решила повздорить с сильным и взрослым парнем.

— А то что? Натравишь на меня своего «тёмного»?

— Ты точно бредишь.

— Возможно. Сегодня мы это проверим, — после короткого диалога встает и направляется к двери.

— Не надо пытаться прознать что-либо. Почему мы не можем подружиться?

— Не судьба нам жить долго и счастливо.

Дверь закрывается за ним, как знак точки в нашей бессмысленной беседе. Я еще больше замыкаюсь в себе, даю страхам повредить нервные клетки.

Вновь трясет. И так проходит целый час. Я как призрак бродила по квартире, помогала маме, играла роль невесты.

Опираюсь спиной на прохладную стену, реву, как самый слабый человек в этом мире. Да как тут отпустить все, если каждую минуту происходит то, что потом сжимает в своих тисках и заставляет нервничать.

Он снова здесь. А я снова боюсь.

Открываю окно и встречаю его с грустным выражением лица, что он сразу примечает.

— Что-то случилось? — забирается ко мне, снимает обувь и помогает дойти до кровати, аккуратно придерживая за талию.

— Всё хорошо, — смотрю на него, дотрагиваюсь пальчиками до руки.

— А что тогда такая грустная?

— Я не грустная, — потянулась к нему и чмокнула его в губы, наивно и по-детски. — Как добрался до дома вчера?

— Без происшествий, — притягивает меня к себе и целует, нежно и трепетно сминая мои губы, ожидая ответа. Но я отстраняюсь от него и делаю вид, что ничего не было.

Я боюсь, что он воспримет этот жест как нежелание целовать его, поэтому обнимаю его за руку и кладу голову на плечо.

— Я снова накрутила себя, прости.

— Почему, как только все становится нормальным, ты вечно возвращаешься к началу?

— Потому что я — это я. Аврора, которая переживает за дорогих людей, которая боится будущего, ошибок, боли и смертей. Ты не представляешь, как сложно избавиться от этого кокона, тем более когда ты всю жизнь жил под опекой родителей, которые и решения за тебя могли принять.

— А на меня ты не можешь положиться? Почему продолжаешь переживать из-за всего, когда рядом я? Не такой надежный? — обидчивый голос, но всё равно очень серьёзный и глубокий. Как всегда зачаровывающий.

— Нет же.

— Тогда говорю последний раз: либо ты перестаешь накручивать, бояться и жить одним лишь концом, либо я перестаю приходить.

— Но как можно жить, не думая о последствиях? — приподнимаюсь и смотрю на него в надежде, что наши взгляды пересеклись.

— По твоей логике, нам, может, вообще не жить, всё равно умрём.

— Нет, так тоже нельзя.

— Я не говорю, что в жизни не должно правил, но и следовать всем тоже невозможно, иначе просто счастья ты так и не испытаешь. А ты себя во всем ограничиваешь.

— Но я счастлива, прямо сейчас, потому что могу трогать тебя, вдыхать твой запах и целовать, — касаюсь уголка его губ, чувствуя бешеное волнение, которое возрастает с каждой фразой.

— А я нет, потому что даже сейчас тебя нет рядом со мной. Ты даже целуешь меня без чувств, так как боишься, думаешь со всем о другом. Как будто одолжение мне делаешь. Я прихожу к той Авроре, которая не была загружена проблемами, которая была живой и желающей найти баланс, а не к этому дрожащему от всего существу.

— Не упрекай меня за желание спасти тебя от меня! — сказала громче, чем следовало.

— Видимо, ты никогда не поймёшь, что тебе сначала надо спасти саму себя от действительно глупых и беспочвенных мыслей.

Он приближается ко мне, проводит рукой по щеке, иногда отдёргивая пальцы. Чувствую его теплое дыхание, его пристальный взгляд и падаю в забытье. Я вновь не могу не согласиться с ним. Как же легко он переубеждает меня, но вот только сломать себя по щелчку пальца я не могу.

Брайен не касается губ, а замирает на месте, отпуская этот момент.

— Что-то не так? — осторожно спрашиваю.

— У вас кто-то в гостях? И он явно не спит.

— Чёрт, Дэйв, — отпихиваю от себя Брайена и вскакиваю на ноги.

— Дэйв? Твой жених?

— Да. Он остался сегодня здесь, и тебе лучше не спрашивать почему. Он не должен тебя увидеть.

— Чтобы я ещё от этого придурка прятался? Сейчас он зайдёт в комнату, я ему дам пару напутственных слов.

— Шутишь?

— А по голосу не слышно, что я серьёзно?

— В шкаф, — я паниковала и снова психовала, как душевнобольной человек.

— Дай мне со своим жалким соперником познакомиться.

— Брайен! — громкий шёпот разрушил стену покоя в этой комнате. Я была на взводе. У меня кружилась голова, дрожали колени, тряслись руки, и колотилось сердце. Волна сумасшествия накрыла всё тело.

— Ладно-ладно, сегодня он будет жить.

Как только захлопывается дверца шкафа, открывается дверь моей комнаты, и пол заливается светом от фонарика мобильного телефона. Плюхаюсь на кровать и с тяжёлым дыханием встречаю его, будто сейчас не ночь, и я не должна спать.

— Не спишь? — светит на меня, и я отвожу взгляд, так как свет слепит глаза.

— У меня к тебе тот же вопрос.

— А почему?

— И снова тот же вопрос.

— Посмотри на меня.

— Не хочу.

— Или не можешь? Свет мешает?

— Дэйв, иди спать, — шиплю так тихо, чтобы не нарушить покой во всей квартире.

— Нет, желание пропало. Меня разбудили странные звуки. Так где твой «тёмный»?

— Я не понимаю, о чём ты.

— Я на сто процентов уверен, что ты видишься с кем-то ночью. Другим может показаться, что это ревность, но это просто любопытство и желание спасти «светлую» от этого ужасного «тёмного».

— Знаешь, героизм тебе не к лицу. Лучше продолжай тихо ненавидеть меня.

— Зачем ты связалась с этим убожеством? Он ведь убьёт тебя, на другое этот монстр не способен.

Свет фонаря направился на шкаф, и моё сердце ушло в пятки, замедляя все жизненно важные процессы.

— Он там, да?

Какого чёрта он такой догадливый?! Пытаюсь что-то сказать, встать, но парень оказывается быстрее меня. Его руки распахивают шкаф и светят на лицо Брайена, тем самым ослепляя его.

Я начинаю оттягивать Дэйва назад, хватаясь за его телефон. И мне удается это только благодаря шоку жениха. У самой сил совсем нет, но адреналин поддерживает тонус в руках.

— Так это правда?! Ты серьёзно?! — он не мог поверить в происходящее.

— Убери свет, — ударяю по запястью его расслабленную руку, и телефон падает на мягкий ковёр, не издавая лишних звуков, фонариком вниз.

Теперь вся комната погрузилась во мрак, и только Брайен может видеть.

— Убожество значит. Монстр. Только убивать могу, — смешок, едкий голос, разъедающий всё, как кислота. Мы с Дэйвом застыли и оба устремили бесполезные глаза в сторону Брайена.

Я давно не чувствовала такой ярости от него. Мало того, что он до этого момента уже, мягко говоря, не любил Дэйва, так сейчас он точно хочет его убить. И весь негатив волнами исходил от него. И запах. Этот запах хищника действительно предупреждал об опасности, но всё ещё манил.

Сейчас передо мной разозлившийся «тёмный», но ни как не любимый Брайен.

— Пожалуйста, только не делай ничего, — пропищала я, вытягивая руки к нему.

— Ты тоже думаешь, что я могу убить его, да? — повышает голос, разочаровывается во мне.