– Товарищ капитан третьего ранга! Разрешите обратиться?
Поднимаю голову. Вестовой адмирала – молодой парень, но уже капитан-лейтенант, вопросительно смотрит на меня. Сухие губы слегка кривятся, но я-то знаю, что он не позволит ни грамма бестактности в мою сторону. Ещё бы, мои личные отношения с шефом известны каждому штабисту.
– Валяй, – даю добро я.
– Вас срочно требует к себе адмирал межзвёздного Флота!
Киваю головой, мол – понял, буду. Чёрт. Что ему могло понадобиться в конце рабочей недели, на излёте пятницы? Быстро глянул на календарь – неужели тринадцатое? Роль помощника по особым поручениям и боевого товарища позволяла особо не напрягаться в своей службе. Но если срочно требуют наверх, да ещё и через штабного вестового, прощай спокойный уик-энд.
Вольнонаёмная секретарша уже ретировалась из приемной домой, и я стучусь в пластик двери. На последовавшее тихое приглашение вхожу в кабинет. Адмирал стоит перед окном и что-то высматривает в быстро сгущающихся сумерках. Его осанка покуда даст фору любой прямой палке, но в облике уже чувствуются быстро приближающиеся старость и немощь, эти извечные шакалы, караулящие спейсменов, надолго вставших на прикол в земном доке. И лишь строгая военная форма помогает успешно справляться с камуфляжем неприглядной действительности.
– У нас ЧП.
Пожимаю плечами. Мало ли может быть происшествий в огромном космофлоте Земли, состоящем из тысяч боевых кораблей и судов сопровождения?
– Опять новобранцы подорвались при загрузке боеприпасов?
– Нет, – сухо отвечает шеф. – Звено "Кентавры", "Bon Gam Gas".
Ого! Кораблей-баз носителей ударных единиц во всём флоте имелось лишь пять коробок, а на каждом лишь по одному элитному звену-эскадрилье, вооружённому тяжёлыми истребителями проекта "Кентавр", разработанных согласно концепции о сверхманевренном бое. Двадцать человек, каждый из которых стоил полусотни обычных пилотов. Трогаю свою "гребенку" – и я был "кентавром" на базе "Runi Tok", возглавляемой тогда адмиралом. И если бы не последний бой, когда всё моё звено, прикрывая отход эскадры, сгорело в бою с противником… Противником впервые повстречавшемся тогда землянам на просторах космоса. Только Марго сумела вытащить нас из смертельной ловушки… Однако последствия ранения оказались необратимы, и военно-врачебная комиссия списала меня, опытного пилота-кентавра, на планеты. Вспомнив свой истребитель, опять чувствую одуряющую, никогда не оставляющую тоску.
– Что с ними? – Гибель даже одного элитного бойца считалась очень серьёзным происшествием общефлотского масштаба.
– Все пилоты в полном составе вышли из строя.
– Не понял. Погибли?
– Нет, все на Земле, в госпитале, но полностью недееспособны. Операция по замене контроллера. – Адмирал кивает на мой затылок. – Комиссия предоставила первоначальный ознакомительный доклад. Предварительный вывод – диверсия. "Bon Gam Gas" остался без прикрытия, повезло ещё что в ремонтном доке. Плановый выход в космос через три месяца. И главное – подобную операцию ранее перенесли ещё два звена "кентавров". И они все сейчас в дальних походах. Что нам теперь ждать? Исчезновения "кентавров" как вида?
Пока он рассуждает, пытаюсь понять – а причём здесь я?
– Вот приказ. – Адмирал хлопает по тоненькому листику бумаги на огромном пустынном столе, напоминающем размерами палубу причаливания.
Я не на шутку поражён. Приказы на бумаге в наше время издаются только в очень редких чрезвычайных ситуациях, когда требуется исключительная секретность.
– Ты назначаешься представителем Адмиралтейства с абсолютными полномочиями. Любое… Повторяю – любое твоё указание становится моим указанием с соответствующими последствиями в случае неисполнения. Твоя задача – разобраться и выяснить, кто и, главное, как надолго вывел ребят из строя. Информация о тебе и приказ переданы по подразделениям. Контрразведка копает, но пока безрезультатно. Генерал Богданов предоставит всю имеющуюся на сегодня информацию. Всё.
Адмирал смотрит мне в глаза:
– Надеюсь на твой опыт, "кентавр".
Хочу добавить – бывший, но выхожу молча. Что же могло случиться с лучшими бойцами Галактики?
– Апробированная операция по замене контролеров оптоволокна на беспроводные чипы. – Генерал стучит себя по виску, демонстрируя место установки, но получается жест об умственной неполноценности "кентавров". – Операция рядовая, первоначально обкатанная на тысячах пилотов грузовых кораблей торгового флота, детально отработанная. Никаких сбоев быть не могло. Разве что единичный случай, подпадающий под общую статистику. Но одновременно у всей пятёрки?
Я смотрю на экран, где когда-то бравые парни, гроза всего, что передвигается своим и чужим ходом по космосу, безжизненными голосами нудно отвечают на сотни вопросов людей в белых халатах, генеральских мундирах, элитных гражданских костюмах. И всё бы ничего – от таких вопрошальщиков любой уподобился бы роботу, но что за ахинею с серьёзным видом несут эти пилоты…
– История у всех одна: после операции по замене контроллера отлежались положенные десять суток под присмотром врачей и были отпущены по домам. А вот затем в течение суток поступили все как один в Институт мозга. Всех привезли наши спецбригады по борьбе с саботажем, после пропуска контрольной поверки. Двое лежали без сознания в своих постелях, двое бесцельно бродили по квартире, ничего не соображая, пятый ползал на карачках, изображая из себя то ли паровоз, то ли газонокосилку.
– Что показали контрольные тесты? – для приличия спрашиваю я, только чтобы что-то спросить.
– Полное разрушение ассоциативных связей. Но вот причина… – Богданов пожимает полными плечами.
С интересом разглядываю развернувшиеся перед нами объёмные карты сканирований годовой и трёхдневной давности. Различия может заметить и ребёнок. Красивые мозговые структуры устойчивых нейронных связей, имевшие цельный гармоничный рисунок, состоящий из миллионов светящихся перемычек, узлов и колец, превратился у всех пяти в огромные области мёртвой безжизненной пустоты, словно кто-то плеснул на эту красоту чернил. И чернила начали расплёскиваться от новых контролеров…
– Вживлённые чипы проверены. С ними полный порядок – работают безупречно. Инфекция так же не подтверждена.
Пилоты в нынешнем своём состоянии мне напоминают больших кукол с капустными качанами вместо голов. Отсутствие эмоций, безразличие, пустые взгляды, механические движения.
– Какие версии произошедшего?
– Да никаких. – Генерал в который уже раз пожимает плечами, вызывая у меня глухое недовольство. – Ошибка хирургической бригады. С ними разбираются органы контрразведки. Роботизированный операционный комплекс в пятый раз разбирают на винтики. Хотя тестирование ничего криминального не показало.
– А каково ваше личное мнение? – интересуюсь чисто ради проформы.
– Моё? Хм-м. – Контрразведчик в этот раз, как ни странно, почесал лысину на голове вместо ставшего привычным пожимания плечами, – Я считаю, что «гарпий» «пинцеты» ухайдакали.
С удивлением оцениваю взглядом эту оплывшую фигуру, почерневшее, наверное от «здоровья», лицо, крупный нос, этакую пупырчатую «сливу». А вначале показалось, что он когда-то давно служил в пространстве. Ни один член экипажей, ну, за исключением разве что самых желторотых новичков, впервые покинувших орбиту Луны, никогда бы не позволил в присутствии пилота назвать «кентавра» какой-нибудь уничижительной кличкой. Мы, конечно, понимаем, что наши истребители обычным работягам космоса кажутся исчадиями самого Ада. Слишком много кораблей с экипажами были с мистической лёгкостью низвергнуты в преисподнюю. Но не меньшее количество носов и челюстей пало жертвами кривых усмешек не по адресу, что научило сдержанности в присутствии любого, пускай даже самого, как случайно могло показаться, хилого «кентавра». Сверхспособности проявлялись у нас не только при слиянии с нашими «подругами», но и кое-что ещё – армированные мышцы, способные противостоять чудовищным перегрузкам, неимоверная реакция сверхпроводящего мозга – оставалось приятным бонусом и для обычной жизни.
