Он был достаточно мал, чтобы прижимать его большим пальцем и держать ладонь открытой так, что казалось, будто в ней ничего нет. Я слегка повернула голову налево – пара ног по-прежнему там.

– Вы слышали какие-то слухи. Что я проклята. Что если убьете меня, то покончите с Гнилью. Не поможет. Или слышали что-то насчет того, кто я, и думаете, будто можете использовать меня в своих целях. Этого тоже не будет.

– Мы ни о чем не думаем, – ответил мужчина слева. – Только о монетах, которыми набьем карманы. Этого достаточно, чтобы не задавать вопросов.

Это… что-то новое.

Я переложила нож, повернув тонкое лезвие между пальцев. «Убийству нельзя не придавать значения». Эш прав. Я заставила себя медленно вдохнуть, а потом задержала дыхание и оглянулась через плечо направо, услышав звук обнажаемой стали. Я увидела что-то черное, и внутри все сжалось. Черные штаны. Мускулистые руки. Фиолетовая парча на широкой груди.

Это гвардейцы.

Сердце тревожно забилось, но я не позволила страху одержать верх. Отбросила все мысли и чувства и превратилась в существо, которое стояло в кабинете Нора. Пустое и пластичное создание. Чистый холст, подготовленный стать тем, что пожелает Первозданный Смерти, или использоваться так, как угодно моей матери. Порой я гадала, что нарисовал бы на мне Первозданный. Рукоятка маленького ножа скользнула между пальцев, я оставалась пустой. Медленно выдохнув, повернулась направо. Но целилась не туда. Отвела руку назад – и нож полетел.

Знала, что попала, потому что услышала прерывистый вздох, а служанка испуганно вскрикнула. Некогда было смотреть, сработали ли тренировки с завязанными глазами, потому что другой гвардеец атаковал меня, обнажив меч.

Он был молод. Ненамного старше меня, и я подумала об отметинах, которые, по словам Эша, оставляет каждая смерть.

Я ударила, впечатав ступню в грудь гвардейца. Юбка соскользнула по ноге, а он отшатнулся назад. Вытаскивая из ножен стальной клинок, быстрым взглядом обежала комнату. Я ошибалась насчет количества. Их трое, и все молодые.

Ну, возможно, через пару секунд останутся двое.

Сир Холланд был бы разочарован.

Я чуть-чуть промахнулась. Нож попал гвардейцу в горло. Алая кровь струилась по его рукам и заливала тунику. Он споткнулся и упал на диван. Служанка попятилась, а другой гвардеец ринулся ко мне.

Он размахнулся мечом, а я поднырнула под его руку и выскочила прямо перед третьим гвардейцем. Тот вытащил еще и кинжал. Выругавшись себе под нос, я схватила руку, в которой он держал меч, и крутанулась, разворачивая его вместе с собой. Отпустив, врезала локтем ему в спину. От этого моя поврежденная рука вспыхнула болью. Я резко втянула воздух и сильно толкнула. Крик гвардейца оборвался хрипом.

Развернулась и увидела, что гвардейца насадил на свой клинок его товарищ.

– Дерьмо, – прорычал он, отталкивая умирающего в сторону.

Тот упал на одно колено и завалился лицом вперед, ударившись о низкий столик. Ваза с лилиями разбилась. Вода разлилась, а изящные белые лепестки посыпались на ковер.

– Это не я, – сказала я, пятясь. Девушка отступила к стене, и… похоже, опять начала молиться. – Это все ты.

Он переложил клинок в другую руку.

– Значит, мне больше монет достанется.

Уцелевший гвардеец стремительно бросился вперед. Отразил мой удар и крутанулся прежде, чем я сделала следующий выпад. Я бросила взгляд на запертую дверь. Никак не успею добраться до нее и отпереть.

– Кто тебе платит? – спросила я.

Сузив глаза, он медленно кружил вокруг меня.

– Это неважно.

Может, и неважно. У меня уже были подозрения. Я развернулась и полоснула клинком. Гвардеец обрушил кулак на мою руку, ударив прямо по синяку. Я закричала. Тело пронзила боль. Рука разжалась. Кинжал упал, беззвучно ударившись о ковер.

Гвардеец негромко рассмеялся.

– На мгновение я и правда забеспокоился.

– Ага, пока не прекращай.

Повернувшись вполоборота, схватила первое, что попало под руку.

Вышитая подушка.

– Что ты собираешься с ней делать? – поинтересовался он. – Задушить меня?

– Возможно.

Я запустила неожиданно тяжелую подушку ему в лицо.

Он дернулся назад.

– Что за?..

Я крутанулась, выбросив ногу вверх, попала сапогом в подушку и его лицо. Он закряхтел и сделал несколько неловких шагов назад. Я подобрала упавший клинок и вскочила. Схватила его руку с кинжалом и потянула вниз, протыкая подушку стальным клинком. Мужчина завыл, в воздух полетели перепачканные красным перья. Он потянулся ко мне и выронил меч. Я выдернула клинок, пытаясь игнорировать мягкий чавкающий звук и пронзительные крики гвардейца.

Я опять ударила клинком в его грудь, попав в сердце. Кинжал пронзил плотную парчу, кость и погрузился в тело, словно в сахарную вату.

Крики оборвались.

Вытащив клинок, отошла в сторону. Ноги гвардейца подкосились, он завалился на бок и задергался. По ковру цвета слоновой кости разливалась алая лужа, поглощая другие красные пятна.

– Боги, – вымолвила я, глядя на служанку, которая прижималась к стене. – Ковру потребуется основательная чистка, правда?

Вытаращив глаза, она медленно качала головой. Несколько мгновений ее губы двигались беззвучно.

– Я не хотела это делать. Они поймали меня. Сказали, что нужна моя помощь. – Слова вырывались между рыданиями. – Я не знала зачем, пока меня не привели сюда. Думала, они собирались…

– Ты знаешь, кто им платил? – перебила я.

– Н-нет. – Она трясла головой. – Клянусь. Понятия не имею. – Ее глаза наполнились слезами. – Я даже не знала, кто ты. Думала, что прислужница.

Подавив вздох, опустила взгляд на трех гвардейцев, стараясь не смотреть на лица, не позволяя себе узнать их. У кого водится столько денег, что можно убедить гвардейцев убить человека, работающего на корону или находящегося под ее защитой?

На ум приходил только один, кто мог это сделать, зная, что останется безнаказанным.

Тавиус.

У меня упало сердце. Мог ли он в самом деле стоять за нападением? Я сжала губы. Я серьезно задаюсь этим вопросом? Конечно, он на такое способен, но мог ли он все организовать за то короткое время, когда покинул кабинет отца? Или это было спланировано заранее? Вспомнились все его подначки, и я крепче сжала кинжал. Есть ли у него такие деньги и готовность раскошелиться?

В дверь громко застучали. Я повернулась, послышался мужской голос:

– Дайте я попробую.

Не успела подойти и отпереть дверь, как ручка начала поворачиваться. Металл заскрипел, а потом затрещал, когда механизм уступил.

Боги милостивые…

Я шагнула назад, а дверь распахнулась и в комнату ворвались несколько королевских гвардейцев. Они подняли мечи, но мое внимание привлек мужчина в дверном проеме.

Я никогда раньше его не видела.

Никогда не видела никого, подобного ему.

Он был высокий и… весь золотой. Грива волос. Кожа. Замысловато раскрашенное лицо. Мерцающая золотая краска в виде крыльев. Но его глаза… были такого бледно-голубого оттенка, что слабое свечение итера за зрачками становилось почти незаметным.

Я поняла, что он – бог, но обеспокоило меня не это. Его раскраска напомнила обожженную кожу на лице портнихи.

Бледный взгляд упал на меня, скользнул по телу, лежащему на полу, и наконец остановился на служанке, которая вжималась в стену, словно пыталась с ней слиться. Все еще тяжело дыша, я убрала руку с кинжалом за спину.

Бог усмехнулся.

Позади него появилась мама с лицом таким же бледным, как ее кремовое платье. Мне вдруг тоже захотелось слиться со стеной.

– Я нашла их здесь в таком виде, – солгала я и посмотрела на служанку. – Правда?

Она выразительно закивала, и я снова повернулась к вошедшим. Бледные глаза бога буравили меня, клубы итера в них были гораздо слабее, чем у Эша. Что вообще бог делал в замке? Я сглотнула, желая спрятаться, но он продолжал на меня смотреть.

Его улыбка стала шире.

– Что за ужасная находка.