Возможно, умалчивая, он считал, что делает лучше, но мне было только хуже. Так, словно перед смертью попросили надышаться, а ты дышишь и не чествуешь, что дышишь, задыхаешься только с каждым вздохом.

— Он не в лучшей форме Настя. Володя в больнице. — выдохнув, нехотя сказал Олег, а я подумала что это хорошо.                                       

Хорошо, что не в морге.    

**************************

Когда мы подъехали к городской больнице, и пошли в приёмный покой мои ноги едва волочились, хотя я хотела бежать. Не зная куда, но сломя голову на поиски моего Вовочки. Вот тут моя голодовка вышла мне боком, сил на ходьбу было едва-едва, Олег меня тащил буквально на себе, подхватив под руку. 

— Что случилось? — этот вопрос я Смолину уже задавала по дороге в больницу сто раз, но он отмалчивался. 

Просто тупо молчал, курил одну за другой, и изредка нервно поглядывал на меня через зеркало заднего вида. 

— Нам сюда. — он потянул меня к лифту, всё зная, где что и куда идти, когда нажал кнопку с цифрой четыре меня снова затошнило, мышцы начало сводить, паника, потому что я знала, четвёртый этаж — это операционная и реанимация в соседнем блоке. 

Я уже лежала в этой больнице семь лет назад. Успокоила себя тем, что я же выкарабкалась, и Вова сможет. Стало сразу неважно как он тут очутился, важно чтоб выбрался. Двери лифта распахнулись, я глубоко дышала носом, больничный запах операционной стерильности отрезвлял получше нашатырного спирта. 

Нас встретил врач с белыми халатами, бахилами, шапками и масками, возможно, он меня не помнил, а вот я его узнала, такое не забывается. Тот же хирург, который вытаскивал меня с того света. Алексей Александрович, на мой мимолётный взгляд ничуть не изменился, хотя в моём состоянии не до особой оценки. Я и этот больничный набор натягивала еле-еле. Моё самочувствие только ухудшалось с каждой секундой неведения, я была близка к обмороку. 

— Пройдёмте. — повёл нас в соседний блок, когда мы надели всё, что он нам выдал, — У вас пять минут. — судя по всему, Олег просто договорился, а Алексей Александрович это устроил и быстренько исчез, не говоря о Вовином состоянии ни слова. 

Что там говорить? Это был Вова, но не Вова. Лицо сплошной синяк, голова перебинтована, весь в трубках, на аппарате искусственной вентиляции лёгких, я закрыла рот рукой, чтоб не завыть, чтоб не выгнали, шагнула к нему, но Смолин меня рванул назад. 

— Посмотрела? — он не подпустил меня даже к Володе, я и расплакаться толком не успела, только всхлипнула, а Смолин вывел меня из палаты. 

— Что с ним случилось?  Он выживет?!— я вцепилась в халат Олега, и готова была вытряхивать из него душу, лишь бы узнать правду. 

— Выкарабкается.  А что с ним случилось? Я бы и сам хотел это знать, кому он перешёл дорогу? Думай Настя, ты же была с ним всё это время. — эта его фраза «Думай Настя» пульсировала в голове всю дорогу пока ехали, как оказалось, к Артуру и не домой, а в офис. 

Там меня усадили в кресло, брат, мужик из полиции в форме и Олег, они что-то обсуждали, как совещание какое-то, а я словно мебель. Меня не трогали, я тихо скулила про себя, утирая рукавом плаща слезы и сопли, думая о том, как сказать Тамаре, понятия не имея, что будет дальше. 

Осенило совершенно внезапно, как молотком по башке;

— Это Эдик... — произнесла тихо, захлебнувшись воздухом, ворвавшимся в лёгкие слишком большим объёмом.

Мент и Смолин обернулись на меня, Артур подался вперёд. 

— Что ещё за Эдик Киндер? — по его выражению лица было ясно, скажу ему конкретней, убьёт голыми руками эту тварь. 

Стало страшно за брата, он убьёт и его посадят.

*******************************************

— Настя! — рявкнул Артур на моё затянувшееся по его меркам молчание в секунд десять — пятнадцать.

Это подействовало отрезвляюще, по имени он меня звал крайне редко, и это было хуже матерной брани.

Означало лишь одно, степень его злости зашкалила.

— Он Олю искал, она отгул взяла, а у нас тогда свет во всём здании вырубился, я домой собиралась. Столкнулись в приёмной, он пьяный был, а Володя, он должен был отвезти меня в сервис на замену масла. Там потасовка получилась... — я сбивчиво рассказывала, словно хвост кусками рубила, догадываясь, чем это всё кончится.

Артур его убьёт и его точно посадят.

— Что Володя сделал? — довольно спокойно, уничтожив половину сигареты за одну затяжку, спросил брат.

Он на меня в этот момент не смотрел. Вид у него был жуткий, лёгкая полуулыбка. Довольный, словно в своём воображении уже наматывал кишки врага на люстру.

— Вова в ногу выстрелил ему и полицию вызвал. Его задержали, но потом дело замяли. Я не хотела этой шумихи, да и Вова же стрелял...

— Почему я об этом не знал ничего? — бросил удивлённый взгляд в мою сторону.

А в этом взгляде брата, в нём и разочарование, и обида.

И я понимала за что. Самое поганое что понимала. Артур обиделся за то, что я ему ничего не сказала. За то, что не доверяю.

— Мы решили с Вовой ничего тебе не говорить. — призналась, опустив взгляд в пол, стало так стыдно.

— Решалы блядь. — Артур почти шёпотом подвёл итог нашей с ним беседы, и дальше самое страшное для меня, — Семёныч, домой её буксуй ко мне. — это он менту велел, сплавляя одномоментно и меня, и этого мента.

Я прикусила язык, чтоб не ляпнуть лишнего и встала с места. Пошла за Семёнычем, понимая, что я ничего не смогу сделать больше. Если Артур что-то решит, он это сделает и сопротивляться бесполезно, да и поймала себя на мысли, что эту скотину Эдика мне не жаль совсем. 

27

Меня привезли к Артуру с Мариной. С мальчишками я не выдержала и десяти минут, соврала им, что заболела и спряталась в самой дальней комнате под крышей. Марина, как и Оля, всё так же пыталась накормить.

— Тебе когда-нибудь было так хреново, что ты даже воду глотать не можешь? — спросила Марину, когда она сунулась ко мне с очередным подносом и уговорами поесть.

— Воду выпей хотя бы. От того, что ты себя так изводишь, никому легче не станет. Володе легче не станет, если он придёт в себя, а ты не сможешь к нему поехать, потому что тебя упекут в психушку. Будут через зонд кормить. Это такая трубочка, её тебе насильно в рот затолкают и... — резко перебила Марину, пока она не добила меня больничными подробностями. 

— Ладно! Я поем, только заткнись. — еле-еле смогла сесть на край кровати, сил у меня действительно не было. 

— Тут бульон куриный, просто выпей. И еда, и питьё заодно. Я посильней подсолила. —  Марина подала мне большую кружку из чёрного стекла, и я в нее вцепилась крепко. 

У Володи была почти такая же. 

— Мне позвонить нужно. Какое сегодня число? — я потерялась во времени, помню, что сутки точно прошли, но может уже больше. 

— Седьмое. — пояснила Марина.

— Мне мой телефон нужен. Два дня уже прошло, Тамаре нужно позвонить. — выпила залпом горячую солёную воду. 

Совершенно не чувствуя вкуса. 

— Артур сказал тебя не выпускать. Позвони с моего. Я принесу. 

— Марина, я не помню номера. Он записан только в телефоне, мне надо домой вернуться. — я вернула Марине кружку умоляюще глядя на неё. 

Про себя шептала, чтоб только отпустила. 

— Ладно. Сейчас мальчишек соберу быстро. Все вместе поедем. Полежи пока, я позову. 

И я вновь легла на подушку. Закрыв глаза, я представляла море, горячий волнорез под ногами и крепкие Вовины руки. Он здоров, весел, в какой-то момент мои представления перешли в сон. Маринка, такая же хитрожопая устрица, как и её муж, подмешала мне что-то в бульон, и я проспала остаток дня и всю ночь. 

Мне снились слоны, не голубые с крыльями, а обычные серые и они трубили. Задирали высоко к небу хоботы и трубили. Громко, оглушительно, так что я пришла в себя, подорвавшись с кровати. Надо мной стоял Артур с сигнальным горном. Я бы много чего ему сказала или даже сделал бы, но ситуация была не та совершенно. А Артуру можно и в такой ситуации, у него справка.