Но ее не остановит твердость каменистой земли.

Она вырыла за свою жизнь достаточно ям, и копать приходилось куда более твердую почву.

Если ты выживаешь в бою, ты роешь могилы для мертвых товарищей. Последняя дань уважения – даже если ты совсем не уважала их. Ты копаешь как можно глубже, ты спихиваешь их туда и засыпаешь землей. Они гниют, и ты о них забываешь. Так было всегда.

Она дернула плечом, лопатой выбрасывая из ямы очередную порцию песчаного грунта. Ее глаза проследили за полетом земли и маленьких камешков – как они рассыпаются в воздухе и падают на лицо одного из солдат. Глаз мертвеца смотрел на нее с осуждением. В теле другого торчал обломок ее стрелы, и несколько мух с ленивым жужжанием кружились вокруг лица покойника. Для него не будет погребения – только для ее людей. Этот мертвец и его жалкие приятели останутся лежать под безжалостным солнцем.

Стервятникам тоже нужна еда.

Лезвие лопаты со свистом рассекло воздух и вонзилось в почву. Еще одна горсть земли рассыпалась в полете. Она распрямилась, вытерла пот с лица, прищурилась и посмотрела на небо. Солнце палило прямо над головой, высасывало из пыльной земли последнюю влагу, высушивало кровь на камнях. Она посмотрела на две вырытые могилы. Оставалась еще одна. Скоро она закончит, закидает этих троих дураков землей, немного отдохнет и пустится в дорогу.

Другие придут за ней очень скоро.

Она воткнула лопату в землю, взяла мех с водой и вытащила пробку. Сделав несколько глотков теплой жидкости, она позволила себе роскошь вылить немножко воды в чумазую руку и плеснуть себе на лицо. Смерть хотя бы положила конец беспрерывным ссорам из-за воды.

Теперь ее хватит на всех.

– Воды… – прохрипел солдат, лежавший возле скалы.

Как ни удивительно, он еще не умер. Стрела не поразила его в сердце, но все же он был убит – только не так быстро, как предполагалось. Он сумел доползти до самой скалы, но его путь закончен. Камни вокруг него покрылись слоем темной крови. Жара и стрела скоро довершат дело, каким бы крепким ни был этот человек.

Она не испытывала жажды, но воды оставалось вдоволь, а ей не унести все с собой. Она сделала еще несколько глотков и пролила воду, так что струйки потекли по шее. Редкое удовольствие здесь, в Бесплодных землях, – лить воду. Сверкающие капли рассыпались по сухой земле, превращаясь в темные пятна. Она плеснула еще немного на лицо, облизала губы и взглянула на солдата.

– Пощады… – прошептал тот, прижимая одну руку к груди в том месте, где торчала стрела, и из последних сил вытягивая другую.

– Пощады? Ха! – Она заткнула мех пробкой и бросила его возле могилы. – Разве ты не знаешь, кто я?

Она ухватилась за черенок лопаты и снова вонзила острие в землю.

– Ферро Малджин! – раздался голос позади нее. – Я знаю, кто ты!

Более чем нежелательный оборот событий.

Она снова взмахнула лопатой, лихорадочно соображая. Ее лук лежал на земле возле первой выкопанной могилы, чуть-чуть дальше, чем можно дотянуться. Она выбросила из ямы немного земли, чувствуя, как ее покрытые потом плечи покалывает от невидимого присутствия. Она взглянула на умирающего солдата: тот смотрел куда-то за ее спину, что давало хорошее представление о том, где стоял вновь прибывший.

Она снова вонзила острие лопаты в землю, затем отпустила ее и прыгнула в сторону от ямы. Перекатилась по земле, схватила посередине броска свой лук, наложила стрелу, натянула тетиву – все одним плавным движением. Шагах в десяти от нее стоял старик. Он не сделал ни шага вперед, при нем не было никакого оружия. Он просто стоял и глядел на нее с благожелательной улыбкой.

Она выпустила стрелу.

Надо сказать, что Ферро стреляла из лука убийственно метко. Десять мертвых солдат могли бы подтвердить это – шестеро погибли от ее стрел, и она не промахнулась ни разу. Она никогда не промахивалась с близкого расстояния, как бы поспешно ни делался выстрел, и легко убивала людей, стоявших в десять раз дальше от нее, чем этот улыбающийся старый гад.

Однако сейчас она промахнулась.

Стрела как будто свернула в сторону посреди полета. Может, одно из перьев оказалось плохо прилажено, но все-таки здесь было что-то не то. Старик даже не дрогнул. Он стоял и улыбался в точности там же, где прежде, а стрела прошла в нескольких дюймах от него и улетела дальше вниз по склону.

Это дало им всем время обдумать ситуацию.

Старик был весьма странный. Очень смуглый, черный как уголь – значит, он пришел с далекого юга, с той стороны огромной голой пустыни. Подобное путешествие требовало больших усилий, и Ферро нечасто доводилось видеть людей, проделавших его. Старый южанин был высокий и тощий, с длинными жилистыми руками, в простой накидке. На его запястьях виднелось множество необычных браслетов, темных и светлых, поблескивавших на яростном солнце и закрывавших половину предплечья.

Его седые волосы обрамляли щеки, как масса серых ниток, и доходили до самого пояса, острый подбородок покрывала серая щетина. Большой мех для воды висел у него на груди, а на ремне возле пояса болталась связка кожаных мешочков. И все. Никакого оружия. В этом и заключалась самая большая странность, ведь в позабытых богом Бесплодных землях бродят лишь те, кто в бегах, и те, кто послан за ними. И те и другие должны быть хорошо вооружены.

Это не гуркхульский солдат и не какой-нибудь проходимец, охочий до денег, назначенных за ее голову. Это не бандит, не беглый раб. Тогда кто же он? И зачем пришел сюда? Несомненно, он явился за ней. Возможно, он один из тех.

Едок.

Кто еще станет бродить по Бесплодным землям без оружия? Она и не подозревала, как сильно они хотят заполучить ее.

Старик стоял неподвижно, лишь улыбаясь ей. Она медленно потянулась за другой стрелой, и его глаза проследили за этим движением без малейшей обеспокоенности.

– Ей-богу, нет необходимости, – неторопливо проговорил он низким голосом.

Она наложила стрелу на лук. Старик не двинулся с места. Она пожала плечами и тщательно прицелилась. Старик продолжал улыбаться, словно у него нет ни единой заботы в жизни. Она выпустила стрелу, и та снова просвистела мимо, на этот раз с другой стороны, и улетела вниз вдоль склона холма.

Один раз промахнуться возможно, нужно это признать, но два раза подряд? Здесь что-то не так. Если Ферро и умела в жизни что-нибудь, то именно убивать. Это единственное, что она умела. Старый дурак должен был уже лежать, пронзенный насквозь, и проливать последние капли крови в каменистую почву. Но он по-прежнему спокойно стоял и улыбался, словно бы говорил: «Ты умеешь меньше, чем тебе кажется. Я умею больше, чем ты».

Это ужасно раздражало.

– А ты кто такой, старый ублюдок?

– Меня называют Юлвей.

– Сойдет и «старый ублюдок»!

Она швырнула лук на землю и уронила руки вдоль тела так, что правую старик видеть не мог. Незаметное движение запястьем – и из рукава в ждущую ладонь скользнул кривой нож. Есть много способов убить человека, и если один не сработал, нужно попробовать другой.

Ферро была не из тех, кто оставляет дело после первой неудачи.

Юлвей неторопливо двинулся к ней, шлепая босыми ногами по камням и тихо позвякивая браслетами. Она вдруг поняла, что это тоже странно: если он издает такой шум при каждом движении, как ему удалось неслышно подкрасться?

– Чего ты хочешь?

– Я хочу помочь тебе.

Он подошел еще ближе, почти на расстояние вытянутой руки, и остановился, широко улыбаясь ей.

Надо сказать, что с ножом Ферро была стремительной, как змея, и вдвое более смертоносной. Это мог бы подтвердить последний из убитых солдат. Клинок мелькнул сияющим размазанным пятном, направленный силой и яростью Ферро. Если бы старик стоял там, где она думала, его голова уже отлетела бы от туловища. Но Юлвея там не было. Он оказался на шаг левее того места.

Она бросилась на противника с боевым воплем, вогнав сверкающее острие в его сердце. Однако нож пронзил воздух. Старик снова очутился на прежнем месте, неподвижный и улыбающийся. Очень странно. Ферро обошла его кругом: обутые в сандалии ноги шаркают в пыли, левая рука описывает круги в воздухе, правая крепко сжимает рукоять ножа. Ей следовало быть осторожной – в это дело явно замешана магия.