Бандиты наконец отладили связь. В навигаторскую постучался радостный Горец, и Рэм разрешил ввести сигнал так, как было положено: через экран связиста. А потом попросил переключить на себя, чтобы Горец слышал и видел, кто здесь командует.

— О! — обрадовался бандит. — А тебя-то я и хотел видеть в гробу и белых ботиночках, спецоновская крыса Рэм Стоун!

— А чё тебе, одному там скучно, что ли? — поинтересовался Рэм. — Так заведи ташипа или поставь на пульт зеркало.

Пилоты часто пикировались от безделья, и шуток он знал много.

— Нет, мне не скучно, хэдова бездна! — взорвался Горец. — Болтаюсь тут с вами! Хрен у гикарби нюхаю!

— Ну и как? — спросил Рэм. — Чем пахнет?

— Ах ты, скотина безномерная! — Горец наконец просёк, что над ним издеваются.

— Ну, с номером-то тебе легче, да…

Ченич улыбнулся — Рэм намеренно выводил бандита из себя. Вот же мальчишка!

— Кончай трепаться! — прорезался далёкий низкий голос на самой грани слуха. Видимо, связь с навигаторской была так хорошо налажена, что на корте слышали сейчас и то, что было адресовано самому Горцу.

«Это Старый!» — написал Кифара.

Рэм кивнул.

— Харэ базарить, расчехляйтесь, безномерные! — рявкнул Горец, подстёгнутый своим собеседником. — Открывайте дверь и впустите наших людей! Или мы будем убивать каждые пять минут по вашему человеку! Понял меня, ты?!

Он уставился на Рэма: этакий истерически-злобный и готовый к любому насилию псих.

— Не-а, — отозвался Рэм равнодушно. — Я тупой. Докажи мне, что у вас есть наши люди, тогда и поговорим.

Горец насупился:

— Ты? Ты мне не веришь, безномерной?

— Нет, — нагло подтвердил Рэм. — Камеры у нас не работают. Мы вас не видим, как я могу тебе верить?

— Ну тогда щас я пришлю тебе ногу!

Лицо Горца исчезло с экрана.

Рэм резко вдохнул. Выдохнул. И начал медленно-медленно заполнять лёгкие воздухом.

На медподготовке его учили дышать довольно простым способом: медленный вдох через нос, с фиксацией наполнения лёгких, и медленный выдох через рот. Такое дыхание снимало стресс.

Дерен же его мучил дыханием на четыре фазы. Пока не домучил до какого-то, только ему понятного идеала. Но теперь Рэму и в самом деле захотелось максимально сосредоточиться.

Кифара попытался что-то сказать, но Ченич просигналил ему: не мешай. Понятно было, что сейчас Горец «передаёт микрофон» Старому.

Скоро Горец опять постучался. Связист показал Рэму два пальца, тот кивнул.

Связист ввёл оба канала сразу, чтобы разговор в навигаторской могли слышать и Горец, и Старый.

— А ты красиво нас сделал, Рэм Стоун! — Худощавый блондин с крупными чертами лица улыбался с экрана. — Ты же пилот, да?

Трансляция шла из серого коридора корта, унылого и безликого. Было бы непонятно, где находится Старый, но маячок его выдавал — висел у самых дверей в навигаторскую.

Видел Старый только Рэма. Зато все, кто сидел в навигаторской, могли разглядывать психотехника почти без опаски.

Это был немолодой уже мужчина, крепкий, стриженный замысловато, с претензией. Комбинезон на нём был дорогой, но практичный, с кучей карманов.

Коммуникатора Старый на виду не держал. Зато на груди у него висел импульсник, такой же, как и у группы захвата, напавшей на рубку, а на поясе — станнер.

Импульсник Старый придерживал неуверенно, и на бывшего военного был не похож.

На первый взгляд блондин напоминал дельца средней руки. Улыбчивый такой гад, вполне располагающий к себе. А вот голос у него был низкий, бархатный, обволакивающий. Только это и выдавало в нём психотехника.

Да, ещё глаза… Стеклянно-серые, страшные, они, казалось, видели всех, кто сидел в навигаторской. Видели через стену, насквозь, как медицинский сканер.

Ченич встал и положил ладонь на плечо Ули. Показал парню, что пора прятаться.

Он понимал, что делает это раньше, чем было оговорено, но не хотел, чтобы Ули лишний раз смотрел в лицо психотехнику.

Ули понял. Он кивнул, поднялся, взял коробку, изображающую взрывчатку, и ушёл в подсобку. А Ченич снова обернулся к экрану, пытаясь вспомнить: видел ли он этого человека на корте?

Но нет, ничего знакомого в нём не было. Старый, видно, держался в стороне от творческой группы. Или мог сидеть среди рабочих, помогающих монтировать оборудование. Кто бы стал разглядывать их лица?

— Ты тоже всех очень красиво сделал, — согласился Рэм.

Он не изображал спокойствие. Ченич уже достаточно хорошо изучил парня — тот действительно был спокоен.

Кто-то учил Рэма и этому: общаться с психически продвинутыми и сумасшедшими — поведение у них схожее. Интересно, кто? Капитан? Дерен?

Стоп. Наверное, бойцам спецона приходилось и самоубийц сманивать с крыш, и торговаться по поводу заложников с террористами. Парень же говорил, что его учили не только как пилота.

— Слушай, Рэм Стоун, а что нам делить? — спросил Старый, улыбаясь так мирно и доброжелательно, что Ченич ему позавидовал.

Умеет же, скотина. Только что убивал людей, и вот уже искренняя улыбка. Не придерёшься!

Юрист был приличным физиономистом и видел, что Старый, как хороший актёр, с головой ушёл в образ человека, которому можно доверять. Он уже и сам верил, что мухи не обидит.

— Это ты начал делить, — отозвался Рэм. — И убивать наших людей — тоже начал ты. Что тебе надо?

— Дайте нам улететь на крейсер, и мы отпустим ваших людей! — глаза Старого засветились такой необыкновенной лучезарной честностью, что Ченич бесшумно выругался. — Иначе мы будем убивать их по одному каждые пять минут. — Бандит повернул коммуникатор, дав Рэму увидеть троих связанных охранников, лежащих у серой стены коридора. — Ты хотел, чтобы мы показали твоих людей, так смотри!

Охранники были живы, но выглядели измученными.

— Где остальные? — спросил Рэм. — У вас в плену двенадцать человек, где они?

— Ты много хочешь, Рэм Стоун, — расцвёл улыбкой Старый. — Начнём с троих. Три человека — пятнадцать минут. Хорошее время для размышлений. — Он наклонился к одному из охранников, тяжело раненному, судя по отсутствующему взгляду и испарине на лице. Поднёс к его груди станнер, показательно выкрутив на максимум. — Неужели тебе не жалко твоих людей, пилот?

— Мне интереснее, как убивать будете? — скупо поинтересовался Рэм. — Из станнера? Двенадцать человек? Мы же видели по маячкам, что сюда ты привёл двенадцать. Этот парень ранен, а там есть здоровые мужики. По два-три раза стрелять придётся. Может, лучше ножом?

— Да ты маньяк, парень! — рассмеялся Старый и шутливо поднял руки. — Сдаюсь-сдаюсь! Конечно, я тебя разыграл! Мы не будем стрелять, зачем нам лишняя жестокость? И так много людей погибло — и ваших, и наших. Мы договоримся с тобой и улетим. — Он распрямился. — Впусти меня одного? Давай обсудим условия? Ты же понимаешь, нам придётся взять кого-то из ваших на крейсер, и тут будет уже тонкий момент доверия.

Тонкий момент был в другом — как только бандиты окажутся на крейсере, ничто уже не сможет им помешать расстреливать корт.

Рэм знал это, но кивнул:

— Только тебя?

— Конечно.

— А кто ты?

— Отставной сержант. Не скажу, что плохой сержант, но до имперского спецона нашему армейскому корпусу было далековато. Я проникся твоими умениями, Рэм Стоун. Я слышал про капитана Пайела, но думал, что привирают.

— Конечно, привирают, — сказал Рэм. — Сколько, говоришь, людей у тебя осталось?

— А я и не говорю, — рассмеялся Старый. — Я же не дурак. Раз камеры в коридоре не работают, считай, что у меня армия.

«Он не сержант, — написал Кифара. — Иначе написал бы взвод или отделение».

— Войдёшь без оружия? — спросил Рэм.

— А чего мне бояться? Вам надо улететь, и нам надо улететь. Мы договоримся с тобой.

— Уверен?

— Конечно! Мы можем оставить вам кого-нибудь из своих, в заложниках. И трёх ваших взять на крейсер. Три к одному, я думаю, это нормально, наши люди дороже.