— Больно?

— Когда ты рядом, ничто не имеет значения.

— Я испугалась… — призналась Саша и уткнулась лбом в его плечо.

— И я… за тебя, — вздохнул Шторм. — Надо отдохнуть, Саш.

Они лежали рядом. Оба на спине, едва соприкасаясь руками. От пережитого шока и стресса у Сашки внутренности дребезжали. Мысль, что могла потерять Макара, никак не давала покоя. В свете последних часов все ее обиды и страхи обесценились. Стали глупыми и пустыми. Не так страшно жить с безответной любовью, как любить беззаветно память о человеке. Знать, что никогда не увидишь, не скажешь важных слов, не услышишь голос, не сделаешь безумных, пусть и ошибок… Никогда — страшное слово. Жуткое в контексте ее мыслей. Холодное. Цвета и вкуса сырой земли.

— Саша…

— Я люблю тебя, Макар, — протараторила девушка на одном дыхании, перебивая, и зажмурилась.

Раздался сдавленный стон Шторма, и Горина почувствовала на своем лице его теплое дыхание. Открыла глаза и попала в плен настороженного взгляда невозможно красивых глаз.

— Тебе нельзя двигаться, — прошептала она.

— Скажи это еще раз, — тихо попросил он, явно не замечая, что лежит на пострадавшем боку. — Глядя на меня… скажи, Саша.

— Я люблю тебя, — твердо сказала и от волнения осипла. — Очень люблю, Макар.

— Чудо ты мое ненаглядное, — он покрывал смущенное лицо легкими поцелуями, наваливаясь на нее все больше, прижимая к себе сильнее. — Невыносимая моя девочка… До сих пор не пойму, как ты стала моим воздухом… Когда меня переклинило на тебе… Сашенька…

От откровений их трясло. Саша обнимала Макара, боясь задеть бинты и повязки. Целовала смело, как могла и умела. Позволяла его языку хозяйничать у себя во рту. Стонала от возбуждения и страсти, что тащила лавиной. От счастья в груди места не хватало. Хотелось кричать и плакать, а еще смеяться. Но сейчас больше всего она хотела его. Соскучилась. Вымоталась. Истосковалась.

— Если не войду в тебя — сдохну, — прорычал Саше в губы Шторм, легкими толчками прижимаясь к бедру.

В его желании сомнений у Саши не возникало. Сквозь домашние спортивки член чувствовался каменным. Осмелев или обнаглев, она опустила руку и залезла к нему в штаны. Казалось, вставший орган только этого и ждал. Дернулся под нежной рукой и стал еще тверже, хотя казалось, куда уж больше. Девушка очертила наугад контуры головки, прошлась пальчиками по уздечке и обхватила ствол, на сколько позволяла ладонь. Провела по всей длине, упиваясь сдавленным стоном Макара.

— Сашка, если продолжишь…

— Чш-ш-ш, — она приложила пальчики другой руки к его губам, заставляя молчать.

Как бы сейчас ей ни было хорошо под давлением его тела, Саша понимала, что ему нельзя шевелиться, а тем более напрягаться. По настрою Шторма девушка поняла, что сам он о себе в данный момент не позаботится. Вернее, позаботится, но думая о другом.

Когда к Гориной пришли столь порочные мысли, она не знала. Родились молниеносно. Не выкинуть и не вытравить.

Осторожно приподнимаясь, не разрывая очередного поцелуя, она брала инициативу в свои руки, заставляя парня менять положение. Продолжая одной рукой водить по члену, а ладонь другой запустила в волосы Макара на затылке. Медленно, но верно Саша укладывала парня на спину, занимая положение сверху.

Оторвавшись от губ Шторма, она заглянула в его глаза, и в груди все перевернулось, взорвалось, будто родилась звезда сверхновая. Столько всего было намешано в одном взгляде. Но самое главное – в нем она видела свое отражение. Там она отпечаталась на его зрачке, окутанная чувствами, от которых становилось тепло… жарко… горячо.

Рвано вдохнув, Саша прижалась губами к его, а потом двинулась к подбородку. Прошлась языком по шее. Поцеловала ключицу, провела языком до другой и опять поцеловала. Опустилась к груди, прошлась по солнечному сплетению и до пупка. Макар рыкнул, напрягся, запустил пятерню ей в волосы.

Улыбнувшись свой смелости, Сашка очертила языком его живот по косым мышцам, следом вдоль кромки пояса штанов, прикусила через ткань бедренную косточку. Потом приподнялась и аккуратно оттянула резинку, дав понять, что намерена снять с него лишнюю одежду. Его пах сейчас напоминал ей плащ-палатку, где трое поместятся. Поглощенный ее игрой, Шторм приподнял бедра, позволяя себя раздеть.

Пока она снимала с него спортивки, огладила ладошками каждую ногу, потрогала, провела пальчиками, наблюдая, как покрывается мурашками его тело. От визуального проявления его реакции сама она становилась мокрой, а внизу живота закручивалось томление до тянущей боли.

Продолжая нежить его в своих ладонях, Саша любовалась. Изучала. Запоминала. Стеснение забилось куда-то на задворки мозга, выпустив на первый план все тайные желания. Дерзкие. Смелые. Долгожданные. Ей хотелось трогать Макара везде, вылизать каждый миллиметр и наслаждаться этими прикосновениями.

Рассматривая его член, она провела по нему пальчиками, а потом ладонью, чувствуя пульсацию. Обвела все венки под горящим пытливым взглядом Шторма, который, судя по виду, едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на нее.

— Красивый, — прошептала Саша, приблизив лицо почти вплотную к объекту своего изучения и обдавая своим дыханием.

— Да ты издеваешься, — хриплым голосом простонал Макар, пытаясь поднять ее выше.

Увернувшись, она провела пальчиком по его животу, стирая прозрачную смазку и не задумываясь засунула себе в рот, пробуя на вкус.

— Саша, ты смерти моей хочешь? — дернулся Шторм, но она остановила его.

В глупую голову Гориной отчего-то пришла мысль, что Макар может не желать от нее ласки, которую она хочет ему подарить. Да, он делал это с ней, но…

— Я бы попробовала… Ты не против, если я… — выразить свою мысль оказалось сложнее, чем проделывать несвойственные действия.

— Только если ты этого хочешь.

Решив не думать ни о чем, она опустилась вниз и коснулась губами горячего твердого органа. Макар сжал кулаки так, что хруст костяшек послышался вместе с его сдавленным стоном. Саша взяла член в руку и провела по головке языком, словно слизывала растаявшее мороженое, побежавшее по стенкам вафельного рожка. Подумав, взяла его в рот, обхватив губами, играя языком с нежной плотью, которая отзывалась на каждое ее движение. Напряжение Макара, его прерывистое дыхание еще больше распаляли ее.

Шторм с шипением втянул воздух, хватая одной рукой за волосы и опуская ее голову ниже, заставляя двигаться губами по стволу.

Под его, — все же щадящим, — напором, Саша быстро поняла, чего он хочет, и с радостью давала это. Упивалась своей властью над ним и его желаниями, чувствовала ответ его тела. Становилась смелее, раскованнее.

— Сашка, стой-стой, сладкая… — сдавленным голосом выдал поспешно Макар, оттягивая ее от себя за волосы.

Она уже ощущала изменения. Его член стал еще больше, напрягся до предела… Стряхнув руку Шторма со своей головы, она вновь вернулась к своему занятию, только теперь делала все чуть быстрее и без помощи.

Со стоном-рыком Макар напрягся всем телом, и она почувствовала, как ей в нёбо струйками выплескивалось семя. Терпкое на вкус, странное. Не с чем было сравнить. Не зная, что делать, Сашка проглотила все, отмечая, что в романах все преувеличено. Как-то не ощутила она желания делать это постоянно. Нет. Ласкать Макара орально — с радостью, но вот глотать… Не брезгливо. Не противно. Но и не вкусно.

— Иди ко мне, — тихо потянул ее на себя Шторм, беря в кольцо своих рук.

Если о сексе Горина более-менее знала, ведь просмотрено достаточно фильмов и прочитано еще больше книг, то как следует вести себя после — загадка. Следует ли ей что-то сейчас говорить или надо сделать вид, что ничего необычного не произошло? А еще ей хотелось знать, понравилось ли ему. Смешно, конечно, учитывая, что он кончил, но все же…

— Я раньше никогда… — хотела она заранее оправдаться, но не получилось.

Макар подтянул ее к себе сильнее и поцеловал. Нежно. Бережно. Ласково. Сашке больше не надо было ответов, сейчас он ясно выражал все, что чувствовал. Благодарил. От радости она взяла его лицо в свои ладошки и ответила на поцелуй со всей непогашенной страстью в теле. Губы Шторма стали настойчивее, жестче, требовательнее. Едва восстановленное дыхание вновь становилось томным, местами рваным.