Сейчас я отчетливо понимала, что он говорил со мной не как учитель. Мы разговаривали на равных.

— Значит, мир? — тепло произнёс Слава, а я кивнула.

Заставила себя не отводить взгляд от него. Красивый. Даже очень. Взрослый. Какой-то слишком идеальный. Этого у него не отнять, но я отчетливо поняла, что меня не «торкает».

— Мы и не ссорились, — улыбнулась я.

— Тогда приходи на мои уроки… и вечером заниматься, — его широкая ладонь накрыла мою, — не хочу, чтобы из-за недоразумений ты лишилась мечты.

Я тепло улыбнулась в ответ, вспоминая, как однажды рассказала ему о своих больших планах. Про операцию не говорила, но то, что хочу вернуться в большой спорт рассказала. Слава в ответ тоже улыбался, будто считывая мои мысли. В его глазах я видела нежность, как бы странно не звучало. Я чувствовала незримую поддержку с его стороны. Да, я бы хотела иметь такого друга. Но с учителем дружить ведь нельзя?

Наверное, закон подлости все же существует, потому что в этот странный интимный момент дверь в тренерскую резко распахнулась и влетел Денис.

— Сергеевич, футбол сегодня… — он осекся, увидев нас.

Слава медленно встал. Я заметила тень недовольства на его лице.

— Тебя не учили стучать? — грубо рявкнул Слава, а я, кажется, залилась румянцем, по крайней мере, мои щеки горели.

Но мы ничего не делали. Ничего. Мне не за что извиняться опять!

— Я помешал? — на удивление спокойно спросил Денис, но я-то видела, что как сжались кулаки, как горели ненавистью его глаза, как пульсировала венка на виске.

Резко подскочив, я направилась к двери, в проёме которой так и застыл Денис с пылающим огнем в глазах. Хотелось его обнять, сказать что-то, может даже оправдаться, но я этого себе не позволила.

— Я приду, Святослав Сергеевич, — громко сказала я, решив этим разрядить обстановку.

Только выскользнув из спортзала, я поняла, насколько двусмысленно звучала моя фраза. Чёрт!

Денис не шелохнулся, лишь проводил меня убийственным взглядом. Я постаралась об этом не думать. Ничего не было, чтобы так реагировать.

Но на сердце стало легче после разговора со Славой. Странно, что в мыслях я теперь всегда называла его именно так. Больше в голове Святослава Сергеевича не было, только Слава. Проблема ли это? Наверное, нет.

— Что сказал? Вы целовались? — подлетела Аврора ко мне сразу, как только я вышла из спортзала.

— Эээ. Нет. Он извинился, я извинилась. Все хорошо, — широко улыбнулась я.

— А я то думала… — разочарованно подытожила Ава.

— Ты пересмотрела турецких сериалов, — рассмеялась я, — или романов перечитала.

Аврора хмыкнула и сменила тему, а я с благодарностью поддержала.

Действительно все было хорошо. Я выдохнула. Но именно с сегодняшнего дня все изменилось. Денис перестал писать, преследовать, даже отворачивался, если видел меня в школе. Это задевало. И с каждым днем, я понимала, что тоска по нему все сильнее. Я скучала. Если по началу мне казалось, что все пройдёт, надо только немного подождать. То сейчас… становилось только хуже.

И, наверное, я бы продолжила тихо скучать и страдать по Денису, если бы не мои родители, которые не собирались сдерживать свое слово… Поняла я это, кажется, слишком поздно.

Денис

…Несколько недель назад (до разрыва)…

— Ты мне мстишь? — спрашивает Егор.

— За что? — не понимаю я.

— За Аврору, — смотрит прямо мне в глаза Егор.

Усмехаюсь.

— Эта шлюха не стоит моего внимания, — обрубаю я.

— Да что ты такое говоришь? Только когда она выбрала меня, а не тебя, ты был в ярости. Игрушка сама сбежала раньше времени! — зло выплюнул Егор.

Спокойствие, Денис. Только спокойствие.

— Хорошо, дело в Авроре, — отвечаю ровно, — это что-то меняет?

Аврора абсолютно не имеет никакого значения для меня, но кажется Егора не остановить.

— Меняет. Она скоро поймёт, что ты ее используешь! — психует Егор.

Выдыхаю.

— Успокойся, Егор. Ты уже ничего не сделаешь, — отвечаю ровно.

— Тебе все равно ничего не светит с ней. Она — моя девушка. Своей наглостью ты ничего не добьешься, Алёна — другая. Постепенно ее доверие нужно завоевывать, — поучительно заявляет Егор, нагло ухмыляясь.

Как же он меня сейчас бесит!

— Да? — надменно удивляюсь я, — тогда почему мы сегодня с ней целовались, не отрываясь друг от друга?

У Егора вытягивается лицо, а я не могу оставаться безучастным, расплываюсь в довольной широкой улыбке. А у самого руки чешутся втащить ему, но держусь. Его девушка! Как же! Алёна моя и только моя.

Егор пристально смотрит мне в глаза, а потом меняется в лице и говорит уже совсем другим голосом:

— Значит, я не ошибся. Она действительно тебе нравится.

Я лишь пожимаю плечами, не желая выдать истинных эмоций. Пытаюсь остаться безучастным.

— Ты вспомнил, что это она, да? — интересуется Егор, а я вздрагиваю, — и я вспомнил.

Конечно, я вспомнил! Я пытался не обращать внимания на нее, переключиться на другую девушку, после того как Егор (ещё неделю назад) объявил, что ему нравится новенькая одноклассница. Но не смог. Она мой незакрытый гештальт или первая любовь, как угодно. Хотя, наверное, нет такого определения, которое смогло бы объяснить мое отношение к ней.

С Егором наши отношения похожи на вечную войну с небольшими периодами перемирия. Когда наши родители только съехались, мы три года воевали друг с другом. Дрались, кусались из-за всяких пустяков, однажды я даже ему руку сломал. Нечаянно. Толкнул, а он упал и неудачно руку выставил. Порой мне казалось, что он ненавидит меня, а иногда сам так думал.

Со временем мы притерлись друг к другу, дружбы не случилось, но нейтралитет держать удавалось. Появились даже общие увлечения. В том году мне пришлось даже вмешаться в один спор, чтобы вытащить Егора, он заигрался. Делал ли я это из любви к нему? Нет, просто не хотел проблем с родителями, позиция у которых была порой непредсказуемая. Они часто не разбирались, кто прав, а кто виноват, наказывали обоих.

А год назад произошла неприятная ситуация с Авророй. Не знаю, почему я обратил на тихоню внимание. Захотелось чего-то нового. Мы переспали почти сразу, а на следующее утро она меня бросила, не объяснив причины. Такое было впервые. Когда я попытался выяснить, что случилось, я увидел ее в объятиях Егора. Раньше девушек мы никогда не делили… Это задело мое самолюбие. Я чувствовал себя проигравшим, хотя по правде говоря меня больше волновало то, что так поступил «брат», а не Аврора.

Только на следующий день они тоже расстались, а Аврора долгое время выглядела убитой. Но я не посмел к ней подходить, она сделала свой выбор. Не знаю, что тогда меня взбесило больше, то что девушка оказалась в объятиях моего брата почти сразу после секса со мной или то, что брат, пусть и не родной, но каковым его всегда я считал, чтобы между нами не происходило, отбил у меня девушку. Молча и подло. Почти полгода после этого мы вели молчаливую холодную войну, делая друг другу пакости, пока не нашли компромисс. Мы обговорили ту ситуацию и решили, что девушка считается ничьей до тех пор, пока открыто об этом не заявлено. Тем более, как утверждал Егор, я никогда не говорил ни об одной девушке, как о своей. В чем-то он был прав. Но после истории с Авророй, я больше не смотрел в сторону девчонок, хоть немного проявивших внимание к Егору. Решил, что так будет лучше. До появления Алёны.

Я же в первый день понял, что это она. Девочка с большими ясными глазами.

Как сейчас помню, как повели всей нашей «дружной» семьей Егора на линейку в первый класс. Он стоял с букетом астр, а недалеко от него стояла она — маленькая, нежная девочка с букетом гладиолусов. Но я так завис, рассматривая ее, что не обращал внимания на привычные задирания Егора. Они шли в разные классы. Только в том году Егор перешел в класс Алёны, хотя и сама Алёна по факту пришла в свой класс только сейчас. Почти всю начальную школу я приходил и просто смотрел на нее. Она была такой красивой, как ангел или как маленькая фарфоровая куколка. Я был сам ещё совсем мелкий, не понимал сам себя. Будучи ребенком, я рассказывал о ней родителям и даже Егор знал о ней. Все считали, что я влюбился, но это было не так. Она просто завораживала меня, что ли. Она была ребенком, впрочем как и я. А потом она перестала появляться вовсе. Я не знал, куда она пропала и даже не пытался узнать. Алена так и оставалась для меня чем-то светлым и добрым из детских воспоминаний.