– Это ты отца имеешь в виду? – прохрипела Мэволь. – Он заботился о тебе, но со мной добрым не был.

Ее слова больно ранили меня: она сказала правду.

– Да, – согласилась я, и мой рот будто наполнился горечью. – Я говорю об отце. Иногда мы любим кого-то так сильно, что не замечаем, что он не идеален. – Я не замечала. – За каждую ошибку нужно платить. Отец заплатил за свою ошибку тогда, в лесу… он потерял тебя.

Мэволь опустила ресницы, румянец совсем сошел с ее щек.

– Ты говоришь все это, потому что считаешь шаманку Ногён убийцей? – наконец прошептала она.

Я лихорадочно соображала, как мне ответить, чтобы не просчитаться. Если скажу «да», сестра навсегда отвернется от меня и к тому же расскажет все шаманке. Лучше не вываливать все на нее сразу, со временем неоспоримые улики убедят ее в том, что я права. Я знала, какая она упрямая. Мне она не поверит, ей нужно самой во всем убедиться.

– Нет, – снова солгала я, – просто предупреждаю тебя, что результат расследования может оказаться очень неожиданным.

Она явно успокоилась, вздохнула свободней.

– А кого ты считаешь убийцей?

Я чуть не сказала: «Ссыльный Пэк», но потом мой взгляд скользнул ниже по списку.

– Мне кажется, в этом замешан судья.

Мэволь удивленно подняла брови.

– Правда? Не думаю.

– Он ведет себя подозрительно… Кто-то тайно отправляет девушек в Китай. Для такого надо обладать определенной властью.

– Это же очевидно… – Мэволь снова закашлялась. – Это Ссыльный Пэк. Он искал Поксун, и он преследовал Хёнок за день до ее исчезновения.

– Пэк – слишком очевидный вариант. Он сразу же приходит на ум. Но если он во всем виноват, почему отец не арестовал его? Может, кто-то пытается выставить его преступником, чтобы сбить нас со следа?

– Или, может, он как орым, потухший вулкан, у которого внутри, под землей, гигантская система лавовых трубок.

«Если все-таки Ссыльный Пэк похищает девушек, – раздумывала я, постукивая по столу пальцем, – может ли оказаться, что он работает на шаманку Ногён? – Я перебирала в уме детали дела, проигрывала разные сценарии. – Или это Ногён выполняет его приказания? Скорее всего, раньше, до того, как его сослали на остров, у него были связи среди знати».

Я тяжело вздохнула. Меня не покидало чувство, что я упускаю что-то важное.

Я разочарованно прищелкнула языком:

– Мы впустую тратим время, придумываем небылицы, которые не подтверждены доказательствами.

Чем больше я вчитывалась в записи, тем сильнее у меня болела голова. Мертвые будто пытались что-то мне сказать, но я не могла понять что, могла только фантазировать о том, что же произошло на самом деле. На какое-то время я погрузилась в хаос мыслей и догадок, а потом вдруг заметила, что Мэволь замолкла и нервно теребит пальцы.

– В чем дело?

– Мне нужно кое-что рассказать тебе, – робко пробормотала сестра, – но сначала ты пообещай мне кое-что.

– Что?

– Пообещай, что ты ничего не будешь от меня скрывать. Сразу же скажешь, когда заподозришь кого-то конкретно.

Я уже сбилась со счета, сколько раз обманывала Мэволь.

– Обещаю.

Мэволь судорожно втянула в себя воздух.

– Не могу спать. Каждый раз, когда закрываю глаза, вижу отца. Это началось с тех пор, как я помогаю тебе в расследовании. Мне кажется… он пытается что-то сказать мне.

«Он пытается предупредить тебя, – подумала я, – чтобы ты держалась подальше от старухи, которую считаешь единственным близким человеком».

– Все, что происходит сейчас, связано с преступлением пятилетней давности, с тем, что случилось в лесу.

– Да, и что? – кивнула я.

– Пару дней назад ты рассказала мне о том, что узнала от Исыл. Что за день до исчезновения отец говорил, что собирается куда-то, чтобы очистить свою совесть. Туда, где за ним следит чей-то враждебный взгляд. Вчера у меня был жар, и я вдруг вспомнила, как отец говорил что-то подобное, когда приезжал. Верней, он не мне это говорил – он разговаривал с шаманкой, а я подслушала. Он сказал, что приехал на Чеджу, чтобы очистить совесть, исправить ошибки, вернуть любовь в нашу семью, между мной и им, между всеми нами. Я не поверила ему тогда, подумала, что это пустая болтовня. Но теперь меня мучает вопрос… Может, это как-то связано? Чей-то враждебный взгляд и то, что он исчез?

Я уставилась в стол, но перед моим взором вновь оживал лес, ветви шевелились, раздвигались, пока не заполнили все мое сознание.

«Лес наблюдает за мной.

Враждебный и неподвижный, полный воспоминаний».

Что это за место в лесу, где он чувствовал такую враждебность, такое осуждение? Куда бы пошел отец, чтобы очистить совесть?

Может, туда, где погибла Сохён, и где нашли нас с Мэволь без сознания на снегу? Двух маленьких, замерзших, испуганных девочек. Или в другое место, которое я не могла вспомнить, где осталась Мэволь и откуда она до сих пор не могла выбраться…

Я вдруг поняла, о чем она говорит, и у меня перехватило дыхание. Мы с сестрой уставились друг на друга.

– Как ты думаешь, – еле слышно проговорила Мэволь, будто боясь нарушить тишину, – он пошел к «бабушкиному древу»?

Место, где была совершена роковая ошибка, после которой наша семья распалась. Конечно, именно об этом написал отец в записке. Там ему казалось, что за ним наблюдает чей-то враждебный взгляд.

– Но окровавленную одежду нашли в Коччавальском лесу, – возразила я, неожиданно вспомнив, почему никому не пришло в голову поискать где-нибудь еще. – Это Сонхульский район… часов десять идти от «бабушкиного древа».

– Давай все равно проверим мою теорию, – предложила Мэволь. – Сходим туда вдвоем.

Мне захотелось сразу же вскочить, не медлить ни минуты, но тут я вспомнила, что ничего не получится.

– Я не могу.

– Почему?

– Тетя Мин приказала солдатам охранять ворота и не выпускать меня. Я попыталась сбежать, но они меня узнали. – Мне хотелось расплакаться. – Это тупик.

– Ты сама себе придумываешь тупики, сестра, – произнесла Мэволь будничным тоном. – Выход можно найти всегда.

– Подставь спину, – сказала Мэволь.

Я подумала, что ослышалась.

– Что? – переспросила я.

– Подставь спину.

– Ты хочешь, чтобы я встала на четвереньки?

– Да.

Мы спрятались в тени на заднем дворе между павильоном Тонхоннэ и каменной стеной, облицованной черной плиткой. Стена была довольно высокой, выше меня. Я поняла, что придумала Мэволь, но мне очень не хотелось, чтобы она истоптала мне всю спину, поэтому в ответ на ее вопросительный взгляд я жестко ответила:

– Нет.

– Я невысокая, но я сильнее. Я помогу тебе перелезть, когда заберусь на стену.

Я покачала головой.

– Ты сказала, что всегда можно найти выход…

И тут я услышала мужские голоса, кто-то разговаривал за стеной в павильоне.

– Ее здесь нет!

– Но я проводил ее в эту комнату…

– Проверьте другие комнаты!

Я упала на четвереньки, прямо в грязь, испачкала руки.

– Быстрее, залезай!

Мэволь задрала юбку, обнажив грязные соломенные сандалии. Она шагнула на меня, придавив своим весом, а потом оттолкнулась с такой силой, что я потеряла равновесие и рухнула. Мэволь рухнула вслед за мной.

– Пытаешься убить меня? – поинтересовалась она.

– Попробуй еще раз.

В этот раз я попыталась принять более устойчивую позу. Мэволь оттолкнулась, и я услышала, как она схватилась за край стены. Ее ноги скребли по каменной плитке, она повисла на руках, я больше не чувствовала ее веса.

– Прекратите! – раздался вдруг громкий мужской голос. Мэволь от неожиданности сорвалась и рухнула всем весом на меня. Я с трудом удержала ее. – Приказываю вам остановиться!

– Быстрее! – крикнула я, от страха у меня подпрыгнуло сердце.

– Я пытаюсь!

Но тут Мэволь замерла, словно окаменела. Чего она испугалась? Я обернулась. В свете факелов, которые держали двое солдат, стояла тетя Мин. Ее волосы были аккуратно разделены пробором и собраны в пучок на макушке, на котором сердито поблескивала пинё, усыпанная драгоценными камнями. Шелковый ханбок зашуршал, когда она шагнула в нашу сторону, как мстительная королева-регентша.