— Ты приняла зелья?

— Да, — это единственная причина, по которой она может лежать на спине — обезболивающие позволяют ей ничего не чувствовать. И Гермиона действительно не понимает, почему Малфой отказывается их принимать.

— Где бальзам?

— Джастин уже намазал.

Драко фыркает: вероятно, дело в том, что ей пришлось снять футболку, чтобы предоставить доступ к своей лопатке. Она без сомнений уже имела возможность наблюдать малфоевскую ревность и чувство собственничества. И ей это нравится. Гермиона чуть не говорит, что Джастин проявил себя истинным джентльменом, да и вообще, он для неё как младший брат, но не знает, как именно Малфой отреагирует на подобное заявление. Ведь тем самым она может переступить черту: Малфой, знающий о своей ревности, и Малфой, знающий о том, что она тоже в курсе. Гермиона не уверена с ним ни в чём, поэтому решает оставить эти соображения при себе, как и многие другие до этого.

— Ты ближе.

— Что?

Она смотрит, как, отбросив блокнот на пол, Драко укладывается на кровати. Снимает рубашку, стягивает штаны до лодыжек и отпихивает их в сторону — и Гермиона теряется. Она никогда до этого не видела, чтобы Малфой раздевался просто так. И ей грустно, что такие обыденные вещи для неё в новинку.

— Ты лежишь ближе к лампе.

Теперь Гермиона вспоминает: именно это она говорила ему про переключение телевизионных каналов без пульта, про открывание двери во время совещания, когда кто-нибудь стучал, про вылазки на кухню за припасами.

— Будучи ближе, ты никогда ничего не делаешь.

— Это намёк? — он потягивается, крепко прижав ладони к стене, — мускулы перекатываются под его кожей. И Гермиона чуть не меняет своё мнение по поводу секса.

— Я всё сказала.

— Слабоватый аргумент. Надеюсь, ты можешь спать при свете…

— Я-то могу. Это ты занавешиваешь все окна, потому что тебе нужна темнота.

Малфой хватает её в охапку — на его лице блуждает странное выражение, будто бы он сомневается в своём поступке, но хочет продемонстрировать обратное. Он подтягивает Гермиону повыше и зарывается носом в её волосы, уткнувшись щекой в подушку. Он выдыхает ей в шею, и она делает вид, что и не думала прижаться к нему поближе.

— Кромешная темень.

Гермиона не отвечает: в голове нет ни одной мысли, и лишь в животе, в том самом месте, где до этого билась тупая боль, зарождается тепло. Она обнимает его за плечи и, баюкая словно ребёнка, закрывает глаза от света и сосредоточивается на Малфое, чтобы больше ни о чем ни думать. Наверное, эта ситуация должна была бы казаться странной. Ну в самом-то деле. Но почему-то таковой не кажется.

День: 1449; Время: 8

Маргарет улыбается, отбрасывает волосы за спину и касается пальцем костяшек Драко. Гермиона пялится в их сторону так долго, что насыпает в миску слишком много хлопьев, и те разлетаются по всей столешнице, даже падая на пол.

День: 1449; Время: 13

— Это необходимо?

— Да, — рявкает Гермиона и приклеивает скотч к обратной стороне записки.

— Но кому-то это может показаться подозрительным.

— Никто здесь не появится. Я ни разу не была здесь раньше — вряд ли сюда вообще хоть кто-то заглядывал, — Гермиона понимает: она не слишком дружелюбна с этой девушкой, но, похоже, Маргарет это не особо заботит.

— Когда мы пришли, здесь всё кишело крысами, а шкафы были забиты протухшей едой. Мы потому и выбрали это место, — объясняет Джастин.

— Но если кто-то всё-таки придёт, он же поймёт, что здесь были именно мы.

— Никто не придёт, — отрубает Гермиона, сердито косясь на ту, кто продолжает оспаривать её решения. Ну хорошо, одно решение.

— Я не знаю. Вы спрашивали Драко?

Пальцы Гермионы замирают на скотче, её челюсти сжимаются.

— Я пойду спрошу его, чтобы удостовериться…

— Тебе ни о чём не надо спрашивать Драко, потому что я оставляю записку… — начинает Гермиона и медленно поворачивается к Маргарет с тем самым видом, что сигнализирует опасность, опасность, опасность.

— Не Малфой принимает здесь решения. Гермиона хочет оставить Гарольду записку на случай его появления, значит, так мы и поступим. Точка, — хоть в этот раз Симус на её стороне.

Гермиона готова запустить в эту девицу ботинком, когда, пятью минутами позже проходя мимо открытой двери в спальню Драко, она замечает её сидящей на кровати и что-то шепчущей Малфою на ухо. Драко поднимает голову, но Гермиона отводит глаза и, быстро шагая, смотрит прямо перед собой.

День: 1449; Время: 16

Они обнаруживают четыре трупа и одного живого члена Ордена Феникса запертыми в комнатке, которая раньше использовалось как холодильная камера. Гермиона не знает, хорошо или плохо то, что морозильная система отключена: женщина выжила, но едва они с Джастином открывают дверцу, их обоих выворачивает наизнанку. Гермиона понятия не имеет, как долго гнили эти тела, но вонь стоит такая, что ей вряд ли удастся окончательно вывести этот запах с кожи.

Обхватив трясущуюся женщину рукой за плечи, она отчётливо вспоминает Лаванду. Делает слишком глубокий вдох и тут же давится от проникающего в лёгкие смрада гниющей плоти, мочи и экскрементов. Но она сдерживается, зубами снимает с маркера колпачок и пишет УС:ТР Д:? — Условия Содержания: Трупы Количество Дней: Неизвестно. Это стандартное в подобной ситуации послание для врачей, и к моменту возвращения Джастина Гермиона уже отправляет освобождённую пленницу портключом.

— Я принес скатерть — не смог найти ничего другого, — он прикрывает рукой рот, и его голос звучит глухо. Гермиона отскакивает от камеры, чтобы вдохнуть относительно свежего воздуха.

Снова давясь при виде собственных тянущихся за ней следов, она радуется, что ничего не ела перед отправлением.

— О, господи.

Джастин отводит взгляд, тяжело сглатывает и бросает подруге пару резиновых перчаток.

— Не уверен, что смогу это сделать.

— Мы должны. Только не прикасайся ни к чему голыми руками и старайся глубоко не вдыхать. Трупы — рассадник инфекций.

Джастин кивает, отворачиваясь от открывшейся перед ними картины. Ещё когда они в самый первый раз отворили дверцу, Гермионе хватило одного взгляда, чтобы определить: мертвы все. Раздутые тела, трупные пятна — смерть.

— По одному? Ты берёшь с одной стороны, я с другой, оборачиваем этой штукой, бросаем портключ… куда-нибудь туда?

— Да, да, — соглашается Гермиона, но никто из них не спешит двигаться.

— Чёрт, не могу это сделать.

— Это вопрос уважения, и не по отношению к погибшим, а по отношению к целителям. К тому же мы не можем отправить разлагающиеся тела вот так, потому что…

— Да знаю, знаю. На счёт три? — уточняет Джастин, Гермиона хватается за угол скатерти, они оба задерживают дыхание и забегают в камеру.

Справившись со вторым телом, они ловят ртами воздух, и тут Гермиона слышит за спиной булькающие звуки. Драко тошнит прямо в раковину, Маргарет — на свою обувь, спина Симуса исчезает за углом. Гермиона вглядывается в дёргающиеся плечи Малфоя, понимая, что впервые видит, как он реагирует на чью-то смерть.

Но в такой ситуации сложно избежать естественной реакции на зловоние: оно расползается по комнате, пропитывая воздух отвратительными миазмами, которые Гермиона может вынести с трудом. Джастин смотрит на неё с мольбой об окончании этого мероприятия, и она снова хватается за скатерть, издаёт странный захлёбывающийся звук, задерживает дыхание, и они снова бегут внутрь.

Крысы бросаются врассыпную, и Гермиона, стараясь как можно меньше смотреть на тело, накрывает его и быстро обматывает тканью от лодыжек до макушки. Труп хлюпает — на ощупь он похож на воздушный шарик, — но Гермиона старается абстрагироваться от этих ощущений и устремляется на выход.

— Я бы вам помогла, но вы, ребята, кажется уже приспособились, — подаёт голос Маргарет из коридора.

— Где портключи? — лицо Драко искажено гримасой, но он до сих пор в комнате — и пользы от него гораздо больше, чем от бестолкового подобия аврора по имени Маргарет. Гермиона определённо терпеть не может эту девицу.