Она исчезла за дверью своего трейлера и в одночасье вернулась ко мне, бросила на заднее сиденье дамскую небольшую сумочку. Точно такая же была и у меня с собой, если не считать еще и спортивной сумки. И я подумала, что могла бы тоже с собой ничего в принципе не брать, ограничиться только дамской сумочкой.

– Ну что! Поехали! – бодро скомандовала она.

– У тебя есть пёс? – спросила я.

– Да так. Прибился однажды пасмурным утром к моему трейлеру, когда я опаздывала на работу. Теперь изредка появляется и живет под трейлером.

– Как же он у тебя на холоде и под дождем? Может стоило его взять к себе в  трейлер? – заговорила во мне жалость.

– Ты что? Ни к чему. Фостер сам знает, что ему нужно, к тому же под трейлером я постелила свою старую теплую шерстяную юбку, а дождь туда не попадает. Патрик всегда кормит Фостера, когда меня нет. Я же не всегда бываю дома, а взаперти ему было бы намного хуже, да и еще без меня. Так что не переживай, Джина, ничего с ним плохого не случится. Как же хорошо, что это не человеческий младенец, с которым пришлось бы нянчиться с утра до ночи.. Пеленки.. Кормление.. Как представишь всё это.. Я не создана быть матерью, да и не люблю детей, а с собаками проще. Вот я тебе покажу его как-нибудь, когда он соизволит появиться, и ты поймешь, насколько он счастлив. Он очень самостоятельный и неизбалованный.

– А дети? – спросила я.

– Что дети?

– Почему не любишь их?

– Этого я тебе не смогу объяснить, потому как сама не знаю. Так сложилось, но у меня теперь есть ты и этого достаточно, – ответила она и хитро улыбнулась мне.

Под грохотанье вагонов надземного метро, проносившихся по путепроводу над Макдональд-Авеню, и под ритмичный бит хип-хопа с тяжелыми басами, доносившегося с ближайшего жилого квартала, я уже сидела на скамейке, облокотившись о кирпичную стену одноэтажного здания автосервиса и держала меж двух пальцев сигарету. Дым от сигареты потихоньку струился вверх.

Вплотную ко мне, соприкасаясь бедром, разместилась Джордан. Она тоже курила и, по-пацански запрокидывая голову, плевала далеко на проезжую часть, а другой рукой теребила серьгу-кольцо.

Пока мы добирались до этого места, она была практически немногословна и сейчас молчала. Интересно, о чем она думала. А я в это время рассуждала мысленно о том, что пока не могу бросить курить, что мне все-таки тяжело избавиться от этой пагубной привычки, несколько затяжек прекрасно гасили мой стресс, да и бывает такое, когда делать особо нечего, тем более беседа с Джордан не складывалась. Иногда можно ничего не говорить, остаться со своими мыслями наедине, и просто помолчать вдвоем в сигаретном дыму.

Джордан толкнула меня локтем в бок, чтобы привлечь мое рассеянное внимание к немолодому рыжеволосому механику с испачканным лицом в светло-коричневом комбинезоне, появившемуся вдруг из бокса.

– Привет! Меня зовут Зак! – прокричал он, словно мы были глухими, и улыбнулся своим наполовину беззубым ртом, – ваша машина почти готова, остался только еще один штрих и можете забирать.

– Спасибо вам, – ответила я.

– Всегда пожалуйста! – снова прокричал механик. – Всего пару минут подождите!

Он скрылся из виду, затем через некоторое время выгнал из бокса машину и отдал мне ключи, вытирая тряпкой свои грубые руки. Я осмотрела «бьюик», который стал выглядеть как новенький, бампер выправили так, как будто с ним ранее ничего не произошло.

Пока я расплачивалась, кассир отсчитывала мне сдачу, а рыжеволосый Зак стоял рядом и всё время шутил. На прощанье он пожелал нам счастливого пути и рассказал анекдот про водителя и механика: «Водитель загнал свою машину на ремонт, а позже спросил механика, как дела у его машины, на что механик ответил ему, что если бы вместо машины был бизон, он бы посоветовал ему пристрелить его». На этом акценте анекдот закончился, после чего должны были засмеяться все, как это обычно бывает, но смеялся только один Зак и повторял, как сумасшедший, концовку своего анекдота: «Представляете? Пристрелить бизона!»; его дикий хохот местами напоминал птичьи крики.

Джордан посмотрела сначала на меня с сочувствием, потом на механика с недоумением, а в заключение показала мне жестом, что пора ехать, и мы тронулись в путь с выправленным бампером. Наша холодная реакция на шутку нисколько не смутила рыжеволосого Зака, и он еще некоторое время махал нам рукой вслед на прощанье, когда мы уезжали.

Покидая штат ближе к вечеру, мы успели заскочить в придорожную забегаловку, перекусили крабовыми пирожками, пиццей, колой и снова отправились в путь. По дороге Джордан доедала свое пирожное «брауни», громко аппетитно чавкала и насвистывала какую-то знакомую мелодию.

– Что насвистываешь? – с неподдельным интересом спросила я.

– Кто? Я? – опомнилась вдруг она, отвлеченная мною от трапезы. – Ааааа!! Эта песня называется «Почему»!

– Энни Ленокс?

– Угадала! Год или два назад часто гоняли по радио, я запала на эту песню.

– Мне тоже она нравится!

– Может я сошла с ума.. Может я слепа… – пропела она строчки из этой песни.

– Почему ты не можешь видеть, что эта лодка тонет.. – вспомнила я другие строчки из этой песни, сохраняя мелодичность и продолжая напевать, – давай спустимся к краю воды.. И мы сможем отбросить эти сомнения.. Некоторые вещи лучше оставить недосказанными.. Но они все еще выворачивают меня наизнанку.

Она взялась подсвистывать и бить ладошкой по своей коленке в такт.

– Мммм, неплохой голос! У тебя есть слух! – одобрила она и продолжила заключительные строчки этой прекрасной песни, которая лично для меня была наполнена печальными флэшбэками, но в то же время почему-то согревала, – не думаю, что ты знаешь, что я чувствую… Не знаешь, что я чувствую .. – допела она с грустной интонацией и стихла, отвернувшись в сторону от меня, что было не похоже на нее.

Возникла обоюдная тишина, и каждую из нас поглотили воспоминания, ностальгия по тем временам, когда мы были чуточку моложе и наивней. Мелькали встречные машины, желтая разметка, придорожные постройки, пригородные коттеджи, стоянки с большегрузами и склады.

– Мне с тобой очень комфортно, как ни с кем и никогда, – призналась я Джордан, чтобы взбодрить ее немного.

– А я чувствую в тебе родную душу, – тоже призналась она.

– Кстати не хочешь поделиться со мной?

– Чем? – спросила она и подперла рукой подбородок, как будто приготовилась внимательно меня слушать.

– А как же твои настоящие родные? Или может быть близкие тебе люди? Где они сейчас?

– Сейчас, кроме тебя, у меня никого нет, а если вообще, то у меня никогда и не было родных, можно и так сказать. Были, но очень давно. Не помню их. Меня воспитывала тетка по мере возможности и по мере терпения. Спасибо ей конечно, но она тоже была далеко не ангел. Насчет отношений ты уже в курсе, я тебе рассказывала. В настоящий момент наслаждаюсь свободой, в деньгах не нуждаюсь. Когда буду нуждаться, то заведу интрижку с каким-нибудь женатиком, а всяких других назойливых приставучек держу на расстоянии. Кстати, среди них есть отличные ребята, и я им нравлюсь, но мы всего лишь друзья. Стоит сделаться кем-то больше, чем просто друг, то всё идет прахом, и я становлюсь плохой и мстительной. Не хочу портить с ними дружбу.

Сумерки спустились, и впереди на обочине засветилась неоновая табличка «свободные номера», за которой вдоль дороги стоял одноэтажный мотель «Dream Inn», где было решено остановиться на ночлег.

– Вы вдвоем? – спросила женщина-портье за стойкой.

– Да. Если можно.. – не договорила я.

– Простите, но сейчас у нас свободны только одноместные номера с одной одноместной кроватью.

Я посмотрела на Джордан, а она ответила:

– Нет проблем!

– Вас устроит?

– Да, конечно. Два одноместных, пожалуйста, – подтвердила я и стала копаться в своей сумочке, чтобы расплатиться.