– Я уже все рассказал, – вздохнул Энтони. – Я вышел из дома. Она стояла у двери, прислонившись к стене. Глаза у нее были закрыты. Она не шевелилась, и я подумал, что она, вероятно, больна. Я спросил, все ли у нее в порядке. Она посмотрела на меня и сказала: «Нога болит». И тогда я заметил, что она стоит как-то странно. Словно когда-то давно у нее было сломано бедро – и срослось неправильно. Я спросил, где она живет, но она, кажется, не поняла, поэтому я переформулировал свой вопрос и поинтересовался, откуда она появилась, и она ответила: «Снизу». Как я понял, с подножия холма.

– Вероятно, из коттеджа одного из соседей, – сказал мистер Эмплфорт.

– Я спросил, далеко ли ей было идти. Она ответила: «Нет», – что и так было понятно, иначе ее одежда промокла бы насквозь, а она только слегка испачкалась. Головной убор тоже немного испачкался… это было что-то вроде средневекового свадебного чепца. (Нет, Милдред, я уже говорил, что не смогу описать ее одежду во всех деталях, ты же знаешь, я в этом не разбираюсь.) Я спросил, не упала ли она по дороге, и она сказала, что нет. Она испачкалась, когда поднималась. По крайней мере, так я ее понял. А понять ее было непросто: по-моему, она говорила на каком-то местном диалекте. Я заключил (вы все говорите, что поняли бы это сразу), что она малость того, но мне не хотелось оставлять ее в таком виде, и я сказал: «Может, войдете в дом, передохнете минутку?» Теперь я об этом жалею.

– Потому что она так обрадовалась?

– Обрадовалась – не то слово. И сказала: «Надеюсь, вам не придется об этом пожалеть», – причем с таким видом, будто ей очень хотелось, чтобы у меня появились причины для сожалений. А дальше я хотел просто взять ее под руку, из-за этой воды… там была лужа, а у нее болела нога…

– Но девица сама вспорхнула бедняге на руки…

– Ну, так уж вышло. Что мне еще оставалось?! Я занес ее в дом и поставил на пол в коридоре, и она пошла следом за мной сюда, даже бодрее, чем я ожидал. Через минуту приехали вы. Я попросил ее подождать, но она ждать не стала. Собственно, вот и все.

– Хотелось бы мне посмотреть на Энтони в роли святого Христофора! – заявил Рональд. – Она не была тяжелой, старина?

Энтони поерзал в кресле.

– О нет, – сказал он. – Ничуть. Совсем не тяжелая. – Он безотчетно вытянул руки перед собой, словно взвешивая воображаемый груз. – Я смотрю, у меня грязные руки, – заметил он, скривившись. – Надо их вымыть. Я сейчас вернусь, Мэгги.

Тем же вечером, после ужина, в комнате отдыха для прислуги состоялась весьма оживленная дискуссия.

– Слышали что-то еще, мистер Рандл? – спросила горничная у дворецкого, когда тот вернулся из хозяйской столовой, исполнив свои последние обязанности за ужином.

– Слышал, – сказал Рандл, – но не уверен, что должен вам докладывать.

– Это уже ничего не изменит, мистер Рандл, станете вы нам докладывать или нет. Завтра я подаю заявление об уходе. Я ни в жизнь не останусь в доме с привидением. Нас сюда заманили обманом. Нас должны были предупредить.

– Они, несомненно, не собирались ставить нас в известность, – сказал Рандл. – Я сам сложил два и два, когда увидел леди Элинор, а слова Уилкинса лишь подтвердили мои подозрения. Никто из садовников не умеет держать язык за зубами. Как это ни прискорбно.

– А что же вы сами-то нам ничего не сказали, мистер Рандл? – спросила кухарка.

– Я человек слова, – ответил дворецкий. – Когда я сообщил мистеру Эмплфорту, что мне все известно, он сказал: «Я полагаюсь на вас, Рандл, не говорите ничего такого, что может встревожить прислугу».

– Это низко, я так считаю, – возмутилась посудомойка. – Они намерены веселиться, а мы подыхай тут, как крысы в ловушке.

Рандл пропустил ее замечание мимо ушей.

– Я сказал мистеру Эмплфорту, что у Уилкинса длинный язык, что, впрочем, простительно для садовника, но теперь, к сожалению, мы уже в курсе происходящего.

– Так вот почему они говорили об этом за ужином, – заметила горничная, помогавшая Рандлу прислуживать за столом.

– По-настоящему они сняли маски, только когда ты ушла, Лиззи, – поправил ее дворецкий. – И я тоже принял участие в разговоре. – Он выдержал паузу. – Мистер Эмплфорт спросил у меня, не пропало ли что-нибудь в доме, и я ответил: «Нет, сэр. Все в порядке».

– Что еще вы сказали? – спросила кухарка.

– Сказал, что окно в библиотеке не было закрыто на защелку, как они думали, а только прикрыто, и миссис Тернбулл рассмеялась и предположила: «Так, может, это просто воровка», – но остальные сочли, что она не смогла бы так быстро выбраться из окна, если только ее хромота не была притворной. Я передал им слова полицейских, что время сейчас неспокойное и следует остерегаться подозрительных личностей.

– Они что, совсем не боятся? – спросила кухарка.

– С виду вроде бы нет, – ответил дворецкий. – Миссис Тернбулл пожелала, чтобы джентльмены не засиделись за полночь со своим портвейном. Мистер Эмплфорт сказал, что у них был довольно насыщенный день и они будут рады отправиться спать пораньше. Миссис Эмплфорт спросила мисс Уинтроп, не хочет ли она поменять спальню, но та отказалась. Потом мистер Фэйрфилд спросил, не найдется ли у кого-нибудь йод – он хотел смазать руку, – и мисс Уинтроп сказала, что у нее есть. Она собиралась сходить за йодом сразу после ужина, но мистер Фэйрфилд сказал: «Можно и завтра утром, дорогая». Он выглядел совершенно спокойным.

– А что у него с рукой?

– Я разглядел что-то вроде ожога, когда он брал кофе.

– Они не говорили, что собираются закрыть дом или что-то подобное?

– О господи, нет. На следующей неделе у них намечается вечеринка. Уж ее-то они не пропустят.

– Вот же люди! – воскликнула посудомойка. – Скорее умрут и нас тоже угробят, только бы не отказать себе в удовольствиях. Я бы и дня тут не осталась, если бы не мои обстоятельства. Только подумать, прямо сейчас она может быть здесь, в этой самой комнате! Сидит себе, слушает нас! – Она передернула плечами.

– Не волнуйтесь, дитя мое, – Рандл встал, давая понять, что заседание окончено. – Она точно не стала бы тратить время на то, чтобы выслушивать вас.

– У нас тут прямо собрание болящих, – заметил мистер Эмплфорт, обращаясь к Мэгги на следующее утро после завтрака. – Ты, бедняжка, с головной болью, Эйлин с ее нервами, я со своим э-э… легким ревматизмом, Энтони с его рукой.

Мэгги встревоженно встрепенулась.

– Моя голова – ерунда, а вот Энтони, похоже, всерьез нездоровится.

– Он пошел прилечь, да?

– Да.

– Очень правильное решение. Сон – лучшее лекарство. Я позвонил доктору, он придет вечером. И всех нас осмотрит, ха-ха! А ты как думаешь провести время до вечера? По-моему, в библиотеке прохладнее всего в такой душный день, и я хочу показать тебе мою коллекцию книг о Лоу-Трэшолде – мою Трэшолдиану, как я ее называю.

Мэгги пошла за ним в библиотеку.

– Вот они. В основном это книги девятнадцатого века, изданные Обществом антикваров, но есть и совсем старые фолианты. Один человек с Чаринг-Кросс-роуд специально ищет их для меня, но у меня пока не было времени прочитать их все.

Мэгги наугад взяла книгу с полки.

– Теперь я тебя оставлю, – сказал радушный хозяин. – А ближе к вечеру, я уверен, Эйлин спустится к нам ненадолго. Рональд говорит: пустяки, легкое нервное недомогание, расстройство желудка. Скажу по секрету, мне думается, что это все из-за леди Элинор.

Мэгги раскрыла книгу. Она называлась «Расследование недавних трагических событий, постигших Лоу-Трэшолд-Холл в графстве Саффолк, с сопутствующим порицанием варварских обычаев наших предков». Книга начиналась с занудного повествования о полумифических корнях семейства Дэдхемов. Мэгги хотелось его пропустить, но, помня, что ей, возможно, придется обсуждать эту книгу с мистером Эмплфортом, она все-таки сделала над собою усилие и продолжила чтение. Ее упорство вознаградилось весьма колоритным описанием мужа леди Элинор и перечнем издевательств, которым он подвергал молодую жену. Такое чтение было бы слишком тягостным, если бы автора (в чем Мэгги ни капельки не сомневалась) не отличала столь буйная фантазия. Но внезапно она прищурилась. Ну-ка, ну-ка…