Выходило, Володя должен был догадаться сам, что именно разозлило Юру. Но он не мог. А тот мимолетно улыбнулся — по крайней мере, на этот раз не фальшиво, а скорее снисходительно.

— Я так и знал, что ты скажешь, будто я переживаю из-за ерунды.

— Нет! Если что-то тебя беспокоит, значит, это не ерунда. И твоя реакция нормальна. — Володя аккуратно взял Юрины руки в свои, погладил костяшки пальцев. — Они обесценивают то, что для тебя очень важно. Но они чужие люди. А близкие тебя понимают. Например, я. Я прекрасно знаю, что ты вкладываешь душу даже в заказную работу. А про то, что это «всего лишь саундтрек», даже думать забудь! Другие ведь и мысли не допускают о том, что музыкальное сопровождение фильмов, сериалов и постановок не менее важная составляющая. Они не знают, что так было всегда! Помнишь, ты сам говорил, что великие композиторы тоже писали саундтреки, только к спектаклям, операм и балетам… — Володя говорил вдохновенно, ища в Юрином взгляде одобрения. — Другое дело, что сейчас на одних саундтреках сложно прославиться, а из-за нестабильности дохода тебя нельзя назвать состоятельным…

Юра нахмурил брови, и Володя поправил себя:

— Не знаю, может, не вкладывайся ты во все это так сильно, смог бы писать больше и быстрее?

Юра резко вырвал руки и зло посмотрел на него.

— Как вы все достали! — воскликнул он. — Я тебе принтер, что ли, чтобы печатать ноты? Да и нормально я зарабатываю! Не все в этом мире меряется деньгами, а творчество — и подавно!

От его выкрика Володя растерялся.

— Юр, я не хотел… — осторожно сказал он и попытался снова взять его за руки, но тот отшатнулся и молча ушел в спальню. Володя остался стоять посреди кухни, удивленно уставившись на дверь. Прокручивая в голове Юрин рассказ и свои слова, он никак не мог понять, что же такого ужасного сказал и что могло так задеть Юру. Или он просто искал повод хоть к чему-нибудь прицепиться?

На следующий день они приступили к обустройству Юриного кабинета. Прежде всего нужно было перенести пианино, и Юра долго решал, куда именно его поставить. Ближе к обеду он наконец определился.

Володя вызвал рабочих, а Юра удобно устроился на диване в гостиной, похлопал рядом с собой. Но Володя не сдвинулся с места, смущенно кашлянув, попросил:

— Не мог бы ты уйти в спальню и не выходить оттуда, пока рабочие не закончат? — Он сердился сам на себя из-за этой просьбы, но другого выхода не нашел.

— Почему? — спросил Юра с растерянной улыбкой. — Ты что, прячешь меня?

— Конечно, нет! Просто… Это же мои подчиненные, вдруг распустят слухи о том, что я живу с каким-то мужчиной. Я ни в коем случае не хочу тебя прятать, но и оправдываться на работе — тоже.

Юра вздохнул.

— Понимаю. Ладно, тогда погуляю с Гердой в саду.

— Юр, если ты будешь во дворе, они тебя увидят… — Володе стало неловко, вся ситуация казалась глупой, но он не преувеличивал: слухи среди рабочих быстро дойдут до Брагинского, а от него — до матери.

Юра оглядел окна, сердито нахмурился, кивнул.

— Ладно, денусь куда-нибудь подальше.

Когда рабочие ушли, Володя отыскал Юру с Гердой недалеко от реки. Тот кидал ей летающую тарелку, и собака, воодушевленно поскуливая, с игрушкой в зубах мчалась обратно к нему.

У Володи отлегло от сердца — Юра не сердился и как ни в чем не бывало радостно улыбнулся ему.

— Уже закончили?

— Ага, все готово. — Володя кивнул и виновато посмотрел на него. — Юр… Ты, наверное, обиделся на то, что выгнал тебя. Прости меня. И за вчерашнее тоже прости — я какой-то чуши наплел. Ты же знаешь, я иногда бываю таким дураком, нормально выразиться не могу…

Юра шагнул ближе, ткнул пальцем Володе в переносицу, поправляя очки.

— О, еще как знаю. Поэтому и не обижаюсь. — Он погладил его по щеке. — Все хорошо, не переживай, твоя собака компенсировала мне весь причиненный моральный ущерб. Но за тобой должок. — Он протянул ему тарелку и кивнул в сторону подпрыгивающей от нетерпения Герды.

Пианино установили там, где указал Юра. Володя выдохнул с облегчением, увидев его довольный кивок. Юра говорил, что место инструмента очень важно: пианино деревянное, на сквозняк — нельзя, у батареи — нельзя, в сырости тоже — нельзя. Но Володя подозревал, что Юра думал не столько об инструменте, сколько о себе, иначе почему оно стояло точно там же, где и дома в Германии?

Юрин новый кабинет был в два раза больше немецкого. Он мерил шагами пока еще пустое пространство комнаты, раздумывая о чем-то своем. Подошел к огромному окну, выглянул на улицу.

— А здесь здорово, ты согласен? — протянул Володя, обнимая его со спины. Вид открывался такой, что недолго залюбоваться: лес, небо и в самом центре флагшток лагеря «Ласточка».

— Сказать по правде, я и мечтать о таком не мог, — промурлыкал Юра и сжал Володины руки, сцепленные в замок у себя на животе. — Поставим стол, и будет вообще идеально. И чем я только заслужил такого Володю?

Прежде чем Володя успел наклониться и поцеловать его, Юра выскользнул из объятий и, оказавшись у пианино, нежно погладил крышку.

— Тебе нужен не только стол. — сказал Володя. Он шагнул к Юре, уселся на банкетку. — Думаю, диван будет нелишним. А пока… — Он подтянул Юру за талию к себе, скользнул пальцами под кофту. — Юр, а ты знаешь, что на пианино можно не только играть, а например… сидеть или, если очень постараться, даже лежать… А еще знаешь что делать?

— Эй! Я тебе, блин, полежу на пианино! Даже не подходи к нему, варвар! — рявкнул Юра, а потом, когда Володя принялся щекотать ему бока, дернулся и захохотал. Успокоившись, он пропыхтел: — Чего это ты собрался делать, лежа на нем?..

— Ну не знаю, — лукаво протянул Володя.

— А я знаю! Теперь мне понятно, кто его довел до такого плачевного состояния!

— У меня дома, кроме тебя, не было никого!

— Так ты еще и в одиночку его довел?!

— Ну перестань, — засмеялся Володя, хватая Юру за руки и закидывая их себе на шею. — Поехали в Харьков, купим тебе диван?

— Вот еще. Я сам могу купить. Попозже. Вот переведут гонорар за сериал…

Теперь пришла очередь Володи дергаться — Юра стал щекотать ему затылок.

— Ложка к обеду хороша, — ежась от прикосновений его пальцев, возразил Володя. — Я что, в конце концов, не могу тебе его подарить?

— Нет, Володь, мне такое не нравится, — неожиданно серьезно заявил Юра. — Я не собираюсь сидеть у тебя на шее.

— Юра, это вообще-то мой дом, что хочу, то в него и покупаю.

Спорить с таким аргументом было бессмысленно. Но Юра продолжал ворчать — и когда одевался, и по дороге в магазин, и в самом магазине. Однако, увидев диванчик, как две капли воды похожий на тот, что стоял у него в Германии, мигом замолк.

На обустройство кабинета ушли все выходные. Володя втихую купил еще два стеллажа, а Юре сказал, что заказал их уже давно. Мол, хотел сделать на втором этаже библиотеку, а собрать и поставить руки так и не дошли. Юра недоверчиво хмурился, но делать нечего — коробки уже лежали в подвале. Среди них Володя «неожиданно» обнаружил удобное «отцовское» кресло.

За эти два дня Юра ни разу не сел за инструмент. Но, как только наступили будни, и Володя начал ездить в Харьков, тот продолжил заниматься. Володя старался проводить с ним больше времени, возвращаясь из офиса пораньше. Но все чаще удавалось работать удаленно — еще и под аккомпанемент фортепиано, что звучало со второго этажа.

Порой Володя ловил себя на мысли, что все это какой-то чудесный сон, сбывшаяся мечта: работать, зная, что в одном доме с ним творит свою музыку его Юра.

Но вскоре Юра стал нарушать свой график. Сперва Володя не придавал этому особого значения. Просто отмечал, что, вопреки режиму, дома становилось тихо. А в один из дней, вернувшись из бассейна, застал Юру за просмотром телевизора вместо занятия музыкой.

— У тебя все в порядке? — осторожно поинтересовался он, садясь на диван рядом. — Недавно я не мог оторвать тебя от пианино, чтобы накормить… Я думал, у тебя строгий график.