«Угробил девку», – укорил меня тот Ричард, который жил в моей голове, но тот что сидел сзади будто почуял и осторожно положил руку мне на плечо, как бы говоря: «Не загоняйся, Ромка. Найдём. Всё будет хорошо». 

Асфальт, ведущий от города, очень быстро закончился и снова началась пыльная гравийка. Снова скудный однообразный пейзаж. Даже деревья убежали куда-то ближе к горизонту. Вокруг только степь, холмы, поля. И дорога прямая настолько, что крейсерская скорость Харлея стала восприниматься, как пешеходная. Да чего там, если не обращать внимание на мелькание травы вдоль обочин, могло показаться, что вовсе стоим на месте. 

Ну, а спустя час мы добрались до той самой развилки, на которой предстояло выбирать ехать нам дорогой короткой, но рискованной или длинной, но обитаемой, а значит безопасной. Вот только была тут ещё одна. Какого чёрта не понятно, но распутье состояло не из двух, а из трёх ответвлений. Ещё раз проверив карту и убедившись, что стоим на нужной нам развилке, мы принялись кубатурить. После недолгих споров сошлись на том, что правая слишком сильно забирает в сторону, а значит скорее всего ведёт куда-то в поля. Возможно, поэтому на карте и не обозначена. В итоге из оставшихся двух выбрали ту, которая длинная и безопасная и свернули на неё. 

Была у меня мысль остановиться и ещё раз свериться, туда ли мы едем, но вскоре на пути попалось большое фермерское подворье, и я успокоился, потому что на карте как раз где-то в этом районе должен был находиться населённый пункт. 

Неладное я заподозрил позже, когда дорога начала постепенно сужаться. К тому же, мы не встретили ни одного указателя, хотя по моим расчётам впереди должен был находиться посёлок, в котором я планировал заправиться. 

Когда же дорога и вовсе превратилась в одностороннюю, расползаясь на две колеи, я остановился и заглушил мотор. 

– Чего? Всё ж таки не туда свернули? – не столько спросил, сколько подтвердил мои сомнения Ричард. 

– Похоже на то, – вздохнул я и посмотрел на уровень топлива, – Треть бака. Если ехать назад, максимум хватит до развилки. Когда и кто нас там дозаправит, неизвестно, – я слез с мотоцикла и протянул руку, – Телефон дай? 

Ричард вытащил мобильник, дал его мне и, тоже спешившись, заприседал, разминая зад. 

– Чувствую себя мушкетёром, – прокряхтел он. 

Открыв карту, я сверил местоположение и убедился, что мы действительно на «неправильной» короткой дороге. Но хорошая новость заключалась в том, что до Старой Романовки осталось каких-то восемьдесят километров. 

– Ну что, Портос, обратного пути нет. Так что только вперёд! – подколол я, – Уж извини, на Д'Артаньяна ты не тянешь. 

– Ой, хто-то счас договорится и отхватит, как гвардеец кардинала, – парировал Рик, снова залезая в седло. – Веди, коль такое дело. 

Но вести оказалось не так-то просто. Вскоре колеи значительно углубились и дорога покрылась рытвинами и колдобинами. Несмотря на то, что я приспустил колёса, Харлей, рассчитанный на гладкий асфальт американских автобанов, время от времени начинал «козлить», подпрыгивая и вырывая руль из рук, и тогда я сбавлял скорость до минимума. А пару раз, даже пришлось его толкать, протаскивая эту почти 400-килограммовую лошадь через корчи. Но самое интересное нас поджидало у реки. 

Картина маслом: справа – картофельное поле, слева – кукурузное, а между ними два недомушкетёра на уставшем боливаре, с тоской пялящиеся на разрушенный до талого мост. 

– Приехали, – констатировал Ричард, слезая с мотоцикла. 

– Ухум, – подтвердил я, подходя к воде. 

Сил не было даже на то, чтобы расстроить, не то что мыслить конструктивно. А потому, я тупо разделся и полез смывать с себя пот и дорожную грязь. Рик, глядя на меня, согласился, что на данном этапе это лучшее решение и, недолго думая, присоединился. Прохладная водица придавала телу невесомость, остужала затёкшие ягодицы и успокаивала своим журчанием. Не то чтобы от этого становилось совсем уж пофиг, но всё-таки немного легче. 

Глубина в этом месте была относительно небольшая – мне по грудь, но для Харлея это многовато. Не перетащить. А если учесть, что уже начали сгущаться сумерки, стало ясно, что ночевать придётся в чистом поле. В прямом смысле. Радовало только то, что с едой здесь проблем не было. 

Пока я разводил костёр из собранного вдоль берега валежника, Ричард наковырял картохи, наломал кукурузы и притащил целый стог кукурузных стеблей с длинными широкими листьями.

– Ай-яй-яй, това-арищ участко-овый, – сложив руки на груди, покачал головой я и прицокнул языком. – Кража сельхозпродукции. А статью, между прочим, никто не отменял. 

– Не дрейфь, пацан, – прогудел он в ответ, сдирая «шкуру» с початков и укладывая их на камни вокруг костра. – Коли повяжут, всю вину на себя возьму. Будешь мне чифирок на хату берданить. 

Я рассмеялся и присел рядом. Солнце совсем уже скрылось. От реки потянуло прохладой и сыростью. В костре приятно потрескивал валежник. И было даже по-своему уютно. 

Рик сдвинул горящие дрова в сторону, выгребая из-под них чёрно-красные угли, закопал в них принесенную картошку и, продолжая смотреть на перемигивающиеся огоньки, сказал:

– Давно я вот так у реки не сидел. По детству с пацанами все лето так вот проводили. То на покосе, то пастухами подряжались. – он развернул кукурузу, поставляя жару сырые бока, – Потом поразъехались все. 

– А ты почему остался? – я хотел поворошить палкой угли, но получил по руке. 

– Не трожь. Рано ещё. – Ричард вернул все на место. – А шут его знает почему. Некуда было. Кто меня где ждёт? А в деревне я вроде как на своём месте. 

Я подумал, что меня вроде тоже никто нигде особо не ждёт, но больше двух лет на одном месте не засиживался. Да и то эти два года с Дэном оставили не лучшие воспоминания в моей жизни. То ли душа у меня цыганская, то ли шило в жопе портняжное. 

Рик подобрал одну кукурузину, выковырял несколько зёрен, закинул их в рот, разжевал, после чего остальной початок протянул мне.

– На вот. Готова уже. 

Я притащил из своих запасов пластиковый бутылёк с солью, консервированный сыр из армейского сухпая, большую железную кружку и фруктовый концентрат вместо чая. 

– А не женился почему? – посыпая солью подкопчённый бок кукурузы, спросил я. – Ты вроде красивый. И характер у тебя такой… – я замялся, подбирая определение, но так и не смог, а потому просто впился зубами в крупные тёплые зерна, предоставляя Ричарду самому догадываться, какой у него характер. 

– Во! Правильно, – пробасил он, – лучше едой рот займи. Пользы больше будет. 

Он выкатил из костра несколько самых мелких картошин, повалял по земле, сбивая угли, проткнул одну тонким прутиком, проверяя на готовность, и, разломив её пополам, забрал у меня соль. 

– Сам-то когда остепениться думаешь? 

– Никогда, Рик, – ответил я, выбрасывая в костер обглодыш и тоже принимаясь за картофель. 

– Чего так? 

– Не знаю. Не моё это. 

– Нравится по мужикам таскаться? 

Это было так неожиданно, что я забыл про еду и уставился на него, как атеист на посланника божия. Лжесвятой при этом, не обращая внимания на моё замешательство, продолжил чудотворить, извлекая еду из рукотворной гиены огненной. И лишь когда молчание приобрело статус «неловкое», Ричард ко мне обернулся. 

– Ну, чего глядишь? Так я… сдуру спросил. Не мне тебя поучать, – потом протянул руку к моему лицу, потёр большим пальцем уголок губ и тихо, даже вроде бы ласково добавил, – Измазался вон. Весь в саже, аки чертяка. Помойся перед сном, не то к утру въестся так, что пемзой не отдраишь.

Пока я соображал, что это вообще сейчас было, Ричард встал, подгреб покучнее стебли кукурузы и улёгся ко мне спиной. 

Я ещё с полчаса сидел пялился на угли, попивая из горячей кружки разведенный абрикосово-яблочный концентрат. И только когда со стороны лежанки раздался богатырский храп, тихонько подошёл и улёгся у Рика за спиной. 

_________________________