Последнее слово она многозначительно подчеркнула.

— Ещё секунда — и я буду думать, что ты намекаешь. На то, что хочешь пожить здесь тоже. — Не полез за словом в карман Седьков.

— Да может и хочу, — задумчиво пробормотала Мартинес, заглядывая в санузел. — Время от времени, например — как сегодня. Слушай, нормальный ход! В некоторых мотелях и отелях на побережье в миллион раз хуже! А дерут как за дворец.

— Так там дерут за конфиденциальность и за твоё несовершеннолетие, а не за условия проживания, — рассудительно заметила Эрнандес. — Сейчас, когда ввели эти ювенальные законы, на побережье стали брать втридорога именно за то, чтоб по-прежнему пускать внутрь таких, как мы. Без оглядки на документы.

— Дамы, стесняюсь спросить, — Седьков принялся что-то старательно готовить на кухне, подняв большое стекло, отделяющее от неё зал (частично объединив таким образом помещения). — А как часто вы бываете в отелях на побережье? И нахрена? Вам-то что с той дороговизны? Платит же фраер, нет?

— Ну, как тебе сказать. — Мартинес, и не думая стесняться, принялась сбрасывать с себя всю одежду. — Во-первых, лично я на побережье езжу исключительно без противоположного пола, потому что там расслабляюсь. Чтобы поехать куда-нибудь с мужиком, есть совсем другие места… Во-вторых, тут дело в принципе: когда у твоего кореша есть такое жильё, как у тебя, — она похлопала по ближайшей стенке, — то и побережье становится неактуальным. Ты же нас не прогонишь?

— Нет, — он проследил за ней взглядом, явно присматриваясь.

— Я тоже на море с мужиками ни ногой, — Эрнандес, не задумываясь, последовала примеру подруги, освобождаясь от шмоток.

Остановившись на нижней половине, она чуть подумала и направилась к зеркалу, подхватив со стола допотопный гаджет товарища.

— Эй, это зачем ты…? — Рыжий отчего-то на ровном месте разволновался.

— Выложу актуальные фотки, — ухмыльнулась баскетболистка. — Позлю бывшего, друзей его тоже.

— Видно же, что квартира! — пояснила через плечо Мартинес, шлёпая босыми ногами в сторону душевой и без затей стаскивая с себя на ходу даже стринги.

Взгляд Рыжего, направленный на её голые ягодицы, ощущался даже спиной. Прикольно, ха. Тем более там есть на что поглазеть — это она объективно знала.

— Понятно, что не её хата! — продолжила Айя. — Ещё и чужим незнакомым телефоном фотается. Стало быть, что?

— Что?! — рефреном отозвался одноклассник, заполошно переводя взгляд с одной подруги на другую.

— Как выглядит мой дом изнутри, он знает, — ответила Ана, подбирая положение поинтереснее. — Тут — явно не верхняя часть города. Отгадай с трёх раз, что он будет думать?

— Что ты пошла налево? — старательно предположил Рыжий.

— Ну-у-у, налево — это когда ещё есть обязательства! — принялась орать из санузла Мартинес, перекрывая работающий душ. — А когда его сегодня открытым текстом послали, это называется уже другим словом!

— Что-то типа уведомления постфактум, — улыбнулась Ана. — Последняя черта под отношениями.

— Я всё. — Дисциплинированная Айя из санузла вышла ровно через минуту. — Ваша очередь. Мойтесь — и в койку пора. Утром школа.

— Погнали, — баскетболистка буднично подхватила под руку хозяина квартиры, увлекая его в душевую.

— Э-э-э, — взгляд Седькова заметался, то и дело замирая на абсолютно раздетой Мартинес, остановившейся на пороге ванной и с двух рук что-то наяривающей в виртуальном интерфейсе.

— Да не парься ты! Она сейчас вообще с нами пойдёт, — спонтанно поняла его по-своему Эрнандес на ходу. — Мать, давай обратно двигай! — Ана энергично подтолкнула подругу в спину.

— Щ-щас… погодь… свой сториз допилю… О. Вот. — Айя подняла глаза на одноклассников. — Я в вашем распоряжении! Виктор, откровенный вопрос, только не обижайся. Ты дурак?

— М-м-м? — Седьков, поглотив язык, беззвучно двигал кадыком, подбирая слова.

— Рыжий, ну не будь ты мудаком, как раньше! Ты же понимаешь, что две такие тёлки идут до утра к одинокому мужику не потому, что им ночевать негде? — Мартинес с присущей ей прямотой и не подумала колебаться.

Впрочем, как всегда.

— Скажем, далеко не только поэтому, — дипломатично поправила баскетболистка. — Виктор, тебе разве что-то не нравится в самой идее? Чего затормозил? Я в приложении вижу, что на нас ты нормально реагируешь. В чём причина ступора?

— Как-то неожиданно. Никогда раньше такого не было, — сипло выдавил из себя одноклассник, переставляя ватные ноги.

— С двумя сразу, в смысле? — безошибочно угадала Айя. — Ну так и чё. А лет тебе сколько. Как говорится, в эти годы не стыдно и первый раз.

В следующий момент они подхватили его под руки уже вдвоём и практически занесли под душ.

— Я…

— ЗАТКНИСЬ. — Перебила Мартинес, подходя вплотную, до тактильного контакта. — РАЗДЕВАЙСЯ. А то могу и порвать это всё, но тебе завтра тогда одеть будет нечего. Насколько я поняла расклад.

Расширения действительно позволяли порвать и не такую ткань голыми руками.

— Закрой глаза и просто стой молча, — добавила Эрнандес, выскальзывая из остатков одежды и отбрасывая собственные штаны ногой за пределы душевой кабинки.

Закрывая двери и включая горячую воду.

— Мне не по себе. — Выдавил из себя одноклассник, продолжая стоять, зажмурившись.

— Рыжий, у тебя тоже должны быть какие-то праздники в жизни. Ты заслужил.

— Мы — тот самый твой мимолетный и спонтанный праздник.

— Да как-то не привык я к подаркам судьбы. — Икнул одноклассник, дисциплинированно выпрямившись под напором горячей воды и не раскрывая глаз.

— А это не совсем подарок, — латиноамериканки синхронно покачали головами.

— Ты нам залетаешь последние сутки-двое. Нормальным типом стал, — Айя чуть подрегулировала направление струи.

— А мы — девчонки простые, — улыбнулась Ана со своей стороны. — Комплексами титульной нации не страдаем. Ну и многое совпало, не без того.

— Расслабься, балдей и радуйся, — заметила Мартинес, решая в уме кое-какую задачу. Та не решалась. — Блин, как же тут на колени встать… тесновато втроём…

— Тут — никак. Я уже геометрию в приложении прикинула. — Отозвалась Эрнандес. — Снаружи только если.

— Снаружи тогда уже в постель пойдём, не на кафеле же!

— Я думал, такое только в кино бывает. — Выдавил из себя Седьков примерно через половину минуты, по-прежнему стоя с закрытыми глазами.

— Не только в кино. Но и не у всех, — мудро подметила баскетболистка. — Особенно с нами. Считай прорывом латиноамериканского темперамента. Бл*!

— Что?

— Тесно. Локтем ударилась!

— Мне тоже неудобно! Так, помылись? На кровать. — Сомандовала Айя.

Теперь Рыжий уже не стал сопротивляться.

— Ты в этом и пойдёшь? — Спрашивает из-за стола Мартинес, добросовестно пытаясь разделить вчерашнюю пиццу на три равные части.

Всего кусков восемь, на три не делится.

— Угу. — Эрнандес уже минут пять поворачивается перед зеркалом, снова вооружившись моим телефоном.

Насколько я понял, чем делаются фотографии — это тоже своего рода намёк. Какому-то там бывшему в данном случае.

— Слушайте, чуть не забыл, — хлопаю себя по лбу. — Дие…

— ПОГОДИ! — Мартинес останавливает меня ладонью. — Ана, пиццу будешь?

— Нет, ты чё! И так вчера обожрались! Теперь с утра ещё тесто? Бог с тобой!

— Боится стать жирной и неаппетитной, хе-хе, — Айя с довольным видом раскладывает куски на две тарелки вместо трёх. — Мать, тогда ты пролетаешь! Мы вдвоём сожрём, окей?

— Без проблем. М-м-м, вот так, наверное…

Баскетболистка наконец выбирает нужный ракурс и делает пару снимков.

— По мне, и это платье далеко от школьных канонов, — честно говорю, что думаю, впиваясь зубами в единственную еду в доме.

— Уж какое есть, — бормочет Эрнандес, не отходя от зеркала. — Я с собой в рюкзаке гардероб не таскаю. Хорошо, что это оказалось.