Алкид окатил взглядом зал совета. Задумчивые лица слушателей наглядно демонстрировали, что никто из них не уловил хода его мысли. Поэтому пришлось перевести:

— Это означает, что либо гиперборейцы сами не знают куда себя деть, тратя время и ресурсы сразу на несколько разных схем, либо кто-то среди ваших доверенных людей сливает им бесценную информацию, благодаря которой, они учатся на наших ошибках и опережают нас в разработке оружия. Делайте выводы сами.

В зале повисло молчание.

— Но… но это… — Министр безопасности, Долий немало растерялся.

— Это не единственная зацепка. Достаточно посмотреть на количество закупок оружия. Планы расположения их фронтов. Там упорно копируют всё, что происходит у нас. Вы так искусно усилили влияние среди своих лиц, что позволили им выносить из этих стен секреты. У вас есть предположения, кто это может быть?

Министр хаотично перебирал бумаги, разложенные на трибуне, и бормотал что-то бессвязное.

— Министр, — подал голос Менелай — генерал армии, суровый седой мужчина с густыми чёрными усами. — Мы ждём ваших предположений.

— Ну… это… может, кто-то из своих.

— У кого из своих есть право на пересечение границы? — Взвился генерал. — Хотите искать крысу, ищите среди нанятых лиц. Все эти мальчишки, которые ползут сюда незаконно. Я давно ходатайствую о том, что охрану на границе следует усилить! Вы наплодили всю Термину стаей шпионов. Думаете, что обводите гиперборейцев вокруг пальца, а на деле они выносят Акрополь по кускам!

Алкид бы с удовольствием понаблюдал за тем, как генерал перегрызёт глотку министру безопасности, но ненавидел обоих слишком сильно. Да и планы у него были другие. Нужно было воспользоваться ситуацией.

— Кирие, я освобожу вас от ненужной суеты, — заявил он. — Позвольте мне присутствовать на следующем слушании ваших доносчиков, и я обязуюсь поймать вашу крысу.

— Исключено! — заявил Эдип, глава разведки. Это был неприятной наружности мужчина с морщинистым сальным лицом и шрамами на левой щеке. Он постоянно крутился на стуле, никак не мог усесться поудобнее. — Личность шпионов не может быть раскрыта сторонним лицам.

Алкид не мог сдержать улыбку, глядя на трепыхания главы разведки на своём месте. Он догадывался, каким образом Эдип находит себе шпионов.

— Алкид проходит по программе «Перфекция», — напомнила ведущий специалист доктор Деметра, одна из немногих женщин, присутствовавших на собрании. — Его аналитические способности превышают заурядный уровень. Если вопрос стоит о национальной безопасности, я рекомендую воспользоваться его предложением.

— Со всем уважением, доктор, — пролаял Эдип, — но мне кажется смехотворным приводить на закрытые слушания этого клоуна. Вы развели здесь цирк со своей программой. Сколько можно терпеть эти извращения в стенах Акрополя?

— Кириос, я не сомневаюсь, что вы знаток по извращениям, — втиснулся в их разговор Алкид. — И я буду польщён, если вы позволите мне присоединиться. Я не даю бесплатных концертов, но предлагаю свои услуги безвозмездно. Пользоваться ими или нет, решать только вам. Но готов начать делать ставки на то, как скоро вы поймаете крысу сами. Вы можете допросить своих подопечных в постели, но не перетрудите свой зад.

— Что?! — проревел красный от ярости Эдип.

Зал оживился. Кто-то из министров посмеивался, кто-то возмущался, немногочисленные дамы прятали глаза в пол. Алкид был доволен произведённым эффектом.

— Уважаемый совет, я отдаю решение в ваши руки. — Заключил Алкид.

— К порядку, господа, — воззвал Нестор. Алкид хорошо знал этого сурового мужчину с густыми бровями. Нестор относился к тому единственному проценту служащих Акрополя, кто управлял всей страной. — Наша первостепенная задача сейчас — это остановить утечку информации. Я не вижу причин не использовать всю имеющуюся в Акрополе силу.

— Проголосуем? — предложил генерал Менелай, который, как считывал Алкид, подыгрывал во всём Нестору.

Руки совета потянулись вверх. Оставшиеся лежать на столе ладони Долия и Эдипа уже не могли помешать Алкиду. Он сам прекрасно знал, что вышестоящая власть, в лице Нестора и ещё нескольких загадочных персонажей ценила его ум и способности. А ещё имела свои скрытые планы. Он мог позволить себе колкости в адрес отдельных представителей совета, но кому нужно — подыгрывал беспрекословно. Доверие в Акрополе — самое важное и ценное сокровище, которое заслуживалось годами, а терялось при едином неосторожном поступке.

Сложно во всём потакать богам, которые требуют подчинения, сжимая твоё горло в кулак.

Алкид ещё раз задумчиво посмотрел на поддельный договор Веспер. Ему нравилось ощущение власти. Покажи он сейчас этот нелепый клочок бумаги Нестору или даже министру безопасности, и сегодня же вечером в Акрополе станет на одного сотрудника меньше. Если он и мечтал о чём-то, так это о власти. Не о сомнительных титулах всяких министров и глав. Сегодня они здесь, а завтра на улице. Ему хотелось абсолютной власти. Такой, какая была у Нестора. Сколько, интересно, придётся лет отдать Акрополю, чтобы заслужить эти лавры?

О чём вы думаете, прежде чем заснуть? — Вспомнил он слова Семелы. Улыбка от триумфа победы вдруг сменилась смятением.

***

За те сутки, что Фрикс провёл на прицепе между вагонов поезда, он дремал лишь украдкой, позволяя морозу склеить инеем влажные от дыхания ресницы. Он научился делать так, чтобы это мучительное время в пути проплывало быстрее. Научился согреваться мыслями. Черпать силу из белоснежной пустоты. К концу дороги он уже не мог заставить себя жевать ледяные хлебцы и вяленое мясо, всё что осталось от его скудных запасов еды. Лучше уж перетерпеть. А терпеть Фрикс умел.

Он рано смекнул, что в Халкиде, столице Арктиды (или Гипербореи, как её ещё называли), деньги можно заработать только если умеешь терпеть. Или получить хорошее образование и устроиться на государственную службу, но это был очень долгий и безнадёжный вариант. Денег на оплату учёбы у семьи Фрикса не было, помимо него, родители кормили его младших брата и сестру. Поэтому он ушёл из дома, когда ему исполнилось пятнадцать и быстро обрёл себя на улицах. Возвращаться назад не стал, чтобы не подвергать родных опасности, зато с тех пор исправно клал деньги на счёт матери. Фрикс не знал, снимала ли она их. Мать никогда не одобряла причастности старшего сына к криминальной жизни Халкиды. Но можно подумать, у кого-то из них был выбор.

Сначала Фрикс занимался наркотиками, но риск показался ему слишком неоправданным. Тогда он подался в контрабанду. Там дела шли хорошо, он проработал целый год, разгружая ящики с запретными товарами — от книг до оружия. Но потом кто-то из подельников проговорился, и их взяли с поличным. Это был первый раз, когда жизнь Фрикса повисла на волоске. Задолго до того, как он отточил умение спать на прицепе в метре от гремящих колёс поезда. Он мог бы оказаться в главной тюрьме Арктиды — «Спящей касатке» на крайнем севере. Оттуда живыми не возвращаются, но в тот раз ему, как всегда повезло, и офицер полиции оказался педиком.

— Если не хочешь присесть, как твои приятели, вставай на колени и открывай рот, — прошипел он на ухо Фриксу.

Фрикс сделал всё о чём тот просил. Только поэтому его отпустили. Об остальных из банды он больше не слышал. Они канули в пасти халкидской справедливости. Такие же молодые ребята, как он. Может, не такие красивые, только поэтому им повезло меньше.

Этот случай натолкнул его на мысль. Для серьезных дел, таких, как оборот наркотиков и контрабанда никаких особенных талантов не требовалось. Успех в деле или арест полицией зависел от обстоятельств или удачи. Халкида в те годы всерьёз занялась поисками криминальных группировок, поэтому возвращаться в дело Фрикс не стал. Вместо этого он пошёл на панель, решив, что деньги там можно заработать быстрее и проще.

Он не получал удовольствия от того, чем занимался. Дело никогда не было в удовольствии, только в деньгах и в выживании. Лучше всего Фрикс понимал, что, если он хочет когда-нибудь добиться успеха и признания, ему нужно научиться пользоваться любыми лазейками, стать гибким и уметь приспосабливаться. Ведь это заложено в природе. Выживают далеко не хищники, а те, кто умеет избежать хищников. Они используют всю имеющуюся маскировку, они терпеливо выжидают в укрытии, отбрасывают конечности и притворяются мертвыми. Любые средства хороши если хочешь жить. А Фрикс хотел.