– Я отрежу вам часть рукава и перевяжу голову. Вы не против?

Не против чего? Порвать мою любимую рубаху или намотать грязную тряпку мне на рану? Я по итогу промолчал. Кожи коснулось прохладное лезвие, и рубаха затрещала, открывая моё слегка худощавое тело нагретому воздуху. Я облизнулся, ощутив соль на губах, и убрал язык обратно. Лучше так не делать, а то аж лицо сводит, противно. Доктор закончил портить мне одежду и приподнял мою голову, чтобы обмотать её. Меня оставили на боку, после этого и правда полегчало. Я выдохнул спокойно, будто от затылка убрали медленно тлеющую спичку, перестав глумиться над моим столь унизительным положением.

Взрыв заставил вздрогнуть всех, и волна воздуха добралась до нас.

– Смотрите, тонет!

Кто-то крикнул, и я попытался привстать, но не вышло. Пришлось развернуться, не отрывая головы от прохладной травы, чтобы увидеть последние всполохи огня. Всё, и дым теперь пропал. Окружающий мир резко погрузился в гнетущую тишину, и я даже на секунду подумал, что оглох от взрыва, но потом зазвучали шаги. Люди разбредались в разные стороны, но никто не пошёл к берегу, оставив его полностью открытым передо мной.

Теперь там только волны, вдалеке назревают тучи, и прохладный ветер добрался до моего ссохшегося лица. Я опять машинально облизнул губы, собрал всю соль и уложил во рту, ощутив настоящий голод. Как-то пожалел даже, что через силу не перекусил в самолёте, пока была возможность. Хотя, кто мог знать, что это будет моим последним приёмом пищи?

К вечеру развели костёр. Группа ушедших разведывать остров вернулась ближе к сгущающимся сумеркам. Светлана, появившаяся из густых кустов последней, бросилась ко мне, лежащему недалеко от небольшого огонька, где вкруг собрались все выжившие. Я уже смог приподняться и обнять её в ответ, ощутив странное тепло на плече и всхлипывания девушки. Не ожидал этого, и даже как-то неловко стало перед Сергеем, сидевшим совсем рядом.

Семья со странными светловолосыми детишками расположилась немного обособленно, постелив на траву листья невысоких пальм. Они всё время шелестели, никак не в силах нормально устроиться на жёстких лепестках. На семейку все оборачивались, когда мама, сумевшая спасти книгу с крестом, громко читала что-то с пожухлых страниц, периодически обращаясь лицом к тем, кто собрался вокруг костра. Жутковато было слышать уставший и отчаявшийся голос откуда-то из темноты, особенно когда дым застилал глаза. Лишь этот голос, возвышающийся над нами на языке, чуждом обывателю.

Сергей Витальевич всё время сидел у воды, и порой у меня получалось разглядеть его маленький силуэт. Я хотел подойти и поблагодарить лично, но сил хватило лишь на то, чтобы хоть немного привстать и отвернуться от назойливого жгучего дыма. Только треск хвороста и еле уловимый шум успокоившегося океана. Он был будто рад, что мы с ним столь близки в этот час.

– У меня осталась шоколадка, – очень тихо сказал один из молодых парней, вернувшихся из экспедиции, – будет кто-нибудь?

Все явно стеснялись принять предложение, вертя взглядами по сторонам. Парень держал руку навесу, по очереди указывая батончиком на каждого, но все молча отказывались, одновременно желая, чтобы хозяин сладости, столь ценной сейчас, предложил ещё раз и уже более настойчиво. Согласилась только женщина, держащая малышку, одному Богу известно, каким образом выжившую. Ей помогли распечатать шоколадку, она одним пальцем потёрла батончик и смазала губы младенца. Сама съела остальное. Выглядело странно, но ребёнок довольно поворчал и улыбнулся, и даже я это увидел, почти прижатый к траве.

Атмосфера будто немного разрядилась, и Сергей Витальевич вернулся из своего уединения, молча сев напротив меня. Его что-то глодало изнутри, и больно было наблюдать за его измождённым и лишённым надежды видом. Руководитель палочкой ковырял угольки, ветром подхваченные и унесённые к его ногам.

– Кто-нибудь знает анекдот?

– Я знаю хороший про гвозди, – успел выкрикнуть Сергей, – мама собирает сына в школу и…

– Стоп!

– Это был лысый мужчина в очках. Он медленно встал, опираясь руками о землю, и выпрямился во весь рост. Его могучая фигура в слабом свете костерка казалась по-настоящему внушительной, и длинная тень протянулась почти до самой глади воды. Он поправил свой свитер и отряхнул сзади штаны, будто подготовившись читать лекцию, надвинул очки и прокашлялся.

– Друзья, нам нужно решать, как выбираться отсюда. Я предлагаю для начала продержать огонь до утра, выставив караульных, иначе рискуем замёрзнуть в такой близости к воде, а идти в чащу слишком опасно. Согласны?

Никто не знал, как отвечать, и по одному все просто подняли руки, кто-то кивнул, и мужчина обернулся к семье, что сидела в стороне. Они конечно всё услышали, и даже при безмолвном обращении хором кивнули, будто заранее договорившись. Все молчали, ожидая продолжения. У нас появился негласный лидер, и никто не был против. Это очень даже хорошо, что мы определяемся в этом вопросе.

– Есть добровольцы на первую ночь?

Встали двое парней. Оба в футболках, обтягивающих атлетические тела. Парни были очень похожи на лицо, возможно, братья. Мужчина кивнул им в ответ и продолжил.

– Завтра двинемся на исследование острова. Нужны самые здоровые, одного желания уже будет недостаточно. Да, девушка, я о вас говорю, – все обернулись к Светлане, поспешившей спрятать раненую ногу. Тонкая полоска крови осталась на её одежде, а на лбу протянулась ссадина. – Парни останутся спать, чтобы не выбиться из сил попусту. Утром уже точно решим, кто отправится, но сначала раздобудем еды на ближайшей территории.

Интересно, смог бы я предлагать такие же очевидные, но всё-таки не самые простые вещи? Этот человек брал на себя огромную ответственность, и даже если он ни разу не назовёт себя командиром, к нему всё равно будут обращаться подобным образом. Тем более у нас ещё есть ребёнок, а это добавляет баллы к общей панике. Кто вообще будет за ним присматривать? Та женщина, взявшая малышку из рук утонувшей, вряд ли посвятит остатки жизни чужому дитяти.

– Нам надо раньше лечь спать, чтобы уже с восходом солнца заняться делом. Выставим опознавательные знаки, какие угодно, лишь бы дать знать случайному…

– Мы посреди сраного океана за тысячу километров от ближайшего берега. Это случайная точка на карте, – Сергей Витальевич не повысил голос, но зарычал, бросив палочку в костёр, от чего искры взмыли вверх, как и сам говоривший, – мы тут погибнем. И самый главный вопрос – не кто будет бананы трясти с пальмы, а как долго продержимся, пока не помрёт последний.

– Прекратите сейчас же, – заговорила женщина, державшая ребёнка на руках, – если вы не верите в нас, то это ваше право и ваша же проблема! Остальные согласились с этим мужчиной и будут следовать его плану.

– Нет, это не мой план, я…

Женщина его перебила, подняв вверх свободную руку.

– Мы ни в коем случае не сдадимся и не позволим таким портить общий настрой. Верно я говорю?

Парочка жиденьких откликов всё-таки прозвучали, но над нашими головами повисли вопросы, постепенно оставляя место одному – и кто же из них прав? Я тоже не верил, что уже получится покинуть остров живым, но что-то до сих пор толкало не думать о смерти, как о чём-то неизбежном. Просто не хочу погибнуть здесь и вот так – пережить крушение самолёта, но сгинуть от голода. Стыд, да и только.

– Ну вас всех нахуй. Верно я говорю, э, блаженные? – Сергей Витальевич отвратительно неприятным тоном обратился к семье, уже подсевшей ближе. Мама закрыла девочке уши, еле достав до них руками. Для этого ей пришлось положить книгу на лист пальмы. Отец же обнял сына за плечо, и они оба грозно посмотрели на моего руководителя, который меня за последние несколько минут сильно разочаровал. Я постарался избежать его взгляда.

– И ладно. Больно надо будто…

Сергей Витальевич отошёл в сторонку, снял кофту, оставшись в пропотевшей майке, и постелил её под собой. Он улёгся спиной к нам всем, но достаточно близко, чтоб не окоченеть вдали от костра. Опять молчание, и все решили, что и правда пора на боковую.