— Так сколько же раз ты был здесь?

— Может, больше, чем несколько. Я мог бы поклясться, что был слишком пресыщен, чтобы наслаждаться этим снова, но я могу изменить свое мнение. — Он медленно улыбнулся ей. — Скажи мне, что ты хочешь сделать?

Замок все еще был впереди, напрашиваясь на разведку, но…

— Мне всегда хотелось прокатиться на американских горках. Мы можем?

— Ты никогда не каталась?

— В Висконсине возможностей было немного. Когда мне было восемь лет, я поехала с семьей друга в это место в Висконсин-Деллс. — Она криво усмехнулась. — Но я была на дюйм ниже требуемого роста, чтобы прокатиться.

— У тебя никогда не будет недостатка в дюймах, когда ты со мной.

— Ха? Ты смеешься надо мной?

— Я — нет, — он прочистил горло. — Хм, ты уже достаточно высокая.

— Да, так что никаких шуток про рост. Я очень чувствительна.

Он усмехнулся:

— Я и не спорю, что ты такая.

Было что-то за этой ухмылкой, что она не совсем поняла, но от этого ей стало тепло во всем теле.

К тому времени, как они добрались до конца главной улицы, они достигли своего рода центра. Хэвенли медленно повернулась по кругу, пытаясь решить, какую «землю» завоевать первой. Но ее взгляд снова был прикован к волшебному замку, резко выделявшемуся на фоне ярко-синего неба. Она вспомнила, как была очарована видео, показывающими удивительную пиротехнику, взрывающуюся позади него, в синхронизации с задумчивыми звуками «Когда ты загадываешь желание на звезду».

Она схватила его за руку:

— У них действительно есть фейерверки?

— Каждую ночь, если позволит погода.

— Вау. Я хотела бы, чтобы мы могли остаться ради них.

— Мы можем остаться настолько, насколько тебе хочется, Хэвенли.

Она прикусила губу.

— Когда они начинают?

— Посмотри на карте. Большое ночное шоу обычно последнее перед закрытием парка.

— Ох, — пробормотала она в разочаровании.

Ее отец был слишком болен, чтобы обходиться без нее целый день и полночи. Слава богу, один из коллег-ветеринаров, который вызвался добровольцем в госпитале ветеранов, согласился навестить его сегодня днем. Тем не менее, она волновалась, поэтому всякий раз, когда шла в уборную, она писала ему, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Не надо сваливать свои беды на доктора Бекмана.

Когда она рассказала отцу о поездке в Диснейленд с другом, он настоял, чтобы она поехала:

— Повеселись в свой выходной. Видит бог, в последние годы этого было очень мало.

Она пыталась заверить его, что счастлива и у нее есть все, что может понадобиться в жизни.

Они оба знали, что это не было правдой.

— Мы можем посмотреть фейерверк раньше. Я думаю, что первое представление будет в девять тридцать. — Бек послал ей хмурый взгляд, полный беспокойства. — Ты в порядке?

Она резко вернулась в настоящее и изобразила улыбку.

— Давай посмотрим, как мы себя будем чувствовать после целого дня, проведенного на ногах. Ну и где же эти американские горки?

— Сюда, — он указал направо и повел ее к стране Завтрашнего дня, где они вскоре нашли космическую гору. — Я буду рядом, если ты испугаешься. Я врач, так что можешь мне доверять, — он подмигнул.

У неё вырвалось хихиканье:

— Ха! Если бы я не доверяла тебе, я бы не села в маленькую машину, которая мчится по слишком темной дороге, чтобы что-то увидеть.

— Это весело. Я обещаю.

— Я уверена, но… У меня сегодня было столько новых впечатлений, понимаешь?

Он приподнял бровь, глядя на нее:

— Я надеюсь, что мы испытаем много первых впечатлений вместе.

Одной фразой, полной намеков, он снова заставил ее вспыхнуть. Неужели она слишком много читает в его словах? В конце концов, он был ее наставником, защитником, другом. Но это вовсе не означало, что он хотел ее. С другой стороны, разве он пригласил бы ее сегодня, если бы не испытывал к ней каких-то чувств? Этот его тягучий голос, не говоря уже о его эрекции…

Мысленно обдумывая все возможные варианты, Хэвенли последовала за Беком по темным, освещенным синим светом коридорам внутри здания. Сюрреалистический техно-голос следовал за ними по тропинке, которая, казалось, становилась темнее с каждым шагом. Не успела она опомниться, как они уже садились в сверкающие серебристо-белые машины с желтыми полосами.

Дурные предчувствия скрутили ей живот, когда она начала забираться внутрь.

— Я так нервничаю.

Он остановил ее, коснувшись руки: — Я понимаю, но не забудь осмотреться и получить полный обзор. Некоторые из первых раз стоит прочувствовать.

— Ты прав. Иногда я увлекаюсь и забываю обо всем остальном.

Так что Хэвенли украдкой окинула долгим взглядом зону погрузки, почувствовала прохладный воздух на своем лице и впитала волнение, висящее в воздухе.

Когда доктор Бекман одобрительно кивнул ей, она шагнула к ожидавшей ее машине — и споткнулась бы, если бы он не шел прямо за ней. Его рука мгновенно обхватила ее локоть.

— Поймал.

— Извини. Я могу быть такой неуклюжей.

— Нет, я наблюдал за тобой. Ты грациозна, — заверил он, помогая ей сесть в машину.

Только затем он отпустил её.

Хэвенли вздохнула. Неудивительно, что половина женского персонала больницы была без ума от него.

— Ты всегда так мил со мной.

— Ты облегчаешь мне задачу.

Она не знала, что сказать, но служащие парка отвлекли ее, объясняя водителям, как пристегнуть ремень безопасности. Рядом с ней доктор убедился, что она надежно закреплена, прежде чем операторы аттракциона дважды проверили. Затем, резко накренившись, они тронулись в путь.

Нервы грызли дыру в животе, и Хэвенли схватила доктора Бекмана за бедро.

— Все нормально, — он накрыл ее руку своей, переплел их пальцы вместе. — Дыши. Наслаждайся. Тебе будет весело.

— Угу, — согласилась она, но не отпустила его. Когда они поднялись по сверкающему красному туннелю, она повернулась к нему: — На случай, если я забуду сказать тебе позже, я действительно отлично провела время.

К тому времени, когда они вышли на солнечный свет, она все еще улыбалась, и ее горло слегка першило от крика. Доктор Бекман прищурился, приложив палец к уху.

— О, боже мой. Извини.

— Все нормально. Действительно. У меня есть еще одно ухо.

Закатив глаза, она игриво шлепнула его:

— В следующий раз я постараюсь сдержаться. Ведь будет же следующий раз, верно?

— Если ты хочешь ещё раз, да. И не смей ничего сдерживать от меня — никогда. Это моя работа, — он послал ей ироническую усмешку, которую она не поняла.

— Ты уверен?

— Почти каждый, кто проходит через парадные ворота, оставляет свое взрослое "я" позади и в глубине души превращается в ребенка. Я даже не скажу тебе, как неловко мне было в первый раз.

Ее сердце подпрыгнуло от его широкой улыбки.

— Сколько тебе было лет?

— Кажется, двадцать восемь. У меня даже есть пара ушей из той поездки, вышитых моим именем. Я носил их весь день. Я не шучу.

Она рассмеялась: — Ты ел сахарную вату и пел диснеевские песни?

— Возможно, и так. Ты меня осуждаешь?

— Конечно, нет, — но хихиканье вырвалось наружу.

— Все нормально. Мы увидим, насколько ты повзрослела, когда наступит тот день.

Хэвенли сжала губы, опасаясь, что потерпит сокрушительную неудачу во взрослой жизни, но ей было все равно.

Утро пролетело быстро, пока они гонялись друг за другом в машинах на Автопиа. Хэвенли рассмеялась, когда выиграла, а потом попросила прокатиться на бобслее Маттерхорн. На этот раз ей удалось кричать меньше, и доктор Бекман улыбнулся ей, прежде чем она потащила его в страну фантазий кататься на карусели короля Артура. Она вскарабкалась на белую лошадь с колокольчиками, а доктор стоял рядом и крепко держал ее. После страшных приключений Белоснежки и полета Питера Пэна они отправились в Пограничную страну.

— Эй, диснеевская Принцесса! Уже час. Как насчет того, чтобы пообедать?

Она плотно позавтракала дома, так, чтобы ей не пришлось тратить деньги на дорогой ужин в тематическом парке.