Феликса прыснула в кулак. Брисигида не использовала совсем непотребных ругательств и обычно старалась избегать любых браных слов. Но если уж начинала ругаться, то делала это тонко и изобретательно. Даже Кистень спрятался за бочкой и свернутым парусом, чтобы послушать.

— Заячьи задницы! Фекалии рыбьи! Кастрировала бы каждого тупым ножом!

— Хочешь, дадим залп по порту, — предложила Феликса.

— Хочу! — взвизгнула жрица. — Вот хочу! Как можно так обращаться с женщиной! С детьми!

Феликса начала считать. Пять. Четыре. Три. Два. Один…

— Нет конечно, не вздумай! — уже тише крикнула жрица. — Мы-то не скоты! Ты не скотина, и я не скотина…

— … Но рожи им начистить было бы честно, правда? — ухмыльнулась чародейка. — Или пусть посмотрят на настоящего демона. Анаштара не проголодалась, случаем?

Брисигиду как ледяной водой окатили. Она тут же застыла на месте.

— Довольно, — жрица сделала несколько глубоких вдохов-выдохов. — Все. Нет. Я против насилия. Это глубоко несчастные…

— …ублюдки…

— Люди! — твердо договорила жрица. — Непорядочные, жестокие, невежественные — и потому несчастные — люди. Я очень расстроена…

— … тем, какие они вонючие сифилитики…

— Их низкими поступками, — Брисигида постепенно приходила в себя, несмотря на ехидные ремарки подруги. — Но я им не судья.

— Ты начинала лечение? — Феликса перестала шкодливо ухмыляться. Жрица успокоилась, и теперь ее можно было спокойно расспросить. — Она все еще без сознания?

— В отключке, — кивнула Брисигида. — Никакие исцеляющие заклятия на нее не действуют. Ни молитвы, ни чары, ни амулеты. С ней Цефора.

— Обычные средства помогают? — уточнила Феликса.

Брисигида кивнула.

— В таком состоянии нельзя расспрашивать девушку, даже если она очнется, — предупредила жрица. — Не исключено, что она нам тут все разнесет. Я бы по возможности переместила беднягу на корабль Беора. Его не так жалко… Когда ей станет получше, конечно же.

— Нет, — покачала головой Феликса. — “Око Бури” прочнее. Ранжисона тоже считает, что девушка может быть опасна, поэтому принес ее туда, где мы можем защитить и себя, и ее саму.

— А ее зачем? — нахмурилась Брисигида.

— Если она не контролирует собственную магию, может навредить себе.

— Как-то я об этом не подумала, — жрица потерла висок.

Феликса приобняла подругу, похлопала по плечу.

— Помоги лучше пока Лаэрту, — сказала она. — Остальное оставь мне.

С тех пор, как волшебницу стали отпаивать кровью, ей стало намного легче. Закостеневшие мышцы разглаживались, ток крови улучшился, и у нее исчезли болезненные пятна по всему телу. Первое время она снова начала чувствовать боль, но за пару дней все прошло.

Даже этой боли Феликса радовалась, как старому другу. Приятно было почувствовать себя снова хоть немного живой.

Одну из полных чаш ей принесла Ринна. Чародейка предлагала ей остаться с Форелями, потом поселиться в Кессахе, сейчас — отправиться к невесте Ранжисоны вместе с мальчишками. Предлагала оплатить ей проезд на любом корабле, идущем к Тандару, в порту. Охотница отказывалась раз за разом, ничего не объясняя. Феликса часто видела ее, играющую с псом на верхней палубе: когда Харм убегал за брошенной палкой, Ринна рассматривала свои руки, раз за разом. Кажется, никак не могла привыкнуть к собственной гладкой коже.

Крови охотница налила щедро, в самую большую кружку, какую нашла. Ринна не ушла, пока не убедилась, что Феликса выпила все до дна, и лишь тогда сказала: “Не думала, что свобода от Беора и сраного демона обойдется мне так дешево. Не вздумай помереть раньше, чем оживешь. Я все еще считаю себя твоей должницей, волшебница”.

Многие члены команды, принося кровь, говорили что-то похожее. Кистень постоянно шутил, что Феликса слишком молода, чтобы ходить среди мертвых, или что это его единственная возможность без зазрения совести рассказывать портовым девкам, что он “анператорский шкипер”.

Несмотря на все усилия, спала чародейка по-прежнему плохо: к середине ночи выпитая кровь уже почти не действовала. Феликса все равно закрывала глаза и пыталась представить себе, какие могла бы сейчас видеть сны. Исполинские диниции с чуть слышно шелестящими коконами домов Форелей. Плавание между корней мангров. Полет в глубокую реку с водопада…

Горящие кошачьи глаза среди листвы.

“Надо позвать Дани, — подумала Феликса. — Он наверняка поможет девушке прийти в себя!”

Данатос вместе с Ранжисоной пытался ловить рыбу. Возле сардана стояла полная улова кадушка. У оборотня в ведерке лежала пара рыбин. Но он явно не расстраивался из-за скудной добычи: судя по всему, Данатосу нравился сам процесс. Он как загипнотизированный следил за поплавком и постоянно упускал момент, когда нужно доставать удочку.

— Сегодня едим окуней? — улыбнулась Феликса, подходя к рыбакам.

— Если Ранжисона с нами поделится, — перевертыш стрельнул глазами из-под опущенных ресниц. — Моего улова разве что Дине на ужин хватит!

— Ранжисона поделится, — хохотнул сардан. — Мои парни сами себе наловят. А тебя кормить надо хорошо, оборотням вес лишним не бывает!

Оба рассмеялись: Данатос на недостаток массы никогда не жаловался, даже в самые голодные дни.

— Ты не ходил к Страннице? — тихо спросила чародейка, когда Ранжисона ушел со своим ведром с рыбой, чтобы отдать его Радне и кокам.

— Думаешь, это она? — заволновался Данатос. — Джораакинли показала мне эту девушку, но я не уверен, что это сама Странница.

— На нее не действует наша магия, — пожала плечами Феликса. — А свою она толком не может контролировать. Мне кажется, это похоже на того, кто путешествует между мирами.

Оборотень запустил пальцы в волосы, сжал губы.

— Не случилось бы беды, — выдавил наконец он. — Если на нее не действует магия, мало ли, как она отреагирует на меня?

— Я подстрахую, — пообещала Феликса. — Посоветуемся с Марондой…

— Ну… — Данатос вздохнул. — Давай попробуем.

Маронда раскладывала у себя в каюте таро, когда Феликса постучалась к ней.

— И года не прошло, — фыркнула старуха.

— Что ты имеешь в виду? — насупилась чародейка.

— Решила наконец-то посоветоваться?

Феликса поджала губы. Наставница была попросту не в духе, а значит, станет использовать малейший повод, чтобы ворчать. Феликса по опыту знала: умасливать старую волшебницу бесполезно — на лесть та только злилась.

— Я подумала, что Данатос может помочь восстановиться нашей подопечной, — объяснила Феликса, даже не пытаясь привести Маронду в более доброжелательное расположение духа. — Однако на нее не подействовала целительная магия. Наблюдательные чары тоже рассеиваются в каюте, где она лежит, — продолжила она. Маронда пока не реагировала, но Феликса знала, что старуха внимательно слушает. — Дани опасается, что его присутствие может сделать хуже.

— Опасается правильно, — заворчала Маронда, — но худа не будет.

— Объяснишь? — коротко уточнила Феликса, не особо рассчитывая на ответ.

Маронда закатила глаза, вытащила еще одну карту.

— Ни в одном обитаемом мире не найдется человека, — вздохнула старуха, — а хоть бы и не человека… который не любил бы котов. Разве что такой человек по природе своей двуличная скотина.

Феликса хмыкнула, но спорить не стала. Когда-то она сама не слишком жаловала усатых-хвостатых. Однако относительно Данатоса утверждение Маронды можно было принять за прописную истину.

***

Матинеру поразила Джамира до глубины души. Почему-то он думал о поселении элементалей как о женщине — тихой, мягкой, хитрой и сильной одновременно. Города всегда казались бывшему антимагу уродливыми искажениями природной красоты камня.

Матинеру стояла такой красавицей, что у горца язык не поворачивался назвать ее городом. Хоть размер и соответствовал.

— Нравится тебе у нас, смотрю? — Джамира сопровождала целительница Аня. Он никак не мог привыкнуть к ее говору. Зато из-за этого ни слова не пропускал из того, что та говорила.