С такими невеселыми думами, теребя колун на цепочке, я и направилась к дому мага. Весь мой нехитрый скарб нес Верт в одной руке особо не напрягаясь, и как обычно травил байки. И хотя я обычно слушаю его взахлеб, в этот раз никак не могла сосредоточиться на том, что он там рассказывает.

В какой-то момент Верт понял, что я явно его не слушаю. Может я угукнула не в том моменте, не знаю.

– Александра, ты так по поводу старика переживаешь? Не стоит, поверь, он безобиден. Во всех смыслах.

– Да нет. Просто все вот это, понимаешь? Это сложно объяснить. Просто у меня тут ведь никого. И я очень-очень далеко от дома. И увижу ли их снова не знаю. Это… больно. И очень грустно.

– Александра, – Верт остановился и развернулся ко мне, я тоже встала и посмотрела ему в глаза. Там не было привычных уже мне смешинок, и говорил он тихо, но веско и серьезно, – оглянись вокруг. Видишь всех этих людей? Они тоже лишились всего. Только в отличие от тебя, они точно знают, что их домов больше нет, как и родных. Многие из них видели смерть своих близких. Здесь основная составляющая народа– это дети и женщины. Их отцы, мужья и сыновья либо расчищали путь, либо прикрывали отход. Выжил каждый пятый мужчина. А знаешь почему тут так мало стариков?

А я уже ничего знать не хотела больше. Мне было стыдно, неловко и я очень сильно сожалела. Стыдно, что жалуюсь тому, кому и самому не легко, и больно за этих людей. И потому что догадываюсь, почему стариков мало.

– Не надо. Я поняла.

– А я все-таки скажу. Они не хотели быть обузой. С нами отправились только старые мастера и хранители мудрости. И заметь, эти люди не стонут и не впадают в депрессию. Это жизнь. И ее надо жить. Так или иначе.

Дальше мы шли в тишине. Было очень странно слышать нечто подобное от всегда смешливого здоровяка. Видно все по-разному справляются с болью. И в чем-то он прав, главное, что мои там, на Земле, в порядке. А с остальным я справлюсь. Тоже нашлась тут, интернета ей не хватает.

Говорить не хотелось, вернее, я не представляла, что говорить. Зато вся жалость к себе куда-то пропала, холодный душ он такой. Пробуждающий. И я, наконец, увидела людей вокруг. Все в хлопотах, кто двор метет, кто белье развешивает, кто воду в колодце набирает. Много людей. Вот мальчишки лет по двенадцать чинят крышу. Я встала как вкопанная от удивления. Ан нет, есть там кто-то взрослый. Сначала услышала ругани басом, а потом и увидела, как мужчина в возрасте отписывает пацаненку подзатыльник. Пацан подскочил на месте, голову в плечи втянул, подхватил что-то с земли и понесся за дом. Ну тут все под контролем.

Через пару минут из дома, мимо которого мы проходили, хлынула волна неукротимой энергии. Целая ватага детей, как лавина, неслись на меня. Сразу стало шумно. Дети, и мальчишки, и девчонки, все как под копирку в сапожках, штанишках, куртках и шапках. Весело гогоча, они вылетели прямо перед нами, и я уверена, меня бы эта волна снесла походя, без каких-либо усилий. Но натыкаясь на Верта, они резко тормозили, иногда спотыкаясь, и пару раз я думала, что это будет торможение носом по земле. Каждый ребенок притормозил, поздоровался, сделал пару шагов нормальным шагом и, уже в метре за нашими спинами, помчался далее. Вот это воспитание.

– Как много детей.

– Мы уходили через вольные земли. А там нищета. Вот и прибились некоторые.

– Так тут не только ваши? – сказать, что я была поражена, это будет сильно поскромничать. Они как бы и сами погорельцы, так сказать, а тут еще люди. Да еще и дети.

– Ну а как было гнать тех, кто готов идти в мертвые земли, в надежде что ТАМ лучше будет. Мы сейчас здесь, отбиваясь от разной нечисти, и порой без поставок месяцами, живем лучше, чем подавляющее большинство людей в вольных городах.

– Как так? Почему?

– Все, как всегда, сильные и беспринципные поделили города между собой и, конечно, своим людям создали условия для лучшей жизни, при этом абсолютно опуская простой люд.

– Я не понимаю. Кто эти люди, что ввели такие порядки?

– Кланы. Это было сразу после войны, – Верт замолк на пару секунд, чтобы продолжить задумчивым голосом, – Империи рухнули, кругом хаос, образовывались новые страны и тут же рушились. Это было страшное время очень больших возможностей. На теперешней территории Мертвых Земель было много городов, когда-то это были богатые провинции. И люди ринулись сюда в желании создать что-то новое и свое. Отличительное от имперских правил и господства благородных…

– И что пошло не так? – мне и правда было интересно, и я подталкивала Верта к продолжению. Он как-то невесело улыбнулся.

– Люди. Они повели себя, как всегда, – он опять замолк. Накаляет интригу, видите ли. Я терпеливо подождала. – Оказалось, что на территории бывших богатых провинций жить не получится. Люди отсюда не просто так эвакуировались.

– А почему? – да, да, мне было очень интересно про историю, но и эта тема касалась меня на прямую. Я же тут.

– Маги что-то намудрили в войне. Нам, доподлинно, ничего не известно, но был сильный взрыв в горах, на границе. А потом от реки пошла волна дикой магии. Это мы, простой народ ее так называем, а как по-научному я и не знаю. Но факт в том, что она все меняет. При чем спонтанно, бессистемно. Звери и растения со временем стали видоизменяться, как и сам климат. Но хуже другое. Периодически случаются всплески и бури. Их невозможно как-то предвидеть, или предсказать. И тогда происходят страшные вещи.

– Например?

– Один раз, я был свидетелем, ожили деревья. Они вылезли из земли и ушли в глубь Мертвых земель.

– Что?

– Ага. Хорошо, что всплеск небольшой по площади был. Теперь на северо-западе поселения нет деревьев. И хорошо, что они просто ушли, – Верт немного помолчал, а я пыталась представить, как деревья взяли и ушли. Зрелище, наверное, еще то. – Вообще всплески не столь частое явление, а бури еще реже. Но и страшнее. У нас специальные подвалы оборудованы, если вдруг буря надо в них прятаться.

– А что бури делают?

– Тоже все меняют, но сильнее и быстрее. Они как будто все ломают, выворачивают на изнанку. Камни начинают течь, а вода гореть. Воздух становится плотным, а металл распыляется и проникает в легкие. Страшно. Но только на поверхности, в овраги или колодцы уже не проникает. Как и в подвалы. Главное укрыться. И она проходит довольно быстро, идет дальше, и все возвращается на круги свая.

Верт опять сделал паузу, а я заметила, что мы не мало уже идем. А кругом все дома и дома. Я думала их тут немного совсем, за передними домами не видно, что дальше, но что поселение крупнее, чем я ожидала– это уже очевидно.

– Люди быстро выяснили границы этой непонятной зоны и заняли города. Где кровью, где деньгами. Люди туда стекались разные… да. Они назвали горда вольными, стали выбирать совет правления. И сначала это были заслуженные мужи, мастера своего дела, которые радели за свой город и людей живущих в нем. Но это одна сторона медали, а другая… туда стекались не только люди желающие процветания и лучшей жизни. Вернее, не так. Туда стекались и люди, которые хотели этого процветания и лучшей жизни для себя, а не для всех. Они создавали кланы. В то время кланы создавались и распадались очень часто. С тех пор и отношение к неблагородным кланам очень, как бы тут поточнее сказать, предвзято. Но были и благородные, мало, но было, это давало свои преимущества, но не об этом сейчас. Они создавали кланы и копили силы. Сначала это были скорее бандитские шайки, но со временем они разрослись. И разошлись. Они не давали жизни простым людям. И если более состоятельные могли от них защититься, то у простых работяг выбор был невелик. Либо в клан, либо проблемы. А своих они не трогали, даже помогали. И в какой-то момент в совет управление городом выбрали клановых. Уважаемые бывшие заседатели совета не смогли ничего сделать, да им бы и не дали. Это был переломный момент для вольных городов. И снова образовались касты. Клановые стали жить лучше, городские хуже и хуже с каждым годом. А из принимающих всех в свои ряды, кланы быстро стали теми, к кому очень сложно попасть. С тех пор Вольные города– это вседозволенность и безнаказанность для одних, и полная нищета и безысходность для других.