— Что ты сказала? — Гектор поднялся с корточек, одетый в черную футболку с изображенными на ней черепами. Перекрещенные палки на черепе — это несущий смерть. Не знаю почему, но мне больше не страшно.

— Я сказала! — вобрала воздух в легкие и, как на духу, высказала. — Что вы — трусы. И особенно — ты! — обратилась к Гектору.

— Ого! — засмеялся, как ни странно, Гектор, небрежным взглядом изучая притихшую толпу, застывшую в ожидании сигнала. — Я польщен! — мужчина по-прежнему не скрывая улыбки, прикусил нижнюю губу. Кроссовками топтал снег. — Ты обратилась ко мне на «ты».

Его взгляд скользко прошелся по мне и отступил.

— Тебе смешно, когда бьют человека? — спросила у него. Гектор не поднимал на меня взгляд, я его мало интересовала, скорее цепь на кулаке и снег под подошвами. — Что они тебе сделали? — кивнула на побитого парня.

— Конкретно тот, — Гектор указал на еще одного побитого мужчину, но уже стоявшего. — Вчера обрызгал меня из лужи, а этот ушлепок, — и показал к себе под ноги и пнул тело кроссовком. — Мне дверью ногу прищемил, и я его спустил с лестницы. Одним словом — было плохое настроение! — пожал равнодушно плечами.

— Шутишь? — я очень высоко подняла голос. — Серьезно? Ты избил человека из-за того, что он прищемил тебе ногу?

Я смотрела на него, не в силах высказать всего что бурлило внутри, всех красок эмоций, кипящих внутри тела.

— Это метод кнута и пряника. Я могу быть очень милым, — и Гектор демонстративно показал искусственную улыбку, но злую. — А могу быть и таким. И не стоит забывать, что могу наказать. Всем ясно?! Свои поганые рты закрываем, когда я прохожу! — развернулся вокруг своей оси и поднял указательный палец вверх, требуя внимания. — Я вам не добрый дяденька, как улыбаюсь, так и челюсть могу вывихнуть. Забыли? Я презираю слухи больше всего! Меня нужно слушать и бояться!

А потом с улыбкой развернулся и встал напротив, руки сложил под грудью, подчеркнув вены и массивность бицепсов. На улице мороз, а он в майке. Не холодно?

Теплое дыхание коснулось моего лица. Гектор смотрел сверху своего роста, с легкой, но явно фальшивой улыбкой. А я не решалась отчего-то ему в глаза посмотреть, максимум на уровень носа или губ.

— Ты ужасен, — с тихим вздохом подвела итог. — Ты настолько омерзителен, что мне противно разговаривать с тобой. Люди для тебя — ничто, — тихонечко говорила его рукам, груди, вздымающейся от напряженного дыхания и голой шеи. — Материал для битья, как можно так легко причинять бо...

Осеклась, когда его пальцы сжали локоть, заставили встать на носочки и подойти поближе к мужчине, и в завершение вынудили поймать раздраженный, полный злобы взгляд. Ненависть четко проявилась на его лице, исчезли былые насмешки.

— Слушай сюда... — едва не шепотом начал Гектор цедить сквозь зубы нервные слова. А люди не спешили покидать круг, тихонечко подслушивая. — Не спящая красавица, твоя правильность мне омерзительна, — повторил начало моего обращения. — Твоя невинность...вся такая белая и пушистая, нимб на голове не жмет? Думаешь, людишки оценят твое заступничество? Думаешь воздастся по заслугам? Обломись — ты никому не нужна и никто свою голову за тебя не положит. Ты кто такая, чтобы меня судить?

Слушала и слушала его тихий злой голос, как загипнотизированная, не в силах заговорить. Стояла, зажатая его пальцами, смотрела, как пар наших дыханий смешивался и клубился между нами. Вырваться все равно бы не дал, поэтому слушала внимательно, почти не моргая. И не понимала, отчего не приятен его злой голос. Он со мной еще не разговаривал в подобном тоне — настолько пренебрежительно.

— Тебе повезло, что не бью женщин, поэтому пока я добрый пошла, — он перестал шептать, сделал глубокий вдох и громко сказал, так что я прикрыла веки от резкого окрика и встрепенулась. — Пошла... НА ХЕР!

В ушах зазвенело от этого посыла, я вздрогнула машинально.

Гектор за локоть пренебрежительно подтолкнул в сторону толпы, не очень сильно, но толчок нарушил равновесие тела и заставил отойти на пару шагов назад.

Ощущение, что с этими словами цепью обхватил грудь: дыхание стало тяжелым и с трудом проходило в легкие.

Гектор не глядя вышел из круга, оставив толпу и меня, униженно слушающую смешки и шепот.

Я обхватила себя за локти, как бы согреваясь от холодных слов.

— Зачем? ... Зачем? — услышала обращение Алины. Толпа медленно рассеивалась, а подруги, воспользовавшись возможностью, подошли поближе, став невольными свидетельницами перепалки. И были явно удивлены разговору с Гектором.

— Зачем ты полезла? — тихим, злым шепотом поинтересовалась Алина. Я удивленно рассматривала как прекрасные, голубые глаза подруги гневно сузились. — Зачем оскорбила мужчину? Твой отец за подобный проступок навечно бы запер тебя в подвале!

А теперь показалось, что не только грудную клетку сдавили цепью, но и в живот больно ударили ногой. Я с ужасом сбивчиво воскликнула:

— Алина, ты за него? Ты на его стороне?

— Нет! — встрепенулась подруга, нервно рассматривая то одну точку, то другую будто искала ответ на вопрос или оправдание. Алина неуклюже поправила за ухо прядь волос, выбившуюся из косы, и тихонько добавила:

— Просто ты опять залезла, куда не просят. Зачем влезла в мужские разборки? Это не твое дело, ты... ты...

Алина вновь посмотрела на меня, но теперь более решительно, найдя ответ:

— Ты — выскочка!

С этим обвинением отошла, оставив меня и Элю наедине. Только что...Это была моя подруга, с которой спали в обнимку на острове, потому что по одиночке в целом доме бывало страшно? То я, то она приходили ночевать.

Это подруга, которая успокаивала по поводу Артема, поддерживала в симпатии, хотя знала, что это против правил?

Это подруга, с которой вечно дрались, носились друг за дружкой с палками, визжа во все горло по серпантину острова и отчаянно хохоча? С проклятиями грозились немедленной расправой, но ни разу не ударили друг друга.

— Она не со зла. Перенервничала за тебя! — пояснила Эля или попыталась оправдать подругу.

Я не знала поверить этому или нет.

POV автор

Сто дней до дня Х. Белая красивая бабочка? Или кровавая тварь, жалящая неугодных?

POV Диана

Я не умею ненавидеть или скорее не умела, но почему-то слова Гектора попали в цель...распространились по нервным окончаниям. Даже передвигаться мимо него было неприятно, едва видела мужчину, стоящим в коридоре или курящим, прятала взгляд. Понимала, что его не волновали собственные слова, да и пусть. Главное, что омерзительно было даже видеть его, не говоря о том, чтобы стоять рядом. Гектор был олицетворением всего самого плохого. Змеи — ненавидела змей, вот он гадкая, мерзкая змея. Если раньше Гектор просто не нравился, то сейчас я полностью отравлена этим черным чувством. Даже во сне один раз приснилась его физиономия, я очнулась как от кошмара, встрепенулась, в холодном поту подорвалась на кровати.

Мой глупый поступок стал достоянием гласности, каждый студент в университете знал и шушукался по углам, как меня послали.

По началу боялась, что Розы начнут повторное гнобление, но оказалось все спокойно. Похоже даже красавицы втайне сочувствовали — быть посланной любимцем университета, какая великая честь подарена мне.

А в наших отношениях с Алиной появилась маленькая брешь. Подруга единственный раз обиделась и не разговаривала, когда я сломала голову ее любимой кукле, но сейчас что я сделала? Алина не разговаривала целый день после позора на фонтане.

Но через день начала общаться, и то по причине, что ей надо было с кем-то поделиться прекрасной новостью. Я давно не видела ее такой счастливой: ярко улыбалась, сверкая белыми зубками; обнимала крепко-крепко, как в детстве и что-то рассказывала, тараторя с охами и вздохами.

Я тоже улыбалась, пока не услышала презренное — «Гектор». Подруга пригласила его на свидание. Если бы мужчина попался сейчас на глаза, зубами бы вцепилась ему в глотку и перегрызла. Улыбка пропала с лица, но Алина не видела пока обнимала. А внутри — клянусь ненависть, достигла самой высшей точки. Она черная-черная затмила глаза, комнату передо мной, слилась с темными волосами подруги, по которым ее гладила. Предел терпению.